ПУБЛИЦИСТИКА

В СИЛУ ПРАВА, А НЕ ПО ПРАВУ СИЛЫ (26.12.2001)

20 декабря представители 124 стран в ООН осудили строительство еврейских поселений на территории Иудеи, Самарии и сектора Газы, определив их как «оккупационные». А год назад примерно таким же большинством была принята конвенция, приравнивающая проживающих на этих территориях евреев к военным преступникам.

И мировые державы, и частные правозащитные организации убеждены, что у Израиля нет никаких прав на Иудею и Самарию, а потому и палестинский террор выглядит в их глазах лишь небольшим досадным перебором на фоне «справедливой» «национально-освободительной борьбы». Другое дело арабы, они здесь родились, они «коренное население» и обладают естественным правом на эту землю. Трудно найти еврея, который бы отрицал, что у арабов имеются права на землю, в которой они родились. Однако от этого утверждения далеко до того, что у самих евреев таких прав нет.

Итак, каковы права Израиля на территории Иудеи, Самарии и сектора Газы, присоединенные к нему в ходе Шестидневной войны?

Прежде всего нужно напомнить, что несмотря на изгнание еврейского населения после Первой (66-70 гг н.э.) и Второй (132-135 н.э.) Иудейских войн, вплоть до начала арабских завоеваний (Иерусалим был завоеван арабами в 638 году), евреи составляли большинство в земле Израиля. В конечном счете, не римляне, а именно арабы изгнали евреев с их земли, и с той поры на протяжении многих веков эта земля пустовала.

Нам скажут, что потомки не отвечают за поступки их родителей, что нынешние арабы родились на этих территориях и уже одним этим они правы. Но почему тогда этот же аргумент не применить и по отношению к евреям? Допустим, что евреи - оккупанты, допустим, что еще 15 лет назад основная масса поселенцев состояла из людей пришлых (родившихся в 15-30 километрах по соседству), но ведь уже сейчас большинство «поселенцев» – это люди, которые именно родились на территории Иудеи, Самарии, сектора Газы и восточных кварталов Иерусалима!

Сейчас на «оккупированных территориях» живет уже даже не второе, а третье поколение. Почему же проживание этих людей на этих землях международная конвенция приравнивается к военному преступлению?! Ведь еврейские дети Иудеи и Самарии не в большей мере виноваты в том, что родились «где не положено», чем их арабские сверстники; им-то все равно, сколько поколений стоит за их спиной. С точки зрения «пришлости» у арабов, проживающих на территории Израиля (большинство из которых потянулись в Израиль за евреями около ста лет назад), нет решительно никаких преимуществ перед поселенцами. С этой точки зрения ситуация должна была бы быть признана симметричной.

Однако дело в том, что в отношении евреев аргумент, что они в этом краю люди «пришлые», вообще неприменим. Права евреев на Эрец Исраэль непререкаемы и никак не зависят от места и времени их рождения, потому что это права верующих.

Евреи имеют неотчуждаемое право на Иудею и Самарию в качестве религиозной общины. Иудаизм – что поделать – такая религия, которая дана вполне определенному народу для ее исповедания в пределах вполне определенной территории (границы которой точно указаны в Торе). Согласно вере иудаизма, все заповеди Торы предписаны евреям для их соблюдения в Эрец Исраэль. Таким образом, проживание в Эрец Исраэль – это базисная заповедь, являющаяся условием для реализации всех прочих. Изгнание, вынужденное проживание вне Израиля воспринимается данной религией как временное состояние, которое должно быть изменено.

Я прошу обратить внимание, что речь идет не о вмешательстве религии в политику, а прямо об обратном, о грубом вмешательстве политики в религию. Иудаизм – это религия, и речь в данном случае идет о религиозных свободах, о правах верующих. Ни от кого не требуется, чтобы он соглашался с тем, что Всевышний действительно избрал потомков Иакова и заповедал им эту землю. Можно считать это сущим вздором. Но поскольку евреи в это верят – их право так верить должно быть им гарантировано. Культовый смысл земли Израиля в иудаизме столь велик, что отказывать евреям в праве селиться в ней означает запрещать исповедовать эту религию. Запрещение евреям селиться в Иудее и Самарии в сущности не менее грубое нарушение прав верующих, чем запрет евангелистам читать Евангелие.

