ПУБЛИЦИСТИКА

КОНЕЦ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ БОЙНЕ? (29.11.2012)

Левые решили за палестинцев, что те когда-нибудь непременно откажутся от нереального требования возвращения беженцев, но никогда не откажутся от своих претензий на Иудею и Самарию (как от столь же нереального требования). Но степень реальности претензии на Иудею и Самарию задают сами левые! Их вера в палестинскую несговорчивость в вопросе территорий - прямой результат их собственного безразличия к Обетованной Земле. Без малейшего ущерба для дела мира (который и ныне там же, где он был и 40 и 60 лет назад) левые могли бы верить в уступчивость палестинцев и в том и другом вопросе.

29 ноября 1947 года Генеральная Ассамблея ООН приняла решение о разделе Палестины, явившееся юридической основой для провозглашения государства Израиль. По странной причуде Абу Мазен задумал приурочить "рассмотрение вопроса о повышении статуса Палестины в Генеральной ассамблее ООН" именно к этой дате - 29 ноября. Этим обезьянничанием он видимо рассчитывает затушевать значение исторического голосования имевшего место 65 лет назад.

Однако для израильтян, похоже, это дата окажется счастливой дважды – ведь намеченное на это число голосование должно ознаменовать собой окончательную отмену того самоубийственного для Израиля политического процесса, начало которому было положено в 1993 году в Осло.

Напомню, вкратце, как с того момента эволюционировала израильская политическая мысль. В 1994 году, вскоре по прибытии Арафата в Газу, считалось, что Израиль будет в течение двух-трех лет передавать под контроль ООП территории, а та под воздействием этих щедрых жестов станет отвыкать от своих людоедских привычек и в какой-то момент созреет для подписания «окончательного соглашения». При этом всем касалось очевидным, что вопрос о беженцах 1948 года даже не встанет («Ведь Арафат понимает….!»), а полное отступление к границам 1967 года виделось недопустимым даже Мерецу. Однако в 1996 году, уже вскоре после прихода к власти Нетаниягу, выяснилось, что Арафат рассчитывает получить не менее 90 процентов территорий только на «промежуточном этапе», после чего, по его мнению, наконец, начнутся собственно переговоры о судьбе Иудеи и Самарии. Беженцев же, разумеется, придется вернуть.

Уступив (под давлением США) на «промежуточном этапе» 13 процентов территорий, Нетаниягу развалил свою коалицию, и власть перешла к Бараку, который благоразумно решил начать с конца, то есть с «окончательного урегулирования». Отправившись в Кемп-Девид с исходным предложением передать Арафату 80 процентов Иудеи и Самарии, Барак довольно быстро отрекся практически от всех завоеваний Шестидневной войны. Внимательно следивший за «переговорами» Клинтон подзуживал израильского лидера, так что в конце концов Барак предложил Арафату уже более 95 процентов территорий (расплатившись за них эквивалентными площадями Негева) и поделить Иерусалим. Убедившись, что большего от Барака он не добьется, Арафат неожиданно обиженно покинул стол переговоров и развязал кровавую интифаду.

Все бы ничего, но с того момента сделанные в интимной обстановке уступки стали представляться многим чем-то раз и навсегда решенным. С той поры среди левой израильской элиты стало само собой разумеющимся считать безумные предложения Барака начальным пунктом переговоров. Ни к чему не обязывающие посулы израильского лидера были названы «митве Клинтон» («эскиз Клинтона») и объявлены единственной рациональной основой дальнейших соглашений.

Это была не психологическая война, которую евреи и арабы вели на протяжении десятилетий, это была уже психологическая бойня, которую Израиль учинил себе самому!

В самом деле, kевые решили за палестинцев, что те когда-нибудь непременно откажутся от нереального требования возвращения беженцев, но никогда не откажутся от своих претензий на Иудею и Самарию (как от столь же нереального требования). Но степень реальности претензии на Иудею и Самарию задают сами левые! Их вера в палестинскую несговорчивость в вопросе территорий - прямой результат их собственного безразличия к Обетованной Земле. Без малейшего ущерба для дела мира (который и ныне там же, где он был и 40 и 60 лет назад) левые могли бы верить в уступчивость палестинцев и в том и другом вопросе.

Нас уверяют, что возврат территорий - дело чести, что не может быть свободен народ, управляющий другим народом... Но тут явный подлог. С конца ХХ-го века, когда палестинцам отошли все крупные и мелкие населенные пункты, расположенные в общей сложности на 40 процентах территории Иудеи и Самарии, уже никто не владеет свободолюбивым палестинским народом. «Кантонизация», «блокпосты» и прочие повседневные «ужасы» палестинского существования связаны исключительно с приверженностью этого народа к террору. Если бы палестинцы не промышляли убийствами, они так же свободно перемещались бы по дорогам Иудеи и Самарии, как это делают поселенцы. Я уже не говорю о том, что Советом поселений уже давно предложен проект возведения эстакад, мостов и дорог, благодаря которым любой палестинец мог бы за два часа добраться из Северной Самарии в Южную Иудею, не встретив на своем пути ни одной израильской машины, не говоря уже об армейских блокпостах.

Нетаниягу еще в начале второй интифады обращал внимание общественности на то, что палестинцы полностью «освобождены», что они находятся под полным патронажем своей обожаемой ООП, а если на что-то и претендуют, то как раз на территории, на которых они сами не проживают, но на которых после 1967 года стали селиться евреи. Таким образом, свою долгожданную свободу палестинцы сполна получили и просто должны научиться ею разумно пользоваться, а не рыдать о своей горькой судьбе. То разделение на районы А,В и С, которое имеет место в настоящее время – назовем его «митве Биби» (в конце концов ведь именно Нетангиягу является автором окончательного «эскиза» этих границ) - это единственно мыслимое «митве», на котором должны основываться любые переговоры.

С лета 2000-го года до самых последних дней мы жили под дамокловым мечом воплощения безответственных бараковских уступок. Верно, что все эти годы палестинцы твердо держались, что они непомерно завышали свои требования и последовательно уклонялись от подписания катастрофического для Израиля договора, однако до сих пор опасность все же существовала. Стоило палестинцам сказать «да», даже самый правый израильский лидер с выкрученными американцами руками бросился бы подписывать филькину грамоту «мирного соглашения», лишающего еврейский народ его исторической родины.

Голосование в ООН «о повышении статуса Палестины» совместно с тем политическим усилением Хамаса, которое произошло после завершения операции «Облачный столп», похоже, окончательно сводят эту угрозу на нет. Аббас угрожает начать переговоры с Израилем на другой день после голосования, но ему, как и всем, следует осознать: Иудея и Самария уже давно поделены, и если арабскую сторону этот раздел почему-то не устраивает, то она должна понять, что может лишиться и того, что имеет. А ответом на последние креативные инициативы палестинцев в ООН должна явиться аннексия зоны С.

ПАЛЕСТИНСКИЕ ГОРИЗОНТЫ (07.06.2012)

Согласно палестинской ментальности, евреям нет места между Средиземным морем и рекой Иордан. Согласно данным палестинской «науки», арабы живут на ханаанской земле с незапамятных времен, и родным языком ханаанских племен был арабский. Так учат в палестинских школах. При этом ни в учебных программах палестинских школьников, ни в средствах внутренней пропаганды ПА никак не представлена идея мирного сосуществования с «сионистским образованием».

Опрос общественного мнения, не так давно проведенный среди арабских жителей Иудеи, Самарии и сектора Газа американским исследователем Стенли Гринбергом, показывает, что 66% палестинцев видят в будущем независимом Палестинском государстве лишь промежуточное образование на пути к созданию «Большой Палестины». 92 % опрошенных заявили, что Иерусалим должен быть столицей Палестины, а 72% отрицали какую-либо историческую связь евреев с этим городом. При этом 80 % палестинцев согласны с требованием Устава ХАМАСа уничтожить Израиль.

Это обстоятельство никем в мире не воспринимается как «препятствие к миру», и никакие политики не выражает по этому поводу своего недовольства. Между тем не проходит недели, чтобы глава правительства какой-нибудь страны, или чиновник какой-нибудь международной организации не выразил бы своего возмущения продолжением еврейского строительства по восточную сторону от зеленой черты. Не так давно Комиссия по правам человека ООН заявила, что «расследует» все связанные с этим строительством «преступления». В те же дни все прогрессивное человечество дружно осудило «Соглашение по Мигрону», создающее, как нам объяснили, «опасный прецедент». Аналогичную реакцию политических лидеров нашей планеты вызвала недавняя легализация израильским правительством трех поселений.

Изо дня в день мы слышим, что еврейское строительство на «западном берегу» представляет угрозу миру и делает процесс необратимым, т.е. что таким путем мы, мол, идем не к созданию двух государства для двух народов, а одного – для двух.

Но почему не двух для двух? Если присутствие арабского меньшинства в еврейском государстве теми же лицами не объявляется «угрозой миру», то почему присутствие еврейского меньшинства в палестинском государстве должно означать крах палестинской мечты? Это ведь даже как-то и ненормально для государства, если в нем совсем нет евреев.

Препятствием к миру являются не поселения, а антисемитские установки палестинских лидеров, которые они насаждают в головах своего народа, а израильские лидеры – в головах своего. В самом деле, с той поры как Рабин впустил в Израиль десятки тысяч террористов во главе с Арафатом, а услужливые СМИ окрестили эту авантюру «мирным процессом», мы постоянно слышим о намерении Израиля передать палестинцам Иудею и Самарию, оставив за Израилем лишь «крупные поселенческие блоки» (эвфемизм, под которым понимаются несколько самых крупных городов – Маале Адумам, Гиват Зеев, Ариэль), выкорчевав одновременно все «изолированные поселения».

Но как можно назвать «мирным» соглашение, подразумевающее превращение Иудеи и Самарии в юденфрай?

Альтернатива совсем не в том, сколько на территории Эрец Исраэль будет государств – одно для двух народов, или два для двух, а в том, согласятся ли когда-нибудь арабы жить в мире с евреями, или нет. Если не согласятся, то возвращение Израиля в пределы зеленой черты евреев не спасет. Спасти евреев в этой ситуации может только отправка палестинцев в кондиционированных автобусах в какую-нибудь соседнюю страну с близкой им политической культурой. Причем для того чтобы прийти к такому заключению, вовсе не нужно консультироваться с равом Ицхаком Шапиро и выяснять, как по Рамбаму следует поступать с проживающими в Эрец Исраэль гоями, не желающими жить в мире с еврейским народом. Для того чтобы прийти к аналогичному выводу, достаточно просто проанализировать реакцию мировой общественности на события 2005 года, когда один зарвавшийся израильский лидер произвел дорогостоящий политико-правовой эксперимент и вышвырнул из сектора Газа тысячи еврейских поселенцев, более половины из которых являлись уроженцами этого края!

Как известно, ни одна страна мира, ни одна представительная международная правозащитная организация не опротестовала тогда этого решения. Напротив, иные правозащитники чуть не плакали от счастья, наблюдая сцены изгнания, раз и навсегда «доказав», что и в третьем тысячелетии политически мотивированная депортация мирного населения является легитимной. Итак, если изгнание мирных фермеров и передача их земель под помойки и тренировочные лагеря террористов не вызывает протеста у самых продвинутых в правовых вопросах гуманоидов, то почему израильтян должен смущать план изгнания населения, поддерживающего террор? Почему бы вместо того, чтобы тешить себя мечтами о прекращении строительства и «переносе изолированных поселений», израильтянам не пофантазировать совершенно в другом направлении?

Если же подобного рода фантазии кому-то покажутся слишком неприглядными, то можно помечтать и о другом, а именно, о том, что арабы когда-нибудь всерьез согласятся терпеть подле себя евреев. Поистине желанная и чудесная перспектива! Однако, если такое в нашем быстроменяющемся мире действительно когда-нибудь произойдет, то условия соответствующего мирного договора нельзя ограничивать одним «неизгнанием» еврейских поселенцев. При любом соглашении на территорию Иудеи и Самарии должен распространяться Закон о возвращении. «Должен», потому что таково естественное право евреев, основывающееся не только на Божественных, но и человеческих законах, а именно на 12 главе Устава ООН, в которой формулируется «Международная система опеки». Суть этого (довольно мудреного) текста сводится к тому, что в вопросах территорий, относящихся к бывшей Оттоманской империи, ООН сохраняет в силе все постановления Лиги Наций, включая право евреев селиться на своей исторической родине.

Кирилл Богданович в статье «Правовая основа воссоздания и существования современного государства Израиль» пишет: «Является непреложным фактом то, что единственным действующим международно-правовым нормативным документом о государственном устройстве территории бывшей Оттоманской Палестины является Решение Лиги Наций (League of Nations). Это Решение принял Совет Лиги наций 24-го апреля 1920-го года на конференции в Сан-Ремо («The San Remo Conference»). Решение вступило в силу и стало обязательным для всех стран мира, признающих нормы международного права. В соответствии с этим решением вся территория бывшей Оттоманской Палестины предназначена для расселения только евреев и воссоздания там «Национального Дома евреев»… В соответствии с этим, решением Лиги Наций евреи были признаны единственной национальной общиной, имеющей право создать свою государственность на территории бывшей Оттоманской Палестины – провозгласить свое государство. При этом, в соответствии с нормами и духом международного права, решение Лиги Наций и не могло предопределить, и так и не предопределило форм государственности в пределах территории бывшей Оттоманской Палестины, в том числе и количество государств, которые создадут евреи на своей территории. Поэтому в Решении использовано понятие «Национальный Дом евреев», а не «государство евреев»…

Таким образом, если когда либо палестинцы действительно согласятся жить в мире с евреями, то они вполне смогут довольствоваться тем, что уже получили - автономией. Если же (учитывая преобладание арабского населения в Иудее и Самарии, и его образцово мирное поведение) еврейский народ вздумает создать еще одно арабское государство на территории бывшей Оттоманской Палестины, то это государство должно, как минимум, признавать закон о возвращении, и тем самым сохранять возможность превращения себя из первого палестинского во второе еврейское государство, государство Йегуда.

И об этих элементарных правах евреев, об этих подлинных, а не мнимых условиях войны и мира, следует напоминать не реже, чем нам напоминают о том, что строительство поселений – это «препятствие к миру».

ПО ПРАВУ САМОЗАЩИТЫ (29.03.2012)

Такого мы, пожалуй, еще не видели. Террориста, забаррикадировавшегося в квартире с «Узи», «Калашниковым» и «Кольтом», но без единого заложника (!) сотни полицейских осаждали на протяжении полутора суток!

Такого мы, пожалуй, еще не видели. Террориста, забаррикадировавшегося в квартире с «Узи», «Калашниковым» и «Кольтом», но без единого заложника (!) сотни полицейских осаждали на протяжении полутора суток! К вечеру первого дня комментаторы стали предполагать, что службы безопасности хотели получить от преступника какую-то важную информацию. Но боюсь, что все же не информация послужила главной причиной того, что ликвидация тулузского террориста затянулась на 32 часа и повлекла ранение шести спецназовцев. Мухаммед Мера был хорошо известен службам безопасности, и все его связи давно и тщательно отслеживались. Что принципиально нового мог он им сообщить? Но главное, все связанные с операцией официальные лица, вплоть до министра внутренних дел и президента страны, твердили, что хотят взять террориста живым для того, чтобы «предать его суду». Важно установить справедливость, важно, чтобы злодей предстал перед правосудием! Это дело принципа! Однако, поскольку смертная казнь во Франции давно отменена, то значит сложная и рискованная операция по задержанию вооруженного до зубов бандита по сути являлась операцией по спасению его жизни, к счастью провалившейся.

Уверен, что тысячи потенциальных шахидов с усмешкой следили за телешоу, принимая к сведению, что они не в Беларуси, и что правосудие будет бороться за их жизнь, сколько бы крови они не пролили. Аллах отнял у неверных разум!

Мне вполне понятен пафос «неверных», десятилетиями добивавшихся отмены смертной казни по всей Европе. Человеческая жизнь священна, убийство - недопустимое преступление, и если кто-то его совершил, то это вовсе не значит, что все общество должно опускаться до его уровня и отплачивать ему той же монетой. Если общество не разделяет какой-то сакральной идеи, предписывающей ему тем или иным образом карать преступников, то это общество действительно не может чувствовать себя вправе лишать кого-либо жизни. Даже Сангедрин, опиравшийся на ниспосланный с неба закон, отказался в какой-то момент рассматривать дела, влекущие вынесение смертного приговора! Чего же ждать от людей, не имеющих на то никаких Божественных полномочий? Изолировать – да, но самим идти на «мокрое дело» - извините!

Повторяю, соображения эти мне очень понятны. Однако все же до известного предела. Во всяком случае, невозможно не замечать, что отказываясь казнить преступника, общество частично принимает на себя ответственность за его преступление, что, по крайней мере, в ряде случаев, оно вместе с убийцей участвует в надругательстве над памятью его жертв. Невозможно также не замечать, что отказ от казни имеет свою цену, что оставляя тяжкого преступника в живых, мы поощряем его наглость, мы порождаем в обществе атмосферу безнаказанности, мы обесцениваем человеческую жизнь. Речь идет не о мести, и даже не о справедливости. Речь идет о моральных устоях.

Однако все эти «за» и «против» относятся к обычной уголовщине, когда же речь заходит о терроре, то есть о войне без правил, о военном преступлении, о вялотекущем геноциде, то всплывают уже не моральные, а самые что ни на есть прагматические, можно даже сказать оперативные аргументы. Террору должен противостоять не только военный, но также и самый жесткий юридический отпор. Как отдельный человек вправе убить другого человека, если тот угрожает его жизни, так народ вправе уничтожать тех, кто угрожает его существованию. Иными словами, по крайней мере, на случай террора, общество просто обязано сохранять в своем арсенале смертную казнь.

Если поведение французских властей, всеми силами стремившихся сохранить жизнь террориста, действительно в первую очередь было вызвано желанием предать его суду, то налицо один из симптомов тяжелейшего недуга, которым поражено европейское общество. Европейцы оказались неспособны противостоять исламизации, во имя ненасилия они впускают в свою жизнь насилие через черный ход.

Но еще острее, чем в Европе, этот вопрос стоит в Израиле, так как в Израиле эта проблема отягощена еще и проблемой заложников. В октябре прошлого года, вскоре после обмена Гилада Шалита на 1027 террористов, отбывавших наказание в израильских тюрьмах, я со всех сторон слышал одно и то же присловие: «чтобы впредь этого избежать, за терроризм следует ввести смертную казнь». Даже СМИ не смогли отфильтровать все высказывания такого рода, и они просачивались в открытый эфир.

С этими предложением в те дни выступил замминистра регионального развития Аюб Кара (Ликуд). Вскоре после того по его инициативе было создано парламентское лобби, ставящее своей целью введение смертной казни во избежание похищений. С соответствующим законодательным предложением Аюб Кара выступал еще год назад, после убийства семьи Фогель. Можно только пожелать, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки.

Смертная казнь снизит мотивацию к террористическим налетам, она нанесет серьезный удар по тому университету террора, которым являются тюрьмы, она сократит налоговое бремя, а также действительно скажется на проблеме заложников. Каким образом? Если практика казней террористов действительно утвердится, то в случае захвата заложника можно будет требовать пересмотра дел тех террористов, которые будут фигурировать в списках по обмену, с тем чтобы военные суды более высокой инстанции приговаривали их к расстрелу. Если захват заложников вызовет пересмотры дел, то заинтересованность совершать похищения резко сократится. Обращаю внимание, что речь идет не о ретроактивном применении закона. Смертная казнь в израильском законе присутствует (напомню о казни Эйхмана, и о смертном приговоре, чуть было не вынесенном Демьянюку), а значит она может быть применена в любой момент. Это рутинная судебная процедура. Если бывшему министру Шломо Бенизри при пересмотре дела заметно увеличили срок, то почему при повторном рассмотрении дела того же Ахмеда Саадата его не отправить к Эйхману?