ТЕОЛОГИЯ ДОПОЛНИТЕЛЬНОСТИ ПРЕЗУМПЦИЯ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ СВЕРХНОВОЕ ВРЕМЯ ТАМ И ВСЕГДА ДВА ИМЕНИ ОДНОГО БОГА МЕССИАНСКИЙ КВАДРАТ ДЕНЬ ШЕСТОЙ ТАМ И ВСЕГДА ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ АНТИСЕМИТИЗМ КУЛЬТУРА И КУЛЬТ МАТЕМАТИЧЕСКАЯ ТЕОЛОГИЯ РОМАНТИЧЕСКАЯ ТЕОЛОГИЯ ЕВРЕЙСКИЕ ПРАЗДНИКИ НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - БЕРЕШИТ НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - ШМОТ НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - ВАИКРА НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - БЕМИДБАР НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - ДВАРИМ HOME POLISH ENGLISH HEBREW E-MAIL ФОТОАЛЬБОМ ПУБЛИЦИСТИКА ИНТЕРНЕТ
НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - ХАЕЙ САРА
top.mail.ru

НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ ТОРЫ

БЕРЕШИТ (БЫТИЕ)

ХАЕЙ САРА

КОНКУРС ЮДОФОБОВ (5779-2023)
ИСТОЛКОВАНИЕ ОТ ПРОТИВНОГО (5779-2018)
ЧЕТВЕРТОЕ ЦАРСТВО (5778-2017)
ВЗГЛЯД С МАРРАНСКОЙ КОЛОКОЛЬНИ (5777-2016)
ПРИШЕЛЕЦ И ТУЗЕМЕЦ (5776-2015)
УМЕРЕННЫЙ ИСЛАМ (5775-2014)
ПОЛОВОЙ ВОПРОС (5774-2013)
ДОБРАЯ СТАРОСТЬ (5773-2012)
РАСКАЯНИЕ ИШМАЭЛЯ (5772-2011)
СВИДЕТЕЛЬСТВО ХРИСТИАН (5771-2010)
ДРУГОЙ ИСЛАМ (5769-2008)
ЯЗЫК ПРОВИДЕНИЯ (5768-2007)
ПОДОБАЮЩИЙ ОТВЕТ (5767-2006)
НЕБЕСНЫЙ ПАРОЛЬ (5766-2005)
ВЗРОСЛЫЕ И ДЕТИ (5765-2004)
СВЯЩЕННОЕ ПИСАНИЕ И СВЕТСКИЙ РОМАН (5764-2003)
ДИАЛОГ ЛОГИК (5763-2002)
ЕВРЕЙСКИЙ ДОМОСТРОЙ (5762-2001)

КОНКУРС ЮДОФОБОВ («Хаей Сара» 5779 - 08.11.2023)

Рамбам, формально признававший мусульман «истинными монотеистами», запрещал вступать с ними в споры, в то время полемику с христианами (являющимися, по его мнению, язычниками) он считал осмысленной. До какой степени полемика эта оказалась осмысленной, стало открываться только в последнее время.

В недельной главе «Хаей Сара» мы читаем: «Вот дни лет жизни Авраама, которые он прожил, – сто семьдесят пять лет. И скончался Авраам, и умер в старости доброй, престарелый и пресыщенный днями, и приобщен был к народу своему. И похоронили его Ицхак и Ишмаэль, сыновья его, в пещере Махпэла, на поле Эфрона, сына Цохара». (25: 7–11)

Из того порядка, в котором приведены имена сыновей Авраама, Раши делает вывод, что Ишмаэль отвратился от своих преступных дел, так как уступил свое первенство Ицхаку. Дожить до такого события, по словам Раши, это и есть «добрая старость».

В отношении же Эсава Раши закономерно делает прямо обратный вывод. Эсав, по мнению Раши, не раскаивается, и не уступает первенство Ицхаку, так как в аналогичной ситуации упоминается первым: «И скончался Ицхак, и умер, и приобщен был к народу своему, старый и насыщенный днями; и погребли его Эсав и Яаков, сыновья его». (35:29)

Эти истолкования трудно не связать с общей политической ситуацией того времени, в которое они давались.

Действительно, последний период жизни Раши (1040-1105) пришелся на начало крестовых походов, сопровождавшихся пролитием рек еврейской крови. Первые ополченцы, собравшиеся в Руане, почти полностью истребили еврейскую общину города. В том - 1096 году только в Германии и Чехии погибло около 5 тыс. евреев. Летом 1099 года крестоносцами был захвачен Иерусалим. Еврейское население города было вырезано, аналогичная участь постигла общины Рамлы и Яффо.

В подтверждение слов Раши, на протяжении всего второго тысячелетия враждебность христиан к еврейству только нарастала, в то время как ислам, придерживающий евреев в униженном состоянии, в целом неплохо с ними уживался.

Своей экстремальной точки ситуация достигла в ХХ веке. В годы Второй мировой войны старая христианская ненависть к евреям, подкрепленная новыми гностическими наветами, вылилась в Холокост, к которому, в сущности, приложило руку все человечество.

Существует немало документов, подтверждающих, что и США, и Великобритания сознательно не препятствовали осуществлению «окончательного решения»: они уклонялись от сделок, направленных на спасение евреев и отказывались бомбить транспортные артерии, по которым миллионы евреев свозились к местам уничтожения.

Между тем, к этому новому антисемитскому интернационалу на сей раз с энтузиазмом присоединился также и исламский мир.

С 1941-го по 1945 год в германских вооруженных силах прошли службу от 415 до 440 тысяч добровольцев-мусульман: арабов, индийцев, балканцев и граждан СССР. Особый вклад в формирование этих частей внес иерусалимский муфтий Амин аль-Хусейни.

Однако после разгрома гитлеровской Германии, и в особенности после создания государства Израиль, ситуация изменилась. Инициированный нацизмом ислам занял крайне антисемитскую позицию, в то время как христианский мир стал свои былые крайности робко пересматривать.

Если жители современные арабских стран приняли на вооружение все измышления геббельсовской пропаганды, добавив несколько собственных наветов, то христиане, напротив, произвели значительную ревизию своей прежней проповеди презрения.

Среди представителей некоторых протестантских направлений сложилось мощное просионистское движение. А «понтифик», т.е. в определенном смысле преемник римских императоров, отождествляемых иудейской традицией с Эсавом, признал своего брата Йакова первенцем.

Так в 1965 году папа Иоанн XXIII произнес молитву, в которой говорилось: «Мы признаем теперь, что в течение многих столетий духовная слепота не позволяла нам увидеть красоту Твоего избранного народа и разглядеть в его лице черты наших первородных братьев».

А в 1986 году Иоанн Павел II посетил римскую синагогу, в которой обратился к евреям со словами: "Вы - наши возлюбленные братья и, можно сказать, наши старшие братья".

История, разумеется, еще не сказала своего последнего слова, но в конце ХХ века приведенные выше толкования Раши потеряли свою убедительность.

Итак, Эсав отказался от претензий на первородство, в то время как Ишмаэль стал настаивать на своей гегемонии самым категорическим образом.

Чем вызвана эта неожиданная рокировка?

В первую очередь она связана с различным характером самих братских конфликтов: конфликт сводных братьев Ишмаэля и Ицхака вызван спором за владение источником истины. Конфликт братьев близнецов Эсава и Йакова состоит в споре относительно трактовки источника, признающегося истинным обеими сторонами.

Действительно, на протяжении всей истории Церковь признавала ТАНАХ своей священной книгой, и считала себя «привитой маслиной», т.е. ветвью, отходящей от ствола, которым является Израиль.

Ничего подобного невозможно усмотреть в подходе мусульман. Эти «истинные монотеисты» никогда даже и не помышляли привиться к Израилю, утверждая, что евреи исказили предшествующее учение «Ибрахима ханифа», которому ишмаэлиты остались верны. Коран – это не дополнение к Торе, и не комментарий к ней, Коран – это истинная Тора, которую евреи исказили в своих писаниях.

По этой причине Рамбам, формально признававший мусульман «истинными монотеистами», запрещал вступать с ними в споры, в то время полемику с христианами (являющимися, по его мнению, язычниками) он считал осмысленной.

До какой степени полемика эта оказалась осмысленной, стало открываться только в последнее время.

В своей книге «Там и всегда» (в разделе «Теология дополнительности») я показываю, что формировавшиеся на фоне взаимного отрицания иудаизм и христианство веками углубляли и заостряли позиции единого для обеих общин герменевтического круга: «верю, чтобы понять, понимаю, чтобы поверить». В результате позиции обеих религий оказались увязаны, и даже дополнительны, т.е. до конца понятны самим себе только во взаимном контексте.

Соперничающие относительно первородства братья близнецы Эсав и Йаков в основе своей предопределены к примирению.

Другая причина произошедших изменений в отношениях двух братских конфликтов связана с возвращением на историческую арену еще одного танахического персонажа, а именно - племянника Йакова Амалека, ультимативный антисемитизм которого всегда был неприемлем для Эсава, но в наши дни пришелся в пору Ишмаэлю.

Действительно, при все том, что классическая старушка Европа в равной мере недолюбливала и евреев, и коммунистов, она предпочла воевать вместе с ними против Гитлера, чем с Гитлером против них.

Христианство отмежевалось от Амалека на самых ранних этапах своего становления. В самом деле, при всем том, что Церковь противопоставила Ветхому завету Новый, она все же столкнула их как две фазы одного процесса, а не как две внешние и враждебные друг другу безначальные силы.

Епископ Маркион (2-ой век), отвергший Ветхий завет на этом основании, был решительно осужден Церковью, а ученик апостола Иоанна Поликарп Смирнский назвал Маркиона «первенцем Сатаны»!

Маркионизм возродился в ХХ в Германии, в лице теологии «арийского Иисуса», и по существу его придерживаются многие современные «прогрессисты». В этом отношении достаточно вспомнить творчество португальского писателя Жозе Сарамаго (1922–2010), за свою неутомимую борьбу с «ветхозаветным Богом» награжденного Нобелевской премией по литературе (1998). В своем романе «Евангелие от Иисуса» автор представил Бога и евреев мелкими и злобными, а дьявола и Пилата мудрыми и сострадательными. В романе «Каин» навязчиво развивается та же тема: Сарамаго изображает Создателя мира ограниченным самодуром, который истребляет праведных наравне с грешными, и из мелкой зависти препятствует строительству Вавилонской башни. Излишне упоминать, что писатель был горячим сторонником «освобождения Палестины».

В связи со следующими недельными главами я попытаюсь коснуться взаимоотношений Йакова как с Эсавом, так и с Амалеком.

ИСТОЛКОВАНИЕ ОТ ПРОТИВНОГО («Хаей Сара» 5779 - 01.11.2018)

Авраам может быть назван «отцом множества народов» в смысле отца всех мировых религий. Мировые религии, ориентированные на самостоятельный системный подход – все происходят от Авраама, почему и сказано в Зоаре (относительно слов: «Кто как Ты, между богами, Господи? Кто как Ты, славен святостью?» Шмот (15:11): «не существует идолослужения, в котором бы не присутствовало искр святости».

Скучная история

В недельной главе «Хайей Сара» рассказывается о последнем периоде жизни Авраама: «И взял Авраам еще жену, именем Ктура. И она родила ему Зимрана и Якшана, и Медана и Мидьяна и Ишбака, и Шуах. Якшан же родил Шву и Дедана, а сыновья Дедана были: Ашурим, Летушим и Леумим... И отдал Авраам все, что у него, Ицхаку. А сынам наложниц, что у Авраама, дал Авраам подарки и отослал их от Ицхака, сына своего, еще при жизни своей на восток, в землю Кедем» (25.1–6).

Как следует понимать этот всплеск супружеской активности достигшего весьма преклонных лет патриарха?

Маститый израильский писатель Меир Шалев, решивший попробовать себя в качестве комментатора Торы, видит ситуацию следующим образом: «Сразу же после того, как Исаак взял в жены Ревекку и полюбил ее, Авраам тоже взял себе жену — женщину намного моложе него по имени Ктура. И пока его сын и невестка двадцать лет ждали первой беременности, этот старик без промедления удостоился множества сыновей от своей новой жены. Женитьба престарелого отца почти сразу же после женитьбы сына и эта его неожиданная плодовитость, намного превышающая сыновнюю, — всё говорит о радостной метаморфозе. И действительно, старик отец явно изменился к лучшему. Жертвоприношение развело его с любимым сыном, но зато избавило наконец от требовательного присутствия Бога и жены — двух начал, что так жестко правили всей его жизнью и заставили совершить два страшных поступка: изгнать первого сына и едва не принести в жертву второго. И, словно в подтверждение этих радостных перемен, не только сам Авраам, но и его настрадавшийся, обрезанный член тоже освободился от необходимости быть символом союза с Богом и вернулся к выполнению своих обычных приятных обязанностей…. Вместо двух утраченных в прежней жизни сыновей — изгнанного и принесенного в жертву, — которым суждено будет соперничать из-за его любви с того времени и по сей день, Авраам рожает теперь для себя просто веселых младенцев. Из «отца множества народов» он превратился в мужа множества наложниц и отца множества детишек» («Впервые в Библии»).

Итак, по мнению Шалева, в последний период своей жизни Авраам пережил метаморфозу, метаморфозу, следует отметить, относительно распространенную. Старость - опасный период, не такой, разумеется, как подростковый, но все же допускающий известные сюрпризы. Старики порой расслабляются, и вместо того, чтобы собраться с последними силами, и выложиться на финишной прямой – сходят с дистанции. Кто-то пускается в доступные ему тяжкие, кто-то, подобно герою чеховской «Скучной истории», деморализуется.

Проживший 94 года Бернард Шоу писал в этой связи: «Молодости, которая ничего себе не прощает, прощается все; а старости, которая все себе прощает, ничего не прощается».

Этот афоризм требует определенного разъяснения. О чем здесь может идти речь? Разве слабости дряхлеющего человека могут что-то значить? Разве они могут бросить хоть сколько-нибудь заметную тень на его достижения зрелого возраста?

Разве, например, ученый, совершивший ряд выдающихся открытий, лишится хоть в какой-то мере своей славы, если с каких-то пор перестанет занимать свой ум чем-либо более сложным, чем решением кроссвордов? Литератор может исписаться, но разве это хоть в какой-то мере умаляет его прежние творческие взлеты? Итог жизни в любом случае будет задаваться его лучшими, а не худшими произведениями, в какой бы период они не создавались.

Между тем это очевидное правило никак не распространяется на духовную жизнь, в которой в счет идет в первую очередь именно последний, текущий момент.

«Семь раз упадет праведный, но встанет» - сказано в Притчах царя Шломо (24:16). Однако, если он не встанет в седьмой раз, то независимо от того, сколько раз он вставал до этого, он уже не праведник. Именно наличное состояние человека определяет его общую судьбу. Поэтому сказано: «если человек не старается постоянно подниматься все выше и выше, он против своей воли опускается все ниже и ниже» (Виленский Гаон, «Эвен шлема»). Поэтому сказано: «Не верь себе до дня смерти» («Перкей Авот» (2.5).

Комментаторы обращают внимание на то, что Бог называл Себя Богом кого-либо их патриархов только после его смерти. Творец мира стал «Богом Авраама» только после того, как «скончался Авраам, и умер в старости доброй, престарелый и пресыщенный днями» (25:8)

Однако то, что Бог Себя этим именем все же назвал, свидетельствует о полной вздорности шалевских умозаключений.

Отец множества религий

Если Авраам получил «зачет», то значит последний плодовитый период его жизни ни в коей мере не являлся периодом расслабления.

Умозалючение Шалева, что в старости Авраам «оттянулся по полной», хорошо согласуется с его оценкой «изгнания первого сына и едва не принесением в жертву второго», как «двух страшных поступков». Однако те, кто находят эти поступки с честью преодоленными испытаниями, должны как-то осмысленно проинтепретировать также и счастливую безмятежность последних десятилетий жизни патриарха.

В этой ситуации комментарий Шалева буквально напрашивается на альтернативную интерпретацию, подталкивает к ней, требует заключить, что последние брачные опыты Авраама, как и предыдущие – результат служения Богу, т.е. продолжение создания «множества народов», а не человеческой биомассы.

В Талмуде (Сангедрин 91а) говорится, что Авраам передал своим сыновьям от Ктуры «имена от нечистых сил», т. е. искусство повелевать духами. А по поводу имен «Ашурим и Летушим» в Берешит Раба (61) сказано, что это имена прародителей наций. Соответственно распространено мнение, что именно одаренные Авраамом и отосланные им на Восток сыновья Ктуры и есть родоначальники восточных учений (что не противоречит данным исторической науки, согласно которым ведическая литература зародилась не ранее XIV века до н.э., т. е. через три века после эпохи Авраама).

Знаменательно и само числовое совпадение: шесть сыновей соответствуют шести религиям «Кедема» - Востока - даосизм, буддизм, индуизм, зороастризм, синтоизм и конфуцианство.

Таким образом, Авраам может быть назван «отцом множества народов» в смысле отца всех мировых религий. Опирающиеся на мифы племенные религии повсеместны и никак не централизованы. Мировые религии, ориентированные не на отдельное племя, а на человечество в целом, и помимо мифа предполагающие самостоятельный системный подход – все происходят от Авраама, почему и сказано в Зоаре (относительно слов: «Кто как Ты, между богами, Господи? Кто как Ты, славен святостью?» Шмот (15:11): «не существует идолослужения, в котором бы не присутствовало искр святости».

Единственное заслуживающее внимания культурное явление, не восходящее к Аврааму, хотя оно и имеет (племенные) религиозные корни, прославилось как антипод религии, как ее полная противоположность! Я имею в виду философию. Греки единственный древний народ, который согласно танахической генеалогии, имеет независимое происхождение, который происходит даже не от Шема, а от Яфета.

ЧЕТВЕРТОЕ ЦАРСТВО («Хаей Сара» 5778 - 09.11.2017)

После возникновения христианства сыны Ишмаэля, не желая плестись в хвосте у Эсава, вспомнили о своем высоком происхождении и создали собственную веру, преподнесенную ими в качестве эксклюзивной религии «Ибрагима ханифа». С того самого момента, прежде всего путем завоеваний, ислам уверенно зашагал по планете.

Великий народ

В конце недельной главы «Хаей Сара» приводится родословная Ишмаэля: «А вот родословная Ишмаэля, сына Авраама, которого родила Аврааму Агар Египтянка, рабыня Сары. И вот имена сынов Ишмаэля по именам и родам их: первенец Ишмаэля Невайот и Кейдар, и Адбаэл, и Мивсам, и Мишма, и Дума, и Масса, Хадад, и Тэйма, Йетур, Нафиш и Кедма. Это сыны Ишмаэля, и это их имена в селениях их, и в замках их, двенадцать князей по их племенам. И вот годы жизни Ишмаэля: сто тридцать семь лет; и скончался он, и умер, и был приобщен к народу своему. И они расселились от Хавилы до Шура, что пред Египтом, как идешь к Ашшуру. Пред лицом всех братьев своих расположились они» (25:12-18).

Так сбылось пророчество, данное Аврааму: «именно Сара, жена твоя, родит тебе сына, и ты наречешь ему имя Ицхак; и установлю союз Мой с ним союзом вечным для потомства его после него. И об Ишмаэле Я услышал тебя: вот, Я благословил его, и Я распложу его, и весьма-весьма размножу его, двенадцать князей родит он; и Я сделаю его великим народом». (17:18)

Так сбылось пророчество, данное Агари: «Умножая умножу потомство твое, и оно неисчислимо будет от множества. И сказал ей ангел Господень: вот, ты беременна, и родишь сына, – и наречешь ему имя Ишмаэль, ибо услышал Господь страдание твое. И будет он дикарь-человек; рука его на всех, и рука всех на него, и пред лицом всех братьев своих жить будет он» (16:10-12).

Итак, Всевышний дал сыну Авраама и Агари замечательное имя - Ишмаэль («Бог услышит») и произвел от него двенадцать патриархов, от которых далее произошел уже «неисчислимый от множества» народ. Веками народ этот обитал в пустыне, в характерной (по мнению Рамбама) позе поклоняясь Баал Пеору и никаким особенным образом себя не проявлял. Однако после возникновения христианства сыны Ишмаэля, не желая плестись в хвосте у Эсава, вспомнили о своем высоком происхождении и создали собственную веру, преподнесенную ими в качестве эксклюзивной религии «Ибрагима ханифа». С того самого момента, прежде всего путем завоеваний, ислам уверенно зашагал по планете.

Итак, мы видим, что с самого начала Тора отвела Ишмаэлю важное место, и его позднейшая активизация на мировой арене вполне объяснима.

Но как рисуется традицией дальнейшая судьба Ишмаэля? Каковы его взаимоотношения с Израилем?

Почему он не фигуригует у пророков, которые вроде бы дожны были прозревать, как усилится первенец Авраама от Агари к концу времен?

Даниэль истолковал сон Навухаднецера как смену четырех царств, попеременно порабощающих Израиль и символизируемых золотом, серебром, медью и железом. "Видел ты, царь, что пред тобой идол громадный. Вот этот идол: голова его из чистого золота, грудь и руки из серебра, а чрево и бедра его из меди; Голени его из железа, а ступни его частью из железа, а частью из глины. Пока ты смотрел, сорвался камень без помощи чьих-либо рук и ударил идола по ногам, что из железа и глины, и раздробил их. Тогда искрошились сразу железо, глина, медь, серебро и золото... А камень, который разбил идола, превратился в большую гору и заполнил всю землю. Таков сон, а толкование его скажем пред царем. … Ты сам - голова из золота. А после тебя поднимется царство другое, ниже твоего, а иное, третье царство, - медное, - будет властвовать надо всей землей. А четвертое царство будет сильным, как железо; и подобно железу, которое расплющивает, крошит и разбивает все, оно, как железо, которое все сокрушает, всех разобьет и сокрушит. А то, что видел ты ступни и пальцы частью из гончарной глины, частью из железа, то это значит, что царство это будет разделено, а прочность железа его будет, как видел ты, - железа, смешанного с гончарной глиной... А то, что видел ты железо, смешанное с гончарной глиной, (значит что) будут они смешаны через семя человеческое, но не сольются друг с другом, как железо не соединяется с глиной. И во дни тех царей установит Бог небесный такое царство, которое никогда не разрушится и власти другому народу не передаст" (2:33-46).

Из другого видения, уже самого Даниэля, так же учится о четырех царствах, которые интерпретируются традицией, как Вавилон, Персия, Греция и Эдом (Рим), правящий во всем мире и попыныне.

Как это разъясняет Магараль в 21 главе «Нецах Исраэль», порядок галутов, равно как и их иерархия, связаны с тем, что свою силу они получили от Израиля («малхут кадишин эльоним»), путём победы над ним. Первым завоевал Израиль и завладел Сионом Вавилон (золото). Победившая Вавилон (серебрянная) Персия переняла эту силу. В свою очередь (медная) Греция овладела той же силой, победив персов. (Железный) Эдом, разрушивший Храм (отвоеванный иудеями у греков), обрел эту силу самостоятельно.

Но Ишмаэль, при всей его представительности, при всех его последних успехах в деле завоевания планеты, вроде бы стоит особняком.

Галут Ишмаэль

И все же понятие «галут Ишмаэль» в традиции присутствует.

Прежде всего следует напомнить исторический факт: в 1453 году султан Мехмет II захватил «Второй Рим» - Константинополь, утвердившись тем самым на Европейском континенте и объявив себя наследником римской империи. Тем самым Ишмаэль все же почерпнул силы от «малхут кадишин эльоним». Но еще до этого события традиция видела в царстве Ишмаэля претендента на представителя одного из даниэловых «зверей».

Так, например, в Зоаре (Шмот, 17а) сказано: «…сколько зла причинят (ишмаэлиты) Израилю и будут терзать их различными муками…, и не будет галута тяжелее, чем галут Ишмаэля».

Рав Авраам ибн Эзра считал Греческое и Римское пленение одним – третьим (Греческим) пленением, в силу того, что Греция и Рим являлись носителями одной культуры. Соответственно четвертым галутом он считал галут Ишмаэля.

Ибн Эзра стоит в этом вопросе особняком. Между тем многие комментаторы книги Даниэля также прибегают к понятию «галут Ишмаэль».

Саадия Гаон (Х век), впервые высказавший такое мнение, обосновывал его тем, что Даниель описывает последнее животное двойным эпитетом: «страшное, ужасное» («увидел я в видении ночном, что вот, четвертый зверь – страшный и ужасный» 7:7)

С ним соглашался Рамбан («Сефер а-Геула»), полагая, что четвертое царство в той же мере царство Эсава, сколь и Ишмаля, хотя именуют его Эдомом, так как именно Эдом инициировал изгнание.

Со своей стороны, рав Хаим Виталь в книге «Эц Даат Тов» высказывает мнение, что пленение Ишмаэля явится дополнительным пятым галутом: «Ты знаешь, что должно быть четыре галута: Вавилона, Персии, Греции и Эдома. Однако в конце дней будет еще один галут – галут Ишмаэля».

Наконец, напомню, что четвертое царство, согласно толкованию Даниэля, «будет разделено», что оно состоит из двух несоединимых по своей природе материалов – железа и глины, что также подтверждает двойственную христианско-исламскую природу четвертого царства.

В наши дни «всех разбившее и сокрушившее» Эдомское царство начинает захватываться Ишмаэлем и покоряться ему. Опасность этого существовала на протяжении веков, и ощущалась даже в самые триумфальные для европейцев периоды. Так Черчиль в своей книге «Речная война», изданной в 1899 году, писал об исламе: «В мире не существует более мощной силы, пытающейся повернуть развитие вспять. Но магометанство далеко ещё не пришло в упадок, это воинственная и прозелитическая вера. Она уже распространилась в Центральной Африке, выращивая бесстрашных воинов с каждым своим шагом; и если бы христианство не защищали сильные руки науки, которую (ислам) оказался не в силах одолеть, цивилизация современной Европы могла бы погибнуть, как и цивилизация древнего Рима».

Но духовная близорукость последних поколений европейцев привела к тому, что железное царство Эдома стало постепенно замещаться исламской глиной и, как и было предречено, смешивается ныне с царством Ишмаэля.

ВЗГЛЯД С МАРРАНСКОЙ КОЛОКОЛЬНИ («Хаей Сара» 5777 - 24.11.2016)

Лиссабонское землетрясение (1755) показалось европейцам верхом абсурда, и как ничто другое способствовало распространению атеизма. Между тем, землетрясение это быть может было обеспечено грехом его жителей в гораздо большей мере, чем любое другое стихийного бедствия подобного масштаба.

Лиссабонское землетрясение

В недельной главе «Хайей Сара» мы читаем: «Авраам стал стар и в летах преклонных, а Господь благословил Авраама всем» (24:1).

Итак, Авраам успешно прошел через все посланные ему Всевышним испытания и закономерно оказался благословен во всем.

Красной нитью по всему писанию проходит тема воздаяния. Злодейство наказывается, праведность вознаграждается: «И народ твой, все праведники, ветвь насаждения Моего, дело рук Моих для прославления, навеки унаследуют страну. Меньший станет тысячей, и младший – народом сильным. Я, Господь, в назначенное время ускорю это» (Йешаяу 60:22).

Не всегда, разумеется, все так гладко складывается. Очень часто праведники страдают, а грешники процветают. Но порой все же события невольно вписываются в некую «упрощенную» провиденциальную схему.

В прошлой статье я отметил, что если уничтожение Сдома и Аморы имело ясное объяснение, то лиссабонское землетрясение (1755) показалось европейцам верхом абсурда, и как ничто другое способствовало распространению атеизма.

Между тем, землетрясение это быть может было обеспечено грехом его жителей в гораздо большей мере, чем любое другое стихийного бедствия подобного масштаба.

Лиссабон был очень благочестивый город. В середине 18 века в нем располагалось 40 приходских церквей, 121 часовня, 90 монастырей и 150 религиозных братств, а население города, около 250 тысяч человек, отличалось исключительной набожностью.

Итак, 1 ноября 1755 года в 9:20 утра, в день всех Святых, когда большинство жителей находились в церквях, несколько мощных толчков развалили их все. Через полтора часа после первого толчка Лиссабон накрыла 17-метровая волна цунами. Она уничтожила все находившиеся в гаванях корабли, и утянула за собой в океан множество людей. Тем кварталам, куда не добралась волна, пришлось не легче: они оказались охвачены пожарами, полыхавшими пять дней. Огонь не пощадил не только людей, но и картины Рубенса и Тициана, библиотеку, насчитывавшую 80 тысяч редких изданий, множество документов, связанных с великими географическими открытиями. Считается, что при землетрясении погибло около 100 тысяч человек.

Немедленно началось брожение в умах. «Посмеете ль сказать, скорбя о жертвах сами: Бог отомщен, их смерть предрешена грехами?» — вопрошал Вольтер в поэме «На гибель Лиссабона». Аналогичными вопросами задавались Руссо и Кант. При этом, как отмечает португальский писатель и историк Руи Тавареш в своей «Небольшой книге о великом землетрясении», "многих деятелей церкви и обывателей, пытавшихся объяснить лиссабонскую трагедию Божьим наказанием за грехи португальцев, смущал тот факт, что во время землетрясения и цунами 1755 года, все соборы были разрушены, а ни один публичный дом не пострадал".
Находились те, кто, как иезуит Габриэль Малагрида, искали объяснения. В книге, изданной в 1756 году, «Суждение об истинной причине землетрясения» он писал: "Знай, о Лиссабон, что разрушителями наших домов, дворцов, церквей и монастырей, причиной смерти стольких людей и огня, пожравшего столько ценностей, являются твои отвратительные грехи..."

Малагрида имел в виду прежде всего грехи первого министра маркиза Помбала, который, по-видимому, действительно не был праведником, так как по его наущению Габриэль Малагрида был обвинен в заговоре и сожжен в 1761 году.

Но я думаю, что те, кто взирали на эти события с еврейской, и особенно с марранской колокольни, объясняли землетрясение иначе.

История марранов

Сам я далек от того, чтобы делать какие-либо окончательные выводы по поводу лиссабонской катастрофы. Связь между грехом и наказанием может указать лишь пророк. Между тем можно попытаться вникнуть в феномен знаменитого лиссабонского благочестия и осмыслить соответствующие исторические события. А они следующие: в 1496 году король Португалии Мануэл Счастливый (правил до 1521 г.) под давлением Испанского престола издал указ, предписывавший всем евреям Португалии в течение десяти месяцев креститься или покинуть страну.

Однако понимая, что этот шаг самым плачевным образом скажется на экономическом положении его королевства, Мануэл задумал нечто другое. Он издал указ, согласно которому покинуть Португалию разрешалось только через лиссабонский порт. 19 марта 1497 года более двадцати тысяч евреев, собравшихся в столице в ожидании кораблей, были согнаны в один из дворцов, и после безуспешных попыток убедить их стать добрыми католиками, были крещены насильственно. Аналогичные акции были произведены и в других городах Португалии.

От некоторых видных евреев лиссабонцы пытались силой добиться согласия. Так, верховного раввина Португалии Шимона Маими и некоторых других руководителей общины замуровали стоящими по шею в узкой камере. Все они умерли в течение недели, так и не согласившись креститься. Однако десятки тысяч других евреев не спрашивали.

Не то чтобы истории не было известно других случаев насильственного крещения, но они все же носили спорадический характер. Уж слишком вразрез шла эта практика с азами катехизиса, чтобы превратиться в масштабное явление. То, что произошло в Португалии в 1497 году, не имеет аналогов.

Сознавая беззаконность своего поступка, Мануэл Счастливый в мае издал указ, запрещавший в течение 20 лет (действие указа было продлено до 1534 г.) преследовать «новообращенных» в том случае, если они будут уличены в приверженности иудаизму. Однако с одной стороны, народ не мог мириться с таким безобразием, и все то время пока действовал декрет, устраивал погромы (в резне 1506 года погибло 1400 марранов), а с другой… действие декрета однажды истекло. В ту же пору в Португалии была как раз учреждена инквизиция. Первое аутодафе в Лиссабоне было проведено в 1539 г. С того дня за два столетия сотни марранов погибли мученической смертью. Два века еврейская совесть насиловалась самым нещадным образом.

Вот как описывает эти события Лев Поляков в своем исследовании «История антисемитизма» «Быть марраном означало прежде всего состояние постоянной борьбы против португальской инквизиции. Начиная с 1536 года инквизиция вела яростную кампанию, жестокость которой постоянно возрастала. Несчастных преследовали в городах и деревнях, в лесах и горах. Запылали костры, в отчетах об аутодафе часто не указывается, что именно послужило причиной смертного приговора "новым христианам", с какой именно молитвой на устах они умирали...

После сожжения 14 октября 1542 года двух десятков еретиков печально знаменитый инквизитор Лиссабона высоко оценил их мужество: "Ничто так не удивило меня, как зрелище того, что Господь вложил столько твердости в слабую плоть; дети присутствовали при сожжении своих родителей, а жены при казни своих мужей, но никто не кричал и не плакал; они прощались и благословляли друг друга, как если бы они расставались, чтобы встретиться на следующий день".

Марраны бежали за границу. Те, у кого на это не было денег или энергии, забивалиcь в самые дикие и укромные уголки Португалии, где остатки марранизма сохранились вплоть до нашего времени… их социальный и интеллектуальный уровень постоянно понижался, в чем инквизиторы не замедлили убедиться. Во время одного аутодафе в 1705 году архиепископ так обрушился на них: "Жалкие остатки иудаизма! Несчастные обломки синагоги! Последние пережитки Иудеи! Вами возмущаются католики и вас высмеивают даже сами евреи!... Вы посмешище для евреев, потому что даже не умеете соблюдать те законы, по которым живете". В цепи поколений марранизм постепенно утрачивал свое драматическое содержание. Эмиграция в протестантские страны продолжалась, вытягивая из страны сильные личности: в массах отказ от христианства превращался в тайный и мирный антиклерикализм».

Последнее аутодафе состоялось в Лиссабоне 19 октября 1739 года.

Следует заметить, что покинуть Португалию в течение всего этого времени было совсем не просто. Землетрясение, разрушившее в 1755 году Лиссабон, в отличие от борделей не обошло стороной квартала, в котором проживало большинство марранов. Среди них были погибшие. Однако воцарившееся после землетрясения смятение позволило всем им, наконец, вырваться из проклятой Богом страны! 1 ноября 1755 года так или иначе явилось для них днем освобождения.

Уверен, что не только среди марранов, но и вообще во всех еврейских «кулуарах» в ту пору мало кто терялся в догадках относительно причин лиссабонской катастрофы, но у европейцев свои мозги, и они выучили из этой истории только то, что «Бог умер».

ПРИШЕЛЕЦ И ТУЗЕМЕЦ («Хаей Сара» 5776 - 05.11.2015)

Пришелец и туземец, значит, что человек не ощущает себя до конца принадлежащим к своему месту, даже родившись в нем. Но именно так чувствуют себя евреи, и именно так же призваны чувствовать себя все люди.

Первый сионист

Недельная глава «Хаей Сара» начинается словами: «И было жизни Сары сто лет и двадцать лет, и семь лет – годы жизни Сары. И умерла Сара в Кирьят-Арбе, он же Хеврон, в земле Кнаанской. И пришел Авраам скорбеть по Саре и оплакивать ее. И поднялся Авраам от умершей своей, и говорил сынам Хэтовым следующее: Пришелец и туземец («гер вэ тошав») я у вас; дайте мне участок для погребения у вас, и похороню умершую мою от лица моего» (23:1-4).

Примененное по отношению к себе Авраамом определение - «гер вэ тошав» крайне парадоксально, что совершенно ускользает от внимания людей знакомых с этим текстом в русском, да и во многих других переводах (например: «I am an alien and a settler»).

Если слово «гер» ни у кого разночтений не вызывает, и всеми переводится как «пришелец», то со словом «тошав» неизменно возникают проблемы, вызванные его смысловой несовместимостью со словом «гер». Йосифон, как мы видим, перевел его словом «оседлый». Иногда, как, например, в синодальном издании Библии, «тошав» переводят как «поселенец». В другом, по-видимому, протестантском издании, слово это и вовсе умудрились перевести как «странник».

Между тем ивритское слово «тошав» значит – уроженец, то есть именно коренной житель какой-либо местности, что на русский язык адекватно можно перевести лишь одним словом – «туземец».

Таким образом, выражение к которому прибег Авраам, кажется выглядит внутренне противоречивым. Что он мог иметь в виду, сказав «пришелец и туземец я у вас»?

Как, в самом деле, можно быть одновременно и пришельцем в какой-либо земле и ее уроженцем? Как можно родиться в одной местности и одновременно считаться коренным жителем другой?

Однако если пришелец приходит в страну, которую ему обетовал сам Бог, то выражение «пришелец и туземец» - совершенно адекватно. Даже родившись в Месопотамии, Авраам, получив Эрец Кнаан в свое владение от самого Бога, не мог не чувствовать ее своей землей. Это же чувство на протяжении тысячелетий испытывали и его многочисленные потомки, рассеянные по лицу Земли. Из этого чувства, в конце концов, зародился и сионизм.

Между тем «сионистское» истолкование слов «пришелец и туземец» все же не единственное.

Например, существует объясение, что выражение это относится к вопросу нашей принадлежности к сему миру и к миру грядущему, и является, поэтому вопросом выбора: любо ты пришелец в сем мире, и тогда - туземец в том, или наоборот.

А рав Ури Шерки видит в этом словосочетании вообще ключ ко всей еврейской духовности: пришелец и туземец, значит, что человек не ощущает себя до конца принадлежащим к своему месту, даже родившись в нем. Но именно так чувствуют себя евреи, и именно так же призваны чувствовать себя все люди.

Это толкование следует признать наиболее полным и адекватным, коль скоро оно прозвучало не только в устах Авраама, но и в дальнейшем было повторено Торой, причем как раз именно в том понимании, на которое указывает рав Шерки. Действительно, в книге «Ваикра» выражение «гер вэ тошав» повторяется уже по отношению ко всему Израилю: «А земля не может быть продаваема навеки, ибо Моя земля; вы же пришельцы и туземцы у Меня. Во всей земле владения вашего дозволяйте выкуп земли». (Ваикра 25:23-24)

Эти слова Торы ясно показывают, что по замыслу Бога, Израиль – это народ экзистенциалист, что он лишен почвы, что его «почва» - это небеса.

Апофеоз беспочвенности

В своей книге «Апофеоз безпочвенности» Лев Шестов в следующих словах противпоставляет это экзистенциальное сознание стабильным положительным знаниям основательных людей: «Настоящий исследователь жизни не вправе быть оседлым человеком и верить в определенные приемы искания. Он должен быть готов ко всему: уметь вовремя заподозрить логику и вместе с тем не бояться прибегнуть, когда нужно, хотя бы и к заклинаниям, как делали Достоевский и Ницше. Он должен уметь держаться прямо и глядеть на небо, но он же должен, когда нужно, не побрезгать согнуться в три погибели и искать истину на земле. Если человек вам скажет: scire est per causas scire, («Знание есть знание причин») можете больше не сомневаться: он уже не существует для философии, и философия не существует для него. Давно пора бросить старые предрассудки и открыто заявить: per causas scire est nescire («Зание причин есть незнание»). И тут, пожалуй, Шекспир пригодится. Он расскажет вам, что есть неизвестное, которое никоим образом не может и не должно быть сведено к известному. Что порядок, о котором мечтают философы, существует только в классных комнатах, что твердая почва рано или поздно уходит из-под ног человека, и что после того человек все-таки продолжает жить без почвы или с вечно колеблющейся под ногами почвой, и что тогда он перестает считать аксиомы научного познания истинами, не требующими доказательств, что он перестает их считать истинами и называет ложью. И что мораль, если только можно, не играя словами, назвать моральным его отношение к миру и людям, называет знание по причинам самым несовершенным знанием. Его девиз: апофеоз беспочвенности... Но "философ" давно уже не слушает. Все лучше, чем беспочвенность. Много грязи, пошлости, гадости и глупости в тебе, Германия, - Wenigstens bist du doch festes Land. («Хотя бы потому, что ты твердая, надежная земля»).

Эта философия беспочвенности началась с Авраама, и издревле практикуется еврейским народом – пришельцем и туземцем земли Канаан. И эта черта еврейской ментальности, как быть может никакая другая, беспокоит и даже пугает людей, пытающихся быть «естественными», произрастающими из «родной почвы». В этом же секрет того, что многие националисты видят главную свою угрозу в «сионизме», и вообще в еврейском народе.

Леон Черняк в своей статье «Метафизические размышления о природе антисемитизма» пишет: «Они боятся быть евреями. И облегченно вздыхают, когда находят (или придумывают) еврея вовне. Пронесло! Это не мы, а он! Еврей не пугает их, а освобождает от страхов. Еврей позволяет им представить борьбу, которую они ведут против человека внутри себя, как борьбу против анти-человека вне себя. Еврей потому позволяет так трансформировать эту внутреннюю борьбу в борьбу внешнюю, что он и есть та реальность человеческого в человеке, которая так человека пугает. Я говорю, конечно же, не о высоких человеческих достоинствах всех без исключения евреев, а о еврейском начале всех без исключения человеческих достоинств. Вот это человеческое начало и пугает».

УМЕРЕННЫЙ ИСЛАМ («Хаей Сара» 5775 - 13.11.2014)

Только согласие с сионизмом может служить надежным знаком миролюбия и общечеловеческой лояльности, может являться настоящим духовным алиби для любого сына Ишмаэля.

Исламская экспансия

В недельной главе «Хайей Сара» говорится о кончине Авраама: «И скончался Авраам, и умер в старости доброй, престарелый и пресыщенный днями, и приобщен был к народу своему. И похоронили его Ицхак и Ишмаэль, сыновья его, в пещере Махпэла, на поле Эфрона, сына Цохара, Хэйтийца, которая пред Мамрэ» (25:9).

Итак, согласно Торе Ишмаэль вместе с Ицхаком хоронили своего отца Авраама. Благодаря порядку упоминания имен (Ицхак и Ишмаэль) Раши заключает, что Ишмаэль раскаялся и признал свое истинное место в семейной иерархии. В тот период, когда жил Раши, то есть в начале крестовых походов - такое отношение к исламу было более или менее объяснимо. Мусульмане держали евреев в униженном состоянии. Еврею нельзя было появляться на улице обутым, за верховую езду ему полагалась смертная казнь, и конечно же, сынам Израиля не позволялось посещать могилу их праотцев в пещере Махпела. Но сравнительно с теми преследованиями, которым в ту пору стали подвергаться евреи в христианских странах, отношение Ишмаэля могло показаться благом.

Мы живем во время, когда ислам создает куда более враждебный образ. Сегодняшний ислам абсорбирует самые темные, самые удушающие свободу силы. Если еще полвека назад слово «террор» в первую очередь ассоциировалось с коммунизмом, то сегодня другой разновидности террора, кроме исламского, в мире, пожалуй, уже не осталось.

В наше время ислам превратился в самую деструктивную силу, в самую инфантильную и инфернальную веру. Бандитская племенная солидарность, выставляемая в качестве субстрата Божественной воли и Божественных интересов, превратилась в угрозу всему человечеству.

Этому озлокачествлению способствовали некоторые традиционные особенности ислама, среди которых следует указать отрицание свободы воли, культ силы (джихад идет в паре с легитимностью сексуального насилия), моральную допустимость обмана («такия» - «благоразумие»), и, наконец, сомнительность самого источника – Корана, сомнительность, заключающуюся в его претензии подменить собой Тору.

Мы постоянно видим, что даже самый «умеренный ислам» подразумевает мировую гегемонию и генерирует во всем мире волны ненависти. Что же следует из него вырвать, чтобы навсегда блокировать появление этих ростков? В чем Ишмаэлю следует раскаяться, чтобы навсегда забросить автомат Калашникова вместе с идеей «покорить» всех неверных?

Ответ очевиден. Только тот ислам может навсегда оставаться «умеренным», который уважает Тору Моше. Только такой ислам ни для кого не опасен, который признает правоту и первенство иудаизма. Только Ишмаэль, пропускающий вперед Ицхака, способен ужиться со всем человечеством.

Другими словами, только согласие с сионизмом может служить надежным знаком миролюбия и общечеловеческой лояльности, может являться настоящим духовным алиби для любого сына Ишмаэля.

Небывалое бывает

До сих пор Европа, видя одержимость арабов в «сионистском вопросе», верила, что их можно умиротворить, отдав им на растерзание Израиль. Однако сегодня, когда все более становиться очевидно, что гибель Израиля не избавит Европу от исламского заполонения (а на деле так даже ускорит его), ситуация может начать меняться.

Так 24 июня 2014 лидер нидерландской «Партии Свободы» Герт Вилдерс выступил со рядом конкретных предложений по спасению своей страны от засилия мусульман. Среди прочего он сказал: «Граждане, отправившиеся воевать в Сирию, Ирак и другие горячие точки в составе исламистских подразделений, должны быть лишены возможности вернуться в Нидерланды; их счета должны быть заморожены, а имущество конфисковано. Это же относится к вербовщикам в террористические группы… Поддерживать Израиль, находящийся на острие борьбы с джихадом, в т.ч., посредством стимулирования экономических отношений. Если Израиль падёт - падёт весь Западный мир».

С такими настроениями не трудно прийти к выводу, что единственный ислам, которому действительно не угрожает опасность перерождения в джихадистскую гремучую смесь, является тот ислам, у которого будет вырвано антисионистское жало.

Кому-то это требование может показаться совершенно вздорным, но оно вполне реалистично. Ислам, поддерживающий сионистское движение, возможен, хотя до сих пор он был представлен лишь отдельными верующими, а не каким-либо религиозным объединением.

В этом отношении достаточно упомянуть итальянского имама Абдулу Хади Палацци и иорданского шейха Ахмада Адвана. Вот что пишет последний на своей странице фэйсбука: «Я говорю для тех, кто искажает книгу их Господа - Коран: откуда вы взяли название «Палестина», лжецы проклятые, когда Аллах уже назвал ее «Святой землей» и завещал ее детям Израиля до Судного дня. Не существует такого понятия в Коране, как «Палестина». Ваши притязания на землю Израиля есть ложь, и представляют собой посягательство на Коран, на евреев и их земли. Поэтому вы ничего не добьетесь, и Аллах истощит вас и унизит, потому что Аллах является тем, кто будет защищать их (т.е. евреев)».

«Аллах, слава Ему и хвала, написал в Торе, что это земля сынов Израилевых. Он завещал Святую Землю сынам Израилевым и называл эту землю этим именем (земля Израиля). Поэтому он заявляет в Священном Коране: «О мой народ! Войди в Святую землю, которую Аллах назначил вам, и не обратись назад с позором, потому что тогда будете вы уничтожены и разорены". (Коран 5:21). Этот святой стих "Кушан" подтверждает, что эта земля принадлежит иудеям. В нем также говорится: "Мы сделали сынов Израилевых наследниками этого" (Коран 26:59), и в следующем стихе «И Мы после этого сказали сынам Израилевым: "Живите безопасно на земле (обещанной)" (Коран 17:104). Есть еще много святых стихов, доказывающих и подтверждающих это.

Более того, даже если все жители земли забудут истинное положение вещей или сойдут с ума и будут сотрудничать с теми, кто называет себя "палестинцами", чтобы создать государство для последних, это не удастся, и Аллах не допустит этого до наступления Судного дня, потому что Аллах Сам так пожелал и специально написал в своей книге, что эта земля будет землей народа Израиля под израильским суверенитетом, чтобы никто позже не мог этого оспорить….

Я признаю их ​​суверенитет на их земле. Я верю Священному Корану, и этот факт неоднократно упоминается в книге. Например: «О мой народ! Войди в Святую землю, которую Аллах определил тебе" (Коран 5:21), "Мы сделали сынов Израилевых наследниками этого" (Коран 26:59 ) и еще много стихов в Священной Книге.

Есть и другие причины: этот народ (Израиль) мирен и миролюбив, не враждебен и не агрессивен; [они есть] народ, защищающий себя только, когда это необходимо, и при этом пытающийся нанести минимальный вред своим врагам. Кроме того, я признаю тот факт, что Бог, слава и хвала Ему, отдал свое предпочтение этим людям над другими людьми и демонами до конца дней. Бог не отдает свое предпочтение тем, кто этого не заслуживают. Бог, хвала Ему, никогда не обращался к кому-то [другому] и не предоставлял им эту честь, помимо народа Израиля. Народ Израиля назван по имени их предка Израиля (Jacob), да упокоится душа его. Как говорится в Коране "О, Дети Израиля". Обращаясь же к другим, он говорит "О, верующие" или "О, люди", что является более общим приветствием….»

Именно таких людей и такой ислам подразумевал Раши, когда утверждал, что Ишмаэль раскаялся и пропустил Ицхака впереди себя, и только приверженцы такого ислама должны иметь право проживать в цивилизованных странах.

ПОЛОВОЙ ВОПРОС («Хаей Сара» 5774 - 24.10.2013)

Все, что на протяжении веков евреи желали знать в сфере интимных отношений, они решались спрашивать у своих раввинов, а те безо всяких ужимок искали ответы в Талмуде

Неприличные вопросы

В недельной главе «Хайей Сара» рассказывается о сватовстве Ицхака и Ривки. Среди прочего приводится следующее описание невесты: «И было, прежде чем он кончил говорить, и вот, выходит Ривка, которая родилась от Бетуэла, сына Милки, жены Нахора, брата Авраама, и кувшин ее на плече ее. А девица очень хороша видом, дева, и мужчина не познал ее». (24:15-16)

Писание неоднократно отмечает внешнюю привлекательность женщин, в частности отмечает красоту трех матерей еврейского народа: Сары, Ривки и Рахели. Ничего похожего мы не встретим ни только в «Новом Завете», но даже и в Коране, покровительственно относящемся к удовлетворению мужской сексуальности, и казалось бы, должном выделять ее предмет.

Совершенно очевидно, что даже признавая, что «обманчива прелесть, и суетна красота: жена, боящаяся Господа, прославлена» (Мишлей 31:30), женская прелесть представляется Торой безусловно чем-то значимым, чем-то заслуживающим почтительного упоминания («И не найти было женщин столь прекрасных, как дочери Иова на всей земле» Иов 42:15).

А Талмуд сообщает, что раббан Гамлиэль при виде красивой женщины произносил благословение: «Благословен Создавший прекрасные существа в Своем мире!» (Иерусалимский Талмуд. Авода Зара (1.9. 40а)

Впрочем, к вопросу неравнодушия Писания к женской прелести я вернусь по иному поводу. Сейчас я бы хотел обратить внимание на общую открытость сексуальной тематике и Писания в частности, и иудаизма в целом. Рассмотрим странное выражение: «девственница («бетула»), и мужчина не познал ее».

Вообще вся эта сцена встречи Элиэзера с Ривкой озадачивает комментаторов чрезмерными подробностями своего описания, причем повторенными еще и в изложении Элиэзера. Зачем лаконичная Тора вдруг становится так расточительна в описании малозначительного эпизода? В этом контексте воспринимается также и фраза «девственница («бетула»), и мужчина не познал ее». Зачем, в самом деле, понадобился столь откровенный повтор? Разве может быть девственница, которую познал мужчина?

В поисках объяснения этого многословия мысль Раши двигается именно в этом направлении. Комментируя слова «и мужчина не познал ее», он пишет: «Также и путем извращенным. Потому что дочери народов берегли внешние признаки своей девственности, но позволяли осквернять себя другими способами. Поэтому и свидетельствует Писание, что она сохраняла невинность во всем».

Тут нам было бы в пору изумиться. Неужели Тора действительно зачем-то нас предупреждает, что Ривка не из «таких»? Да с какой стати нам бы вообще пришло в голову так низко думать о ней?

Но таков подход еврейской религии к своему Священному тексту. Иудаизм обсуждает круг всех возможных мыслей, в том числе и тех, которые сами по себе в благочестивую голову не приходят, но могут прийти кому-нибудь другому. Такова еврейская религия: она думает и говорит обо всем, в том числе и о всех мыслимых аспектах сексуальных отношений, не исключая также и извращенных.

В самом деле, Талмуд полон обсуждениями самых разнообразных, в том числе также и нескромных вопросов. Вопрос, поднимаемый Раши, лишь один «неприличный» вопрос, к обсуждению которого на протяжении веков подключался самый широкий круг религиозных евреев, включая также и подростков. В частности все, что на протяжении веков евреи желали знать в сфере интимных отношений, они решались спрашивать у своих раввинов, а те безо всяких ужимок искали ответы в Талмуде.

Золотая середина

В своей книге о Фрейде Стефан Цвейг воспроизводит обстановку в сфере сексуального воспитания, царившую в Европе до возникновения психоанализа: «Все - искусство и наука, мораль, семья, церковь, низшая школа и университет – все получает одинаковую инструкцию относительно ведения войны: уклоняться от всякой схватки, не приближаться к противнику, но обходить его на далеком расстоянии, ни в каком случае не вступать в настоящую дискуссию. Бороться отнюдь не при помощи аргументов, но молчанием, только бойкотировать и игнорировать. И чудесным образом послушные этой тактике, все духовные силы культуры, рабски ей преданные, отважно проделал лицемерный церемониал обхода проблемы. В продолжение целого столетия половой вопрос находился в Европе под карантином. Он не отрицается и не утверждается, не ставится и не разрешается, он потихоньку отставляется за ширмы. Организуется громадная армия надсмотрщиков, одетых в форму учителей, воспитателей, пасторов, цензоров и гувернанток, чтобы оградить юношество от всякой непосредственности и плотской радости... Никто не говорит свободно в его присутствии и таким образом не освобождает его. То, что ему известно, он может знать только по уличным разговорам или из пересказа товарищей постарше, шепотом, на ухо».

«Он (Фрейд) приступает к целению не только несчетного числа отдельных лиц, но и всей морально-нездоровой эпохи, путем выявления ее основного, подавленного конфликта и перенеся его из области лицемерия в область науки».

К этому следует добавить, что на самом деле вопросы эти замалчивались в Европе не сто лет, а гораздо более долгий период. На протяжении веков христианская религия не могла предложить в области вопросов, связанных с сексуальной жизнью, ничего другого, кроме набора примитивных аскетических упражнений, направленных на снижение либидо. Все остальные аспекты проблемы, как и позже в Новое время, были предоставлены подворотне.

Не секрет, что сексуальный бум, положенный психоанализом и переросший в сексуальную революцию в 60-х годах ХХ-го века, в значительной мере обусловлен реакцией на прежнюю зажатость, которая в свою очередь явилась реакцией на предшествующую ей распущенность национальных оргических культов.

Однако эти бросания из стороны в сторону по большому счету совершаются вдали от Израиля, который на протяжении тысячелетий целомудренно и уравновешенного касался этой важной стороны человеческой жизни. Иудаизм придает большое значение и деторождению, и интимным отношениям между мужчиной и женщиной, но ничуть не меньшее значение он придает также и требованию держаться принципа «золотой середины».

ДОБРАЯ СТАРОСТЬ («Хаей Сара» 5773 - 08.11.2012)

Материальное рождение в материальный мир сработано по прообразу «рождения» души в мир вечный. Как некогда человек родился во времени, так он рождается и в вечности: агония умирающего напоминает родовые схватки; прохождение плода по родовым путям подобно прохождению души через черный тоннель; созерцание душой покинутого ею тела напоминает младенца возле тела матери. Наконец, пришедшую в иной мир душу встречают те же сияющие лица, которые встречали ее некогда при рождении: те же родители, бабушки, тетушки...

Золотая осень?

В недельной главе «Хайей Сара» среди прочего говорится о смерти Авраама: «Вот дни лет жизни Авраама, которые он прожил, – сто семьдесят пять лет. И скончался Авраам, и умер в старости доброй, престарелый и пресыщенный днями, и приобщен был к народу своему. И похоронили его Ицхак и Ишмаэль, сыновья его, в пещере Махпэла, на поле Эфрона, сына Цохара, Хэйтийца, которая пред Мамрэй» (25:7-9)

Что значит выражение «добрая старость»? Мы привыкли к выражению «счастливое детство», такое в жизни действительно нередко случается, и более того, кажется нам и чем-то естественным, чем-то реально достижимым. Но, как может быть «доброй» старость, когда перед человеком смерть, когда жизненные и творческие силы оставили его, когда наваливаются болезни? Приближение старости обыкновенно не вызывает в людях приливов энтузиазма.

Жизнь старца может сопровождаться заслуженным почетом, как сказано: «Пред сединой вставай и уважай лицо старца, и бойся Бога твоего; Я Господь» (Ваикра 19:32). Может быть, признаком «доброй старости» можно посчитать такой почет?

И то верно, в древние времена старики часто заслуживали особо уважительного к себе отношения, они были на месте. Как люди много повидавшие, много знающие, они порой могли быть просто незаменимы, так как оказывались ценным источником информации, своего рода интернетом, интернетом 25 века (от сотворения мира), как сказано: «Вспомни дни древности, помысли о годах всех поколений; спроси отца твоего, и он расскажет тебе, старцев твоих, и они скажут тебе» (Двар 32:1-7).

Однако в наш век, когда старики не успевают осваивать новые приборы и явно отстают от времени, это их естественное предназначение отправляется на свалку истории, а на передний план выступает их невостребованность. Все это дополнительно вызывает ассоциацию старости с сенильностью и распадом, а не с «доброй» и полноценной жизненной фазой.

Раши связывает выражение «добрая старость» со словами: «И похоронили его Ицхак и Ишмаэль». В связи с порядком написания имен Раши заключает: «Отсюда следует, что Ишмаэль раскаялся и уступил первенство Ицхаку. И это есть "добрая старость", о которой говорится относительно Авраама». Иными словами, «доброй» может быть названа старость того человека, которая видит, что его труды приносят плод, а дети продолжают начатое им дело.

Виктор Франкл пишет: «Благодаря необратимости прошлого, которое стало судьбой, как раз и провозглашается человеческая свобода: судьбе следует каждый раз быть стимулом для ответственного деяния. Человеку приходится в жизни каждый раз из всего множества возможностей выбирать одну-единственную и, реализуя ее, помещать в царство прошлого, укрывая, так сказать, в надежное место. Прошедшее "остается" в царстве прошлого, как бы парадоксально это ни звучало, и "остается" не вопреки, а именно благодаря тому, что оно прошло! Ведь мы уже говорили, что реальность прошлого сохраняется в двойном смысле "уничтожения" и "сохранения", и утверждали: происшедшее - это самая "надежная" форма бытия. Преходящи лишь возможности (вспомните о неповторимых ситуационных ценностях и о необратимо преходящей возможности их реализации); то, что сохранено от преходящести, - это сохраненная в прошлом реальность. Мгновение становится вечностью, если удается превратить возможности, которые таит в себе настоящее, в те реальности, которые в прошлом надежно укрыты "навечно". В этом смысл любой реализации».

Таким образом, «доброта» старости обеспечивается не столько удовлетворением текущей жизни, не столько радостью от каких-то специфических старческих удовольствий, сколько сознанием того, что жизнь по большому счету удалась, что и дети и дети детей избрали жизнь.

Образ рождения

Между тем в старости имеется еще один заслуживающий внимания аспект, а именно «пресыщенность (днями)», готовность перейти в иной мир. И тут невольно возникает сопоставление смерти с рождением. Ведь и плод в материнской утробе тоже испытывает «пресыщенность днями».

Как известно, все земное имеет свой небесный прообраз. Как говорит рабби Моше Хаим Луцато: «Один из великих принципов, которыми мы обладаем, гласит, что всему, что есть в нижних мирах, соответствуют наверху трансцендентные силы» (Дерех Гашем 5.2). Но и многое земное, во всяком случае, земное, граничащее с небесным, обнаруживает свои подобия. Во всяком случае между рождением и смертью улавливается сходство, которое помогает понять природу потустороннего мира. Материальное рождение в материальный мир сработано по прообразу «рождения» души в мир вечный. Как некогда человек родился во времени, так он рождается и в вечности.

В самом деле, агония умирающего напоминает родовые схватки; прохождение плода по родовым путям подобно прохождению души через черный тоннель; созерцание душой покинутого ею тела напоминает младенца возле тела матери. Наконец, пришедшую в иной мир душу встречают те же сияющие лица, которые встречали ее некогда при рождении: те же родители, бабушки, тетушки и т.д.

Но что тогда в ряду этих подобий может значить старость? Почему человек в этот период не только не развивается, как развивается плод, но, напротив, сморщивается и отмирает? Не разрушает ли старость весь этот образный ряд? Не работает ли она на обратную идею, на идею вечного небытия? Если земная жизнь завершается распадом и страданиями, то что дает нам надежду на жизнь будущего века?

Каким образом эмбриологический процесс, предшествующий рождению человека во времени, может соответствовать процессам старения, предшествующим рождению человека в вечности? Чем ссохшийся и сморщенный старик может напомнить свежий готовый к долгому развитию плод? Разве старение, этот зловещий процесс, не говорит об обратном - о вечности смерти? О ее торжестве самой по себе? О том, что физическая смерть прообразует смерть абсолютную? Разве старость не несет в себе черты смерти, просматривающиеся в облике человека? Разве старость - это не черная метка природы, не «политкорректная» версия классической черной метки - черепа с костями?

Все станет на свои места, когда мы осознаем, что и рождение связано с «болезнью», связано со страданием («в муках будешь рожать детей»). В этом смысле схваткам роженицы можно уподобить уже сам многолетний процесс старения, а не только краткосрочную агонию перед смертью. Более того, многие замечают, что новорожденные имеют сморщенные старческие лица. Это сходство сохраняется всего несколько дней, но все же слишком явственно, чтобы в нем не усмотреть соответствующий знак.

Наконец, имеется еще одно подобие – размытость сроков: как плод жизнеспособен уже за два, даже за три месяца до рождения, так и старость - внешний признак того, что душа в целом завершила процесс своего становления, что ее потенциалы исчерпаны, что она некоторым образом решила задачу, поставленную рождением в этот мир, что она реализовала порученную ей миссию. Как жизнеспособный плод рождается после 7-9 месяцев беременности, так душа человека отходит после 70-90 лет своей земной жизни. Итак, старость может быть не только «доброй», но и прообразовывать собой приближение к вечности.

РАСКАЯНИЕ ИШМАЭЛЯ («Хаей Сара» 5772 - 17.11.2011)

Каждый год от 80 до 100 человек госпитализируются в специальном психиатрическом центре с мессианским бредом. Оказавшись в Иерусалиме эти (преимущественно иностранные) граждане под массой впечатлений переживают острое психическое расстройство, проявляющееся в вере в своем мессианском предназначении. Однако по своему вероисповеданию это всегда либо иудеи, либо христиане, но никогда не мусульмане.

Привитая маслина

В недельной главе «Хайей Сара» мы читаем: «Вот дни лет жизни Авраама, которые он прожил, – сто семьдесят пять лет. И скончался Авраам, и умер в старости доброй, престарелый и пресыщенный днями, и приобщен был к народу своему. И похоронили его Ицхак и Ишмаэль, сыновья его, в пещере Махпэла, на поле Эфрона, сына Цохара, Хетийца, которая пред Мамрэй, на поле, которое купил Авраам у сынов Хета. Там погребен был Авраам и Сара, жена его. И было, после смерти Авраама благословил Бог Ицхака, сына его. И жил Ицхак при Бейр-Лахай-Рои». (25: 7-11)

Из того порядка, в котором приведены имена сыновей Авраама, Раши делает вывод, что Ишмаэль отвратился от своих преступных дел, так как уступил свое первенство Ицхаку. По словами Раши, это и есть "добрая старость".

В отношении же Эсава, как известно, Раши закономерно делает прямо обратный вывод. Эсав, по мнению Раши, не раскаивается, и не уступает первенство Ицхаку, так как в аналогичной ситуации упоминается первым: «И скончался Ицхак, и умер, и приобщен был к народу своему, старый и насыщенный днями; и погребли его Эсав и Яаков, сыновья его». (35:29)

Во времена Раши, т.е. в начале эры крестовых походов, когда в Европе пролилась первая еврейская кровь, а мусульмане как раз проявляли к евреям известную терпимость, такое истолкование порядка имен, приведенных в Торе, было достаточно закономерным. Однако с нынешней исторической перспективы истолкование, сделанное Раши, звучит почти насмешкой.

Сегодня, с высоты 21-го века, хорошо видно, что судьба распорядилась иначе: если сегодня и встречаются люди, признающие первородство Израиля, то это как раз христиане (считающиеся в еврейской традиции потомками Эсава), но никак не мусульмане (потомки Ишмаэля).

Если жители современные арабских стран приняли на веру все измышления гебелессовсколй пропаганды, добавив несколько собственных наветов, то христиане, напротив, произвели значительную ревизию своей прежней проповеди презрения. Так, в свое время папа Иоанн XXIII произнес молитву, в которой говорилось: «Мы признаем теперь, что в течение многих столетий духовная слепота не позволяла нам увидеть красоту Твоего избранного народа и разглядеть в его лице черты наших первородных братьев».

Итак, история показала, что раскаиваться начал именно Эсав, но никак не Ишмаэль. Причем некоторые признаки того, что история может пойти именно таким путем, были известны давно.

Вспомним, что первые христиане из язычников присоединялись к Израилю в рамках предусмотренными законами Торы, а именно через принятие на себя семи заповедей сыновей Ноаха («я полагаю не затруднять обращающихся к Богу из язычников, а написать им, чтобы они воздерживались от оскверненного идолами, от блуда, удавлены и крови, и чтобы не делали другим того, чего не хотят себе. Ибо закон Моисеев от древних родов по всем городам имеет проповедующих его и читается в синагогах каждую субботу» - Деян 19:19-21). В этом смысле правомочны слова апостола Павла, назвавшего христиан-язычников «привитой маслиной» (Рим 11:17-22 .)

На протяжении всей истории Церковь признавала ТАНАХ своей священной книгой. Ничего подобного невозможно усмотреть в подходе мусульман. Эти «истинные монотеисты» никогда даже и не помышляли привиться к Израилю, или заместить его в качестве «истинного Израиля», они просто заявили, что Израиль исказил предшествующее учение «Ибрахима ханифа», которому они, его благодарные потомки, остались верны. Коран – это не дополнение к Торе, и не комментарий к ней, Коран – это истинная Тора, которую евреи исказили в своих писаниях.

По этой причине Рамбам, формально признавший мусульман «истинными монотеистами» в противоположность христианам, сохраняющим элементы идолослужения, - в то же время разрешил вести полемику с христианами, и запретил ее по отношению к мусульманам.

Иерусалимский синдром

В наши дни невольно напрашивается другое весьма наглядное истолкование тому, что Ишмаэль «пропустил» вперед Ицхака, а Эсав «проскочил» впереди Йакова. Согласно естественному «цивилизационному» порядку трех великих общин, позади всех плетется Ишмаэль, впереди него шагает Йаков, и впереди Йакова гордо шествует Эсав. В самом деле, в настоящий момент на планете Земля доминирует западная цивилизация, в которую прекрасно вписывается еврейство, но никак не вписывается ислам, пытающийся в то же время представить себя как некоего духовного лидера именно этой триады: иудаизм, христианство, ислам.

Всем в глобальной цивилизации по-прежнему заправляет Эсав, Йаков в ней весьма преуспевает (как мы помним, 22% нобелевских лауреатов являются евреями, при том, что они составляют всего 0.3 процента от общего населения планеты), арабы в этом отношении стоят заметно ниже среднего, но при этом как будто претендуют на те же лавры. Как сказал в свое время Каддафи: «Арабы, искалеченные колониализмом, начали сомневаться в самих себе. Им уже не верилось, что основы современной цивилизации заложили арабы и мусульмане, что арабы и мусульмане создали такие науки, как астрономия, химия, арифметика, алгебра, медицина... Настало время показать, что ислам – это сила, призванная повести за собой все человечество».

Арабская нация претендуют возглавлять все человечество в той же мере, в какой «палестинцы» претендуют завладеть всей Святой Землей. Не способные дать миру решительно ничего, потомки Ишмаэля не находят себе места, и поэтому в состоянии только расшатывать и разрушать. Стремясь проникнуть во все поры иудео-христианской цивилизации, ислам намерен эту цивилизацию заместить, а не наследовать ей. Однако существует один критерий, ясно показывающий истинную природу арабских претензий.

То, что у здорового человека на уме, у человека нездорового непременно на языке, а нередко и на деле. Каждый народ сходит с ума по-своему, каждый народ познается по своим сумасшедшим. Так, если у подавляющего большинства советских параноиков присутствовал бред преследования со стороны КГБ, то точно такой же процент американских параноиков были одержимы бредом преуспевающего бизнесмена.

В этом отношении весьма показателен так называемый «Иерусалимский синдром». Как известно, в Израиле каждый год от 80 до 100 человек госпитализируется в специальном психиатрическом центре с мессианским бредом. Оказавшись в Иерусалиме эти (преимущественно иностранные) граждане под массой впечатлений переживают острое психическое расстройство, проявляющееся в вере в своем мессианском предназначении. Однако при этом, как отметил психиатр профессор Элиэзер Вицтум, по своему вероисповеданию это всегда либо иудеи, либо христиане, но никогда не мусульмане. Это, впрочем, не означает, что мусульмане защищены своей верой от психических расстройств, это значит, что они сходят с ума не на Сионе, не на Храмовой горе, а в Мекке. Даже завладев еврейской святыней, даже объявив ее на весь мир своей святыней, на глубинном психофизическом уровне арабы остаются к этой святыне совершенно безразличны. Их голова идет кругом в знойной Аравии, а не в «просторной» земле Израиля. Они сходят с ума в Мекке, а не в Иерусалиме,

Повторяю, это очень симптоматично. Как человек, терпящий боль, переходит на родной язык, так сумасшествие выдает, во что по-настоящему верит тот или иной народ, и что для него по-настоящему свято и дорого. По словам профессора Вицтума, художники и вообще люди искусства сходят с ума во Флоренции, а в Вашингтон в огромных количествах съезжаются больные, желающие предупредить президента о готовящемся против него заговоре.

Нам остается лишь надеяться на то, что когда-нибудь также и психически здоровые мусульмане признают, что не они делают историю, и не им обетована Эрец Исраэль. И тогда, наконец, истолкование Раши слов Торы «похоронили его Ицхак и Ишмаэль» блестяще подтвердится.

СВИДЕТЕЛЬСТВО ХРИСТИАН («Хаей Сара» 5771 - 28.10.2010)

В землю Канаан Авраам пришел вместе с «душами, которые приобрел в Харане», то есть с посторонними ему людьми, которых он обратил в истинную веру. Теперь же, на закате дней, он отсылает из Святой земли собственных детей, лишь бы они были подальше от избранного Богом Ицхака и не примешивались к его миссии! Крепко же вошла в Авраама идея избрания, идея обособленного исключительного союза одного отдельного племени с Богом всех людей! Хорошо же он усвоил, что «внешние» люди не способны принять этот план Всевышнего!

Корень ненависти

В недельной главе «Хаей Сара» среди прочего рассказывается о повторном браке Авраама: «И взял Авраам еще жену, именем Кетура. И она родила ему Зимрана и Йокшана, и Мейдана, и Мидьяна, и Ишбака, и Шуаха. А Йокшан родил Шеву и Дедана. А сыны Дедана были: Ашшурим и Летушим, и Леумим. А сыны Мидьяна: Эйфа и Эйфэр, и Ханох, и Авида, и Элдаа. Все они сыны Кетуры. И отдал Авраам все, что у него, Ицхаку. А сынам наложниц, что у Авраама, дал Авраам подарки и отослал их от Ицхака, сына своего, еще при жизни своей на восток, в землю Кэдэм. (25:1-6)

Этот эпизод ясно показывает, какой далекий путь проделал Авраам в своих религиозных исканиях. В землю Канаан он пришел вместе с «душами, которые приобрел в Харане», то есть с посторонними ему людьми, которых он обратил в истинную веру. Теперь же, на закате дней, он отсылает из Святой земли собственных детей, лишь бы они были подальше от избранного Богом Ицхака и не примешивались к его миссии! Крепко же вошла в Авраама идея избрания, идея обособленного исключительного союза одного отдельного племени с Богом всех людей! Хорошо же он усвоил, что «внешние» люди не способны принять этот план Всевышнего!

Еврейская традиция отдает себе полный отчет в том, что именно избрание является источником антисемитизма. Так, в Талмуде в трактате Шабат (89.а) сказано: «Почему названа гора (на которой дана Тора) – Синай? Потому что на горе этой сошла ненависть («сина») на народы мира, за то что не получили они Тору». Тем, что Всевышний возлюбил Израиль отдельной избирательной любовью, Он заронил в сердца народов семена ненависти.

Христиане, единственная религиозная группа на земле, признавшая ТАНАХ истинной священной книгой, одновременно признала и избрание еврейского народа... однако лишь как временную меру. Слова Всевышнего о вечности Его завета с Израилем на протяжении веков шли мимо ушей христиан. Они считали завет с еврееями «упраздненным». Однако с некоторых пор в христианском мире наметились определенные сдвиги, которые позволяют смотреть в будущее с известным оптимизмом.

Свет в конце тонеля?

Так Ксендз Михаил Чайковский в статье «Грех антисемитизма» все называет своими именами: «Откуда же взялся антисемитизм? В чем причина и смысл его существования?... Почему слово "еврей" до сих пор звучит как оскорбление? По какой причине, еще начиная с эпохи античности и до времён коричневых и красных диктатур, евреев преследовали язычники, христиане, мусульмане и атеисты? Причина антисемитизма находится в самих евреях. Точнее, в том, что веками изолировало их от других народов и культур. Изоляция эта имеет корень в осознании евреями своего избрания Богом, в их служении Закону, в их культе Единого Бога. Именно из этого самосознания и религиозной ментальности родилась не только еврейская религиозная исключительность, но и те социальные и психологические отличия еврейства от других народов, вызывавшие к нему неприязненное отношение неевреев. Итак, главнейшая, основная и глубочайшая причина антисемитизма - религиозная. Можно прямо сказать: причина антисемитизма находится в самом Боге - в отношении к Богу, к призванию и избранию Им еврейского народа. Но монотеизм - это только потенциальная причина ненависти к евреям. Если бы не было нашей негативной или враждебной языческой реакции на него, не возник бы и антисемитизм.... Христианский антисемитизм не что иное, как христофобия. Не могущий открыто выразить свою ненависть к христианству, христианский антисемит неосознанно для себя переносит ее на евреев, родных по крови Основателю христианства. Он обвиняет евреев в том, что они убили Христа. На самом же деле ему хотелось бы осудить их за то, что Он вышел из их среды, что именно они дали Его миру. И это роднит антисемитизм христиан с антисемитизмом нацистским».

В предыдущей статье я писал, что даже многие евреи, не способные рационально понять избрание Израиля, неутомимо «сводят счеты» со своим еврейством. Но тогда тем более нужно уметь ценить тех неевреев, тех христиан, которые даже вопреки неразработанности соответствующей теологии, опираясь лищь на одно живое религиозное чувство, выделяют и даже чтут евреев. Так церковный историк и богослов А.В.Карташов (1875-1960), бывший в 1917 году обер-прокурором Священного Синода, в статье "Избранные и помилованные" пишет: "Религиозно-положительное, религиозно-любовное отношение к еврейству для христиан безусловно обязательно. В особенности для христиан, не индивидуально, а церковно верующих. Обязательно не в силу морали, совпадающей с понятием гуманности, а по чисто религиозным основаниям. Оно прямой вывод из правильного сознания и ощущения связи Ветхого Завета с Новым… Реализм… приводит к особому, религиозно-значительному восприятию еврейской национальности. Еврей – вот этот самый пейсатый и лапсердачный талмудист, твердящий ежедневно "шема" – есть, как ни как, "родственник Божий", пусть отверженный, пусть гонимый и истязуемый Богом по пророчествам, но все же почему-то "избранный". Этой тайны не смеет отвергнуть ни один христианин, хотя бы самого черного толка, если он с черствой почвы религиозной схоластики хоть один шаг сделает в область ортодоксальной мистики".

На протяжении долгих лет Розанов и Флоренский вели переписку, в которой среди прочего щедро делились самыми неприязненными репликами в адрес евреев. Достаточно сказать, что оба автора выражали уверенность в виновности Бейлиса.

Между тем, даже в рамках этой погромной («Ничего так не жажду, как погрома и разгрома: “Вон, вон! Вон! Убирайтесь, куда знаете. Никакого другого решения вопроса не может быть» ”) переписки оказалось возможно следующее прозрение: «В конце концов, – вопрос в одном: верим ли мы Библии или нет. Верим ап. Павлу или нет. Израилю даны обетования – это факт. И ап. Павел подтверждает: “Весь Израиль спасется”. Не “духовный” Израиль, как утешают себя духовные семинарии, увы не духовный. Ап. Павел ясно говорит о “сродниках плоти” и подтверждает неотменность всех прежних обетований об избранничестве. Мы – только “так”, между прочим. Израиль же стержень мировой истории. Такова Высшая Воля. Если смиримся – в душе радость последней покорности. Если будем упорствовать – отвержемся того самого христианства, ради которого спорим с Израилем, т. е. опять подпадем под пяту Израиля. Обетования Божии нетленны. Это мы в черте оседлости Божественных предназначений, – мы, а не они. Это мы египтяне, обворовываемые и избиваемые и мучимые; это мы – те, у которых “головы младенцев” “разбить о камень” есть блаженство, и это против себя мы поем в церквах ангельскими голосами “на реках Вавилонских”» (из письма Флоренского к Розанову от 26–27 ноября 1913 г).

Что же касается Розанова, то к концу жизни он совершенно изменил свое мнение относительно евреев, и написал в «Апокалипсисе нашего времени»: «Живите, евреи. Я благословляю вас во всем, как было время отступничества (пора Бейлиса несчастная), когда проклинал во всем. На самом же деле в вас, конечно, “цимес” всемирной истории: т. е. есть такое “зернышко” мира, которое — “мы сохранили одни”. Им живите. И я верю, “о них благословятся все народы”. — Я нисколько не верю во вражду евреев ко всем народам».

Всего насмотрелся я в суетные дни мои: есть евреи ненавидящие свой народ за «расизм» и выбивающиеся из сил, чтобы извести его из мира, и есть христиане, верящие в вечное предназначение Израиля и видящие в его обособленности свое благословение!

ДРУГОЙ ИСЛАМ ("Хаей Сара" 5769 - 20.11.2008)

Раскаяние Ишмаэля

В недельной главе "Хайей Сара" рассказывается: "Скончался Авраам, и умер в старости доброй, престарелый и сытый днями, и приобщен был к народу своему. И похоронили его Ицхак и Ишмаэль, сыновья его, в пещере Махпэла, на поле Эфрона, сына Цохара, Хэттийца, которая пред Мамрэ; На поле, которое купил Авраам у сынов Хэта. Там погребен был Авраам и Сара, жена его. И было, после смерти Авраама благословил Бог Ицхака, сына его. И жил Ицхак при Беэр-Лахай-Рои. А вот родословная Ишмаэля, сына Авраама, которого родила Аврааму Агарь Египтянка, рабыня Сары. И вот имена сынов Ишмаэля по именам и родам их: первенец Ишмаэля Невайот и Кэйдар, и Адбаэл, и Мивсам, и Мишма, и Дума, и Масса, Хадад, и Тэйма, Йетур, Нафиш и Кэдма. Это сыны Ишмаэля, и это их имена в селениях их, и в замках их, двенадцать князей по их племенам. И вот годы жизни Ишмаэля: сто тридцать семь лет; и скончался он, и умер, и был приобщен к народу своему. И они расселились от Хавилы до Шура, что пред Египтом, как идешь к Ашшуру. Пред лицом всех братьев своих расположились они" (25:9-18)

Комментируя этот фрагмент, Раши объясняет: "Отсюда следует, что Ишмаэль отвратился от своих злых дел и уступил первенство Ицхаку. И это есть "добрая старость", о которой говорится относительно Авраама".

Итак, доверимся этому толкованию Раши и предположим, что ислам может искренне принять истинность Торы и соотнести ее с Кораном на равных. В конце концов, в Коране имеются фрагменты, допускающие также и такой подход: "Скажи: "Кто низвел книгу, с которой пришел Муса, как со светом и руководительством для людей, которую вы помещаете на хартиях, открывая ее и скрывая многое? Ведь вы научены тому, чего не знали ни вы, ни ваши отцы. И это книга, которую мы ниспослали тебе благословенная, подтверждающая истинность того, что было ниспослано до нее " (6:91-92)

Итак, если когда-нибудь подлинность и авторитет Торы будут признаны исламом не меньшими, чем подлинность и авторитет Корана, то дело останется лишь за согласованием тех спорных мест, которые в этих источниках содержатся. В действительности же таких фрагментов не так много. В основном описанные в ТАНАХе истории повторяются в Коране без особенных содержательных отклонений. Каждое противоречивое место следует отдельно обдумывать и истолковывать.

Две жертвы

В рамках этой статьи я намерен ограничиться лишь одной, но быть может самой трудной задачей - согласованием двух историй о жертвоприношении, совершенном Авраамом - как они изложены в Торе (Берешит гл. 22:1-19) и в Коране (37:97-111).

Версии эти расходятся принципиально. Во-первых, по персоналиям, и во-вторых, по самому смыслу жертвоприношения. В Торе Всевышний приказывает Аврааму принести в жертву Ицхака ("возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Ицхака" 22:2), и тот совершает беспрецедентный акт послушания и веры. В коранической истории (сура 37) Ибрахим просто видит сон, который необъяснимым образом истолковывает как повеление… зарезать сына! Причем имя сына, предназначенного в жертву, не упоминается. Как известно, предание, хадисы утверждают, что это был Исмаил.

Как можно было бы примирить эти противоречия? Как можно совместить историю покушения на убийство Ицхака, совершенного по прямому распоряжению Всевышнего, с историей покушения на убийство Исмаила, совершенного по странной необъяснимой причуде? Кроме того, в исламе существует мнение - мнение менее популярное, но в то же время вполне принятое - что в жертву был принесен все же "Исхак". То есть этот вопрос в принципе можно представить как внутриисламский. Однако его вполне можно спроецировать также и «вовне», можно использовать в интересах диалога с иудео-христианским миром.

Как же его решить? Естественно было бы допустить, что Ибрахим прошел испытание относительно обоих своих сынов. В Торе, требуя от Авраама принести в жертву Ицхака, Всевышний обращается к нему напрямую, как к пророку. В Коране же речь идет о видении, о сне. В суре "Стоящие в ряд" сразу после истории о том, как идолослужители хотели сжечь Ибрахима, но Всевышний его спас, говорится о том, что Ибрагим увидел во сне, как закалывает в жертву сына. Таким образом, можно предположить, что в Торе и в Коране речь идет о двух разных сыновьях, и более того, о совершенно разных испытаниях, об испытаниях двух совершенно разных вер. В Торе испытывается вера Авраама, в Коране – скорее его убеждения, причем в связи с уже проявившейся ранее верой. В этом смысле история, рассказанная Торой, выглядит единственным спасительным кругом, за который приверженцам Корана следовало бы ухватиться. В самом деле, убить сына - это особое, ни с чем не сравнимое испытание. Решиться на него можно только по слову Всевышнего, но ни по какой другой причине. Ведь так и параноики убивают по повелению голосов. Весь смысл, что посетив Авраама непосредственно, Всевышний как бы показал всему миру: Я - не голос, Я – не сон, Я - не какая-то из сил этого мира, Я его Создатель, и власть Моя столь безусловна, что даже любящий отец по Моему повелению, но оставаясь в рамках свободного выбора, готов уничтожить свое собственное дитя!

Однако в том-то и дело, что в любом другом случае выполнение такого приказа будет либо преступлением, либо сумасшествием. Тот, кто убьет своего сына, если ему это прикажет ангел или царь, будет заклеймен позором. Верность неведомому посланнику или царю из плоти и крови имеет свои пределы. Послушавшись Всевышнего в этом деле, Авраам засвидетельствовал, перед Кем он стоит. С полным правом можно сказать, что в "акеде" Авраам явил человечеству истинного Бога.

Между тем Ибрахим в коранической истории ни перед кем вовсе не стоял, он просто увидел сон, который, как и всякий сон, вроде бы следовало проигнорировать, а не бросаться с ножом на сына ("Пророк, который видел сон, пусть и рассказывает (его как) сон, а тот, в ком слово Мое, пусть говорит истину слова Моего. Что общего у мякины с чистым зерном? – сказал Господь". Ирмиягу 23:28). Если рассматривать коранический вариант в отрыве от танахического, то его даже трудно понять как-нибудь иначе, чем безумие. В Коране написано: "Когда он дошел до труда вместе с ним, он сказал: Сынок мой, вижу я во сне, что закалываю тебя в жертву, и посмотри, что ты думаешь. Он сказал: Отец мой, делай, что тебе приказано, ты найдешь меня, если пожелает Аллах, терпеливым".

Таким образом, мусульманин, признавший Тору истинным источником, может сказать, что согласно Корану испытанию подвергалась не столько вера Ибрахима, как это имеет место в Торе, сколько его мировоззрение, его понимание. А согласно идее, согласующей Библию и Коран, это понимание возникло не сразу, оно сформировалось в результате уже ранее пройденного испытания. Ибрахим уже ранее был испытан. В ходе открытого диалога со Всевышним он уже выразил готовность принести в жертву Исхака, и теперь в отношении Исмаила ему было достаточно простого видения. Проявленная готовность свидетельствует о том, что он не просто выдержал предыдущее испытание, но сумел его верно осмыслить, усвоить и применить в отношении своего старшего сына. Иными словами, это было испытание уже не столько для Ибрахима, сколько для Исмаила ("посмотри, что ты думаешь"). Ибрахим знал и из предыдущего опыта, и из видения, чем заканчивается испытание, но Исмаил находился в такой же ситуации, что и Исхак. И Исмаил ответил: "Отец мой, делай, что тебе приказано; ты найдешь меня, если пожелает Аллах, терпеливым". Тем самым община Ишмаэля, состоящая в первичном завете Авраама (17:23), может быть вознесена на такую же жертвенную высоту, что и община Ицхака. Соответствующая интерпретация позволяет мусульманину, приняв Тору, продолжать полностью признавать также и Коран.

ЯЗЫК ПРОВИДЕНИЯ («Хайей Сара» 5768 - 01.11.2007)>

События жизни, как и сны, по крайней мере в ряде случаев, заслуживают истолкования, заслуживают того, чтобы их поняли не только как события, но и как некие знаки, как некий язык

Всеобщая связь

В недельной главе "Хаей-Сара" Тора подробно рассказывает о встрече слуги Авраама Элиэзера с Ривкой. Придя на место, Элиэзер загадал знамение: «И сказал: Господи Боже господина моего Авраама! Доставь мне случай сей день и сделай милость с господином моим, Авраамом. Вот, я стою у источника воды, и дочери жителей города выходят черпать воду. Пусть же девица, которой я скажу: «наклони кувшин твой и я напьюсь», и она скажет: «пей, я и верблюдов твоих напою», ее определил Ты рабу Твоему Ицхаку; и посему узнаю я, что Ты сделал милость господину моему» (24.12-15). Так и происходит.

Уже после этих слов у кого-то может возникнуть вопрос: Почему такая – пусть и красивая, но все же достаточно частная и посторонняя история – описывается в таких подробностях? Между тем история эта не только подробно рассказывается, но и не менее подробно пересказывается заново Элиэзером: «И пришел я сегодня к источнику, и сказал: Господи, Боже господина моего Авраама! Если Ты осчастливишь путь мой, по которому я иду. То вот, я стою у источника воды, а будет: девица, выходящая начерпать, которой я скажу: "дай мне испить немного воды из кувшина твоего", И если она скажет мне: "и ты пей, и верблюдам твоим я начерпаю", – вот жена, которую Господь определил сыну господина моего". Еще не окончил я говорить сам с собою, и вот, Ривка выходит, и кувшин ее на плече у нее, и сошла она к источнику, и зачерпнула; и я сказал ей: "напои меня". И она поспешила снять с себя кувшин свой, и сказала: "пей, и верблюдов твоих я тоже напою". И я пил, и верблюдов она также напоила. И я спросил ее, и сказал: "чья ты дочь?". А она сказала: "дочь Бетуэйла, сына Нахора, которого родила ему Милка"." (24:42-47)

Описанные выше события пересказываются Элиэзером не слово в слово. Но как бы то ни было, история во всех ее подробностях звучит дважды. Что за этим может стоять?

Традиция расценивает это обстоятельсьтво в том смысле, что в данном эпизоде демонстрируется важность «хашгаха пратит», т.е. индивидульного провидения. Подробности, повторенные в тексте Торы дважды, как повторенный дважды сон фараона, как бы призваны подчеркнуть, что "верно, это дело от Бога" (Береш 41:32)

Подробностями этого рассказа (с дальнейшим не менее подробным пересказом) подчеркивается, что в деле Божественного промысла важны знамения, а в деле истолкования смысла знамений значением обладает именно каждая деталь.

События жизни, как и сны, по крайней мере в ряде случаев, заслуживают истолкования, заслуживают того, чтобы их поняли не только как события, но и как некие знаки, как некий язык.

Миска супа

Обычно люди истолковывают различные события как добрые и дурные предзнаменования своим планам. В ряде случаев это носит характер устойчивых суеверий, как перебежавшая дорогу кошка, женщина на корабле или посуда, разбившаяся «на счастье». Но, характерно, что это касается лишь самого внешнего плана. «Хороших» презнаменований в равной мере ищут и хирург перед операцией и бандит перед ограблением кассы.

Знамения отличаются от «предзменований» и «примет» тем, что в том или ином событии опознается не безличный (хотя и выгодный или невыгодный) порядок, а прозревается личное обращение Бога. Причем без веры и события выстраиваются иначе, чем при ее наличии. Так что истолкование знаков и знамений всегда очень индивидуально. Праведник даже не обратит внимания на пробежавшую перед ним черную кошку, но заметит ангела, невидимого никому кроме него.

И все же бесспорно, что независимо от того, верно ли мы истолковали знамения или нет, различные явления и предметы каким-то образом связаны между собой, отражены друг в друге.

Какого рода эта связь? Мы лучше поймем ее, если обратимся для начала к связи психологической (парапсихологической), связи, существующей между близкими людьми. Разумеется, дурные предчувствия относительно судьбы их близких часто обманывают людей. Но связь эта безусловно существует и знакома практически всем.

В качестве примера приведу историю из сборника Яффы Элиаш "Хасидските истории о хололкосте" ("Бог здесь больше не живет"): "Однажды днем, в разгар снежной бури, рабочей команде девушек приказали расчищать снег. Девушки умоляли своего надзирателя не посылать их на работу, обьясняя, что расчистка снега в таких условиях бесполезна, а сами они погибнут в этом буране.

"Для этого вы и находитесь здесь", - отрезал немецкий надзиратель. Но девушки не подчинились приказу и отказались разгребать снег. За это они были наказаны. В течение двадцати четырех часов они работали на заводе без еды и питья. Среди наказаных была и Ливия. Когда девочка вернулась в свой барак, мать ждала ее с миской супа. Она сберегла свою порцию для дочери, и держала миску под одеялом, чтобы суп не остыл. Зная, как слаба была ее мать, Ливия отказалась есть суп.

- Я сберегла его специально для тебя.

- Мама, я не притронусь к нему. Это твой суп и тебе он нужен больше, чем мне.

- Дитя мое, я скорее вылью его на пол, чем притронусь к нему губами после того, как ты не ела целые сутки.

- Я не притронусь к нему, - твердила Ливия.

Мать выплеснула суп. Она смотрела на дочь, дочь смотрела на нее, и между ними лежала пустая, жалкая лагерная миска из-под супа. Они упали друг другу в объятия и зарыдали. Они проплакали всю ночь…"

После освобождения они встретили человека, который был вместе с их отцом и мужем в Венгерском трудовом батальоне, в концлагерях, а потом и на марше смерти в Берген Бельсен. Этот человек рассказал им обо всем, в том числе и о том, как отец Ливии был расстрелян у ворот Берген Бельсена, когда его ноги не могли больше нести его...

- Вы помните точную дату его смерти?

- Да, - ответил мужчина.

Это был тот самый вечер, когда произошел инцидент с миской супа ".

В этой истории "физическое" знамение было вызвано соответствующим психологическим состоянием, но очевидно, что Всевышниему нетрудно привести в движение и иные механизмы. Есть связь между человеческими душами, но существует и какая-то метафизическая связь предметов внутри единого мира. Бывает даже, что (через эту метафизическую связь) физическое действие приводит к другому физическому действию, воспринимаемому как знамение, и изменяющему в правильном направлении психологическое состояние человека. Во всяком случае, в одной хасидской истории опрокинутая миска супа сыграла именно такую позитивную роль.

"Сидел как-то равви Элимелек за трапезой со своими учениками. Слуга поставил