Кто-то скажет, что у мусульман так же имеются свои религиозные представления, что, например, в их вере содержится положение, согласно которому территория, когда-либо побывавшая под властью ислама, должна принадлежать ему навсегда. Но в действительности это религиозное положение не более чем «казус белли», не более чем повод для войны, который как раз не может быть принят цивилизованными нациями. Не говоря уже о том, что и сами мусульмане с ним не считаются. Для того чтобы в этом убедиться, нет нужды вспоминать про Испанию, которой не угрожает ни одна страна ислама. Для этого достаточно вспомнить, что формально сегодня уже ни одна мусульманская страна не требует лишить евреев власти на той территории Эрец Исраэль, которая отошла им в 1948 году. Если ислам принимает границы 1948 года, то значит, для него нет никаких проблем принять так же и границы 1967 года.

Впрочем, пока речь идет даже не о государстве евреев, а лишь о праве евреев проживать на территории Эрец Исраэль, коль скоро такое проживание входит в основу иудейского вероисповедания. Иными словами, любое государство, существующее на территории Эрец Исраэль – турецкое, английское, еврейское или палестинское - должно было бы обязываться международным сообществом предоставлять право евреям селиться на его территории.

При этом не вредно знать, что речь идет о территориях, размеры которых скромнее размеров многих национальных парков. Так, Иудея по площади равна городу Москве в пределах окружной дороги, а Самария всего лишь в два раза больше. При этом важно понимать, что Иудея и Самария являются сердцем Святой земли. На этих крошечных территориях находятся 92% упомянутых в ТАНАХе географических названий. То, что на языке народов сегодня именуется «оккупированными территориями» составляет смысл национального и духовного бытия еврейского народа. Не говоря уже о том, что эти территории жизненно необходимы Израилю с точки зрения национальной безопасности, так как обеспечивают минимальную стратегическую глубину (в границах 1967 года ширина государства Израиль в некоторых местах достигает всего 15 километров).

А теперь несколько слов о действующих «международных законах». Согласно решению ООН о разделе Эрец Исраэль, Иудея и Самария должны были отойти палестинскому государству. Но Иордания, овладевшая этими территориями в 1948 году, никогда не пыталась предоставить независимость местным арабам (когда в 1964 году создавалась Организация Освобождения Палестины, то она создавалась не для борьбы за национальные права «палестинского народа» и отделения от Иордании, а исключительно для уничтожения государства Израиль).

Между тем сама эта ситуация создает специфическое правовое положение. Согласно международному праву Израиль, овладев территориями, которые были оккупированы третьей страной (Иорданией), по определению не является оккупантом, но автоматически получает право контролировать эти территории. Более того, по мнению некоторых специалистов по международному праву, в данном случае на Израиль вообще распространяется мандат, полученный Британией от Лиги наций (ведь с точки зрения владения ситуация вернулась к ситуации до 1948 года).

Но даже если мы пренебрежем этими аргументами и обратимся к резолюциям ООН 242 и 338, то убедимся, что их требования к Израилю минимальны.

В этих резолюциях не сказано, что Израиль должен уйти «со всех оккупированных территорий». Там сказано лишь, что Израиль должен уйти (в рамках мирного договора) с территорий, но не указано с каких именно. Именно такой трактовки придерживались заместитель американского министра иностранных дел Остар и посол США в ООН Гольдберг, которые разрабатывали эти резолюции и опубликовали соответствующие разъяснения. Причем голосование проводилось после того, как Пентагон подготовил карты с «минимальными жизненно-важными требования Израиля». На этих картах Израилю оставлялись значительные территории Иудеи и Самарии.

Бывший глава правительства Израиля Нетаниягу в этой связи отметил, что передав Арафату все территории, где проживают арабы, Израиль полностью выполнил эти резолюции, и от него больше нечего требовать.

К этому стоит добавить, что сами резолюции 242 и 338 вообще не относятся к категории обязывающих резолюций, но только рекомендательных (в отличие от тех, которые базируются на 7-ом разделе Устава ООН).

САФАРИ ДЛЯ ТЕРРОРИСТОВ (28.08.2001)

Как мы хорошо помним, отношение к вопросу о выводе ЦАХАЛа из Ливана не было тем индикатором, по которому можно было идентифицировать израильского гражданина в качестве правого или левого. Аналогичная картина наблюдается и сегодня в связи с планом одностороннего размежевания с палестинцами. Согласно некоторым опросам, этот план поддерживает две трети тех, кто голосовал за Барака и треть тех, кто голосовал за Шарона – всего 61% израильтян.

В парламенте за одностороннее разделение высказываются Хаим Рамон (Авода) и Дан Меридор (Центр), Ран Коэн (МЕРЕЦ) и Михаэль Эйтан (Ликуд). За него агитируют Далия Ицик и Амнон Липкин-Шахак. А возглавить кампанию за одностороннее размежевание берутся экс-премьер-министр Эхуд Барак и президент страны Моше Кацав. Последний еще в мае обратился к Шарону с официальным письмом, в котором призывал его рассмотреть этот план.

Аргумент противников одностороннего размежевания, в числе которых Эфраим Снэ, Шломо Бен Ами, Йоси Бейлин, состоит в том, что граница не превратит палестинцев из врагов в друзей, и что война с ними так или иначе продолжится.

Однако не секрет, что она продолжится в любом случае. Ведь очевидно, что Арафат не только не хочет, но теперь уже, пожалуй, и не может загнать джина обратно в бутылку и «снизить уровень насилия». А трудно отрицать, что в условиях войны хорошие крепкие ограждения очень могут пригодиться.

Это делает план одностороннего размежевания с палестинцами куда более насущной задачей, чем был в свое время план вывода войск из Ливана. Теряя по 20 солдат в год в Ливане, Израиль мог позволить себе оставаться там на протяжении столетий. Вывод ЦАХАЛа из Ливана в этом отношении был чистым произволом Барака. Но Шарон стоит перед совершенно иной проблемой. Те 160 погибших, которых принес с собой неполный год террористической войны, объявленной Израилю Арафатом, почти не оставляют ему выбора. Не то что двадцати, но даже и двух таких кровавых лет Израиль себе позволить не может. Надо либо возвращаться в Дженнин и в Газу, либо капитально отгораживаться от террористов.

Как бы Шарон и Перес этого не желали, но, по-видимому, в какой-то момент им придется поставить на повестку дня план размежевания.

Высказывающийся в поддержку этого плана мэр Иерусалима Эхуд Ольмерт предостерег, что его реализация неизбежно спровоцирует острый военный конфликт, так как палестинцы будут взбешены строительством вокруг них заграждений и резко активизируют свою террористическую деятельность.

Он, разумеется, прав, но при этом важно понимать, что это лишь создаст порочный круг – иными словами, лишь ускорит темпы строительства заграждений и решимость Израиля довести дело до конца.

Кроме того, важно понимать, что возведение ограды - это уникальный, по существу единственный шанс наметать хоть какие-то удобоваримые границы, которые в отдаленной исторической перспективе можно будет попытаться обратить в постоянные и общепризнанные.

Разумеется, возводя ограждения, Израиль будет подчеркивать, что его действия носят чисто оборонный, а не политический смысл. Поэтому хотя строительство заграждений и вызовет во всем мире массовые протесты (как и любое другое действие Израиля, направленное на его самооборону) – это не приведет к взрыву. Во всяком случае, если даже арабский мир и возобновит бойкот Израиля, то по крайней мере НАТО своего десанта на пляжи Тель-Авива не высадит.

Но смогут ли сами израильтяне договориться о границах? Действительно, если карта Шарона оставляет Израилю 50% территорий, то Барак был готов удовлетвориться только 20%? А поселения? Как быть с ними?

Учитывая, что среди левых идея размежевания более популярна, то следует ожидать, что для того чтобы ее провести, они согласятся делиться на тех условиях, которые будут приемлемы для правых.

Проблема поселений, соответственно, также решится в пользу правых. Иными словами, эвакуация оставленных за оградой еврейских населенных пунктов будет «отложена» (Барак предлагает на пять лет). Это значит, что они превратятся в базы ЦАХАЛа, транспортировка к которым будет осуществляться либо бронетехникой, либо вертолетами. А жителям будет предоставлена возможность выбирать: либо перебираться жить на «большую землю», либо передвигаться исключительно в военном транспорте.

Именно эти анклавы (а не Иорданская долина) в дальнейшем смогут стать предметом переговоров, если когда-нибудь палестинцам захочется подписать с Израилем мирный договор.

Пока же им явно не хочется. Палестинцы - народ склочный, страдающей тяжелой формой инфантилизма. Они рассказывают про израильтян удивительные небылицы и искренне верят, что если прикончат себя вместе с евреем, то обретут вечное блаженство. Но зато они очень изящно метают камни на проезжих дорогах, у них неплохая пластика. Возможно, у них имеются еще какие-то другие достоинства, о которых мы не знаем. В любом случае их революционная культура большого интереса к себе не вызывает, и израильтяне совершенно правы, что в массе своей не испытывают той ненависти, которая полыхает по отношению к ним в палестинских сердцах. В целом израильтяне относятся к палестинцам так же, как они относятся к красивым, но опасным животным.

А раз так, то может быть это и в самом деле правильно, - построить для палестинских революционеров что-то вроде сафари?

ПРОСВЕТ СРЕДИ ТОННЕЛЯ (29.04.2001)

Впервые после того, как в августе 1993 года нам объявили, что Израиль ведет переговоры с ООП, в душе сионистов как будто что-то отпустило.

В военном отношении Израиль по-прежнему ведет себя весьма неуверенно. Но мы по крайней мере больше не слышим, что для того чтобы прекратить обстрелы Гило и Сдерота, нужно срочно что-то уступить Арафату – выйти из Абу Диса, например.

Израиль выглядит растерянно и жалко, но дышится все же сегодня несравненно легче. Если раньше – на протяжении этих долгих семи лет - мне было трудно пропустить сводку новостей, то теперь я предпочитаю включать музыку. Душу потянуло к вечному. Новости стали восприниматься сегодня так же, как прогноз погоды: перед тем как выйти из дома, важно осведомиться, не будет ли дождя и не стреляют ли по дороге. Но того выворачивающего все нутро ожидания, какие еще территории Иудеи и Самарии передаст террористам суверенное израильское правительство, того тошнотворного ожидания уже нет.

И все же расслабляться преждевременно. Есть все основания опасаться, что нынешнее чувство облегчения обманчиво, что свершившийся на наших глазах крах Норвежского соглашения – это не свет в конце тоннеля, а лишь небольшой просвет в его середине. Паранояльные заявления о том, что существует «только политическое решение», доносится из эфира с прежней частототой. И это вселяет большие опасения относительно нашего будущего.

Я не очень верю, что Арафат доведет ситуацию до такого напряжения, что Израиль вторгнется в Газу и изгонит своих бывших «партнеров» обратно в Тунис (хотя исключить такое развитие событий нельзя). При этом ясно также и то, что при всем безразличии Арафата к нуждам населения, войну на истощение он не может вести бессрочно. А это значит, что в любой удобный для него момент он может прекратить террор и потребовать причитающиеся ему 95-97% территорий и т.д. и т.п.

И вот тогда, поскольку снова воцарится «мир», все сторонники «политического решения» вновь выступят на первый план, для того чтобы разбазарить военную победу и подписать «мир» с проигравшим врагом на катастрофических условиях для стороны победившей (ведь «альтернативы не существует»). Тогда нам напомнят о том, как Барак и Бен Ами твердили, что после войны с автономией «мы все равно придем к тем же 95-97%».

Мне верится в лучшее, но все же я не могу не опасаться, что рецидив «Осло» возможен.

КУРС НА РЕАБИЛИТАЦИЮ (11.03.2001)

Еще на заре «мирного процесса» левые сравнивали Ликуд с Хамасом, причисляя и тех и других к «врагам мира». Левым казалось, что когда правые каркали, что миру с Арафатом не бывать, то они лукавили и на самом деле руководствовались исключительно своим желанием удерживать территории.

Нельзя сказать, что правые с полным безразличием отнеслись к крушению концепции «Эрец Исраэль шлема», но тем не менее в первую очередь ими двигал непосредственный страх перед безрассудным соглашением с преступным партнером, а не что-либо другое. По мнению правых, Норвежское соглашение хромало на обе ноги, даже если к нему подходить с левой меркой.

Возможно, выступая против «мирного процесса», какие-то правые подспудно и хотели удерживать территории, но прежде всего они были искренне убеждены, что мир с Арафатом недостижим.

Так было, во всяком случае, на первых порах. Между тем в какой-то момент и правые поверили, что заключение постоянного урегулирования с Арафатом возможно. Они продолжали считать, что это соглашение не принесет стабильности, что оно не пройдет испытания временем; они продолжали считать, что в какой-то момент палестинцы спровоцируют глобальный военный конфликт и воспрепятствуют мобилизации Цагала, но в возможность подписания компромиссного соглашения с палестинцами они поверили вполне чистосердечно.

Да и как было не поверить? Ведь подписание такого соглашение было в прямых интересах ООП и прекрасно вписывалось в ее общую концепцию «поэтапной ликвидации» Израиля.

Как бы то ни было, отказавшись подписать соглашение с Бараком, Арафат удивил решительно всех, а не только левых.

Что же, в самом деле, произошло? Почему Арафат не пожелал принять 95% территорий и ограничился 42%.? Ведь так «освобождать Палестину» вроде бы сложнее?

Не говоря уже о том, что это соглашение явно не проходило в кнессете, и скорее всего, было бы провалено на референдуме. Иными словами, Арафат мог смело подписывать договор, решительно ничем не рискуя. Более того, в этом случае он бы существенно выиграл, ведь ответственность за срыв «мирного процесса» легла бы на израилитян, а тем самым он - Арафат - получил бы полное моральное право «освобождать Палестину» до победного конца.

С тем большим основанием Арафат должен был поступить так в январе, когда Барак согласился с рекомендациями Клинтона (раздел Иерусалима и передача палестинцам 97% территорий).

Что же помешало Арафату произнести ни к чему не обязывающие его слова: «конец конфликта»? Зачем он открыл карты прежде, чем получил максимум? Что стоит за этим безрассудством?

Безусловно, срыв Кемп-девидских пререговоров был просчет Арафата. Лидер палестинской революции в очередной раз переиграл, в очередной раз не сумел остановиться. Это очевидно. Но чем он вообще руководствовался? Что побуждало его так поступать?

На этот счет может существовать немало догадок, и возможно, я еще вернусь к рассмотрению некоторых из них. Но по меньшей мере одна из них очевидна, и это психологическая атмосфера, воцарившаяся на переговорах между ПА и Израилем.

В любой знаковой системе поведение израилитян было бы расценено вполне однозначно. Когда собака скулит и поджимает хвост, то ни одно существо в мире - начиная с воробья и кончая человеком - не может подумать, что эта собака готова дать кому-то отпор.

Семь лет «Осло» катастрофически деморализовали израилитян. И прежде всего именно их унизительное пресмыкательство не оставило Арафату никакого шанса подписать хоть какое-либо соглашение. Израильская уступчивость разжигала аппетит Арафата точно так же, как некогда уступчивость Запада разжигала аппетит Гитлера (надеюсь, я не произнес ничего «подстрекательского»).

Советский публицист Лев Гинзбург в своей работе «Потусторонние встречи», посвященной жизни бывших нацистов, писал о предвоенном времени «Чем уступчивее и лояльнее по отношению к Гитлеру старался быть Запад, чем истовее он демонстрировал перед ним свою «добрую волю», тем большим презрением, как свидетельствует Шпеер (Министр Оброны и близкий друг Гитлера, был осужден на Нюренбгском процессе на 20 лет), проникался Гитлер к этому слабому, безвольному и изъеденному декадансом Западу, тем большей была его убежденность в том, что Англия и Франция слишком слабы и ничтожны, чтобы оказать ему какое-либо противодействие, и тем неотвратимее была его решимость начать мировую войну».

Когда всматриваешься сегодня в моральное состояние израильского общества, то становится понятно, что несговорчивость Арафата в своем роде была оправдана и достигла весьма многого.

Гораздо больше, чем в безопасности, Израиль нуждается сегодня в восстановлении своего морального духа. Реабилитация национального достоинства – вот та приоритетная цель, которая в первую очередь должна стоять перед правительством национального единства.

БУДУЩЕЕ ПОСЕЛЕНИЙ (14.02.2001)

Одним из самых соблазнительных пунктов программы Шарона считается его обещание сохранить на своих местах все поселения Иудеи, Самарии и сектора Газы. В этом предвыборном заявлении Шарона партия Труда усматривает чуть ли не главное препятствие на пути присоединения к его коалиции.

Попытаемся же расшифровать смысл этого предвыборного обещания лидера Ликуда и оценить степень его реалистичности.

Согласно предложению Клинтона, из Иудеи, Самарии и сектора Газы должны быть изгнаны жители 107 поселений. По существу это предложение Клинтона было отвергнуто и Израилем, и ПА. Арафату это число показалось слишком малым, Бараку - слишком большим. Барак продолжал настаивать на сохранении под израильским суверенитетом 80% поселенцев, что позволяет говорить о его согласии ликвидировать приблизительно половину поселений (т.е. около семидесяти).

Трудно сказать, почему именно 80% поселенцев показались Бараку критическим числом. Возможно, за этим стоит чисто экономический расчет. Но насколько я понимаю, выдать сообразные компенсации сорока тысячам человек (20%) – это уже астрономическая сумма. Достаточно вспомнить, что когда речь шла об изгнании семнадцати тысяч жителей Голан, то по некоторым подсчетам, на это мероприятие (вместе с передислокацией войск) требовалось 65 миллиардов долларов, а по мнению американских специалистов, и все 100 миллиардов.

То есть даже чисто с экономической точки зрения вопрос может стоять лишь о ликвидации десяти, двадцати, ну максимум тридцати поселений (на Голанах их чуть более тридцати). В любом случае ясно, что депортация десятков тысяч мирных жителей имеет свой экономический смысл, который любой политик обязан учитывать.

Однако о том, чтобы какой-нибудь израильский лидер мог договориться с Арафатом о ликвидации «разумного» числа поселений, сегодня речи не идет.

Таким образом, мы подходим к главному вопросу – к возможности сохранения поселений в условиях одностороннего разделения, о котором в последнее время говорил Барак, и о котором всерьез подумывает Шарон.

Любое отгораживание от палестинцев электронным забором предполагает территориальную непрерывность создаваемого при этом палестинского образования. А это значит, что за этим электронным забором останутся какие-то еврейские поселения. Эти поселения – как предлагал Барак - можно ликвидировать, но как полагает Шарон – можно и сохранить.

Разумеется, в такой ситуации изолированные поселения неизбежно превратятся прежде всего в военные объекты, и мирные жители, желающие продолжать жить в них, должны считаться со всеми тяготами подобного существования (передвижение только в бронированных колоннах и т.п.). Понятно, что поселения эти станут мишенями для террористов, и за их сохранение Израилю, возможно, придется платить немалую цену.

Тем не менее их сохранение вполне оправдано, и вот почему: Во-первых – это Эрец Исраэль. Ни один народ не обладает «святой землей», и несмотря на это, он стоит за нее так, как если бы она была для него «святая». Мне кажется, что евреям следует придерживаться в этом отношении, как минимум, общепринятых моральных норм, не опускаться ниже общечеловеческой планки. Не говоря уже о том, что депортация даже одного поселения неизбежно деморализует нацию и подогревает враждебную сторону.

Во-вторых, наличие анклавов внутри вражеской территории позволяет лучше контролировать эту территорию до тех пор, пока с нее исходят враждебные действия.

И наконец, в-третьих – эти анклавы могут служить предметом переговоров в будущем. Израиль (точнее партию Труда) отличает беззаветный патернализм, который в отношении арабов всегда обнаруживал свою оборотную сторону: за них всегда решали, на что они согласятся, а на что нет. Завоевав какую-либо территорию, Израиль моментально возвращал то, что ему было «не нужно» или то, на что, по его мнению, противник «никогда не согласится». Партия Труда забывала, что «согласиться» и «не согласиться» противник должен был за столом переговоров, а не в голове израильских лидеров.

Так, отдав Сирии многие территории, захваченные в 1967 году, и сохранив только стратегическое Голанское плато, Израиль лишил себя разменных карт на дальнейших мирных переговорах о судьбе Голан.

То же самое и в отношении палестинцев. Если Израиль делит Иудею, Самарию и сектор Газу в одностороннем порядке, он должен быть щедрым в первую очередь по отношению к себе, а не к палестинцам, заведомо отвергающим любой компромисс.

Пора признать, - мира «ахшав» не получилось. Но когда-нибудь лет через 50-60, когда у палестинцев выработается условный рефлекс, что электронный забор, проведенный израильтянами, и есть граница их государства, мирное соглашение вполне можно будет подписать.

И вот тогда, и только тогда израильские поселенческие анклавы можно представить разменной картой, сделать их предметом переговоров. Впрочем, последнее замечание носит чисто прагматический, «рыночный» характер. Это аргумент для сторонников формулы «территории в обмен на мир». Для тех же, кто видит ценность в Эрец Исраэль, ни один ее участок, который сионистам удалось освоить, не может быть ими добровольно оставлен. Но оставим этот спор нашим потомкам.

ЛЕВЫЕ ИЛИ БОЛЬНЫЕ? (31.01.2001)

Деление общества на правых и левых так же закономерно и так же неизбежно, как деление магнита на северную и южную части. Распилите магнит между севером и югом, и вы получите два магнита с теми же севером и югом.

Северяне в США были левыми, южане - правыми, но если бы Север не одолел Юга и Соединенные Штаты оказались бы поделенными на два государства, то в тот же час в каждом из них возникли бы свои левые и правые партии.

Те правые и левые, которые понимают свою взаимозависимость, могут поддерживать друг с другом даже более глубокие и прочные взаимоотношения, нежели со своими узкопартийными единомышленниками: общность проблем иногда оказывается более сильным связующим фактором, нежели общность принципов.

В целом, именно такое положение было характерно для противостояния между израильскими левыми и израильскими правыми до Норвежского соглашения.

В ту пору израильтяне делились на тех, кто предпочитал единый еврейский этнос в ущерб единству Эрец Исраэль, и на тех, кто предпочитают единую Эрец Исраэль в ущерб демографической палестинской угрозе. Первые именовались левыми, вторые правыми.

Это расхождение между левыми и правыми отражало реальную дилемму, и одна сторона всегда понимала и принимала также и доводы другой.

Представим себе, что Рабин не впустил бы Арафата в Израиль, а стал бы вести с ним переговоры за пределами Израиля. Представим себе, что в ходе этих переговоров стороны пришли бы к окончательному урегулированию, предполагающему с нашей стороны «болезненные уступки», вроде тех, с которых Барак начал переговоры (ПА на 80% территорий, единый еврейский Иерусалим и т.д.). Нет сомнения, что правые всеми силами противились бы этому соглашению, однако при этом никто из них не отказал бы ему в политической осмысленности.

Однако Рабин сделал нечто другое. Он впустил в Израиль Арафата и приступил к "болезненным уступкам" не в обмен на мир, не в обмен на "окончание конфликта", а в качестве шагов по укреплению "атмосферы доверия".

ООП получила легализацию и 42% Иудеи, Самарии и сектора Газы, но при этом не отказалась ни от одного из своих исходных требований, включая возвращение беженцев времен войны за Независимость. В результате Норвежского соглашения сегодня мы оказались гораздо дальше от мира, чем находились в 1948 году.

Та полемика, которая ведется сегодня в Израиле относительно "мирного процесса" в действительности уже покинула привычные классические координаты "правое - левое". Профессор Иегошуа Порат - левый, он говорит, что был бы готов поделить Иерусалим с Арафатом ради мира, но он прекрасно видит, что в результате такого раздела у нас не будет ни Иерусалима, ни мира.

Амнон Данкнер, журналист с крайне левыми взглядами, сегодня пишет, что "левые ошибались", что они думали, что проблема в "оккупации территорий", в то время как она прежде всего в идеологии ООП, не готовой ни к какому компромиссу.

О том, что Норвежское соглашение - это не мирный договор, а безответственная самоубийственная фантазия, было ясно еще семь лет назад, но кому это не ясно сегодня - не левый, а просто человек с серьезными психологическими проблемами.

Самообман - известный механизм психологической защиты. В некоторых случаях, например в случае раковых заболеваний, это не казус, а общее явление. Я слышал про одного ренгенолога, заболевшего раком легких. Он посмотрел на снимок своей грудной клетки и ничего там не обнаружил, при всем том, что диагноз был очевиден.

Больной может думать, что ему вздумается, но после того, как диагноз рака установлен, ни один вменяемый человек уже не станет продолжать полемику на этот счет.

Тот спор, который нам пытаются сегодня представить как спор между левыми и правыми, по существу никакого отношения к полемике между левыми правыми не имеет. Увы, но уже довольно давно - это спор между здоровыми и больными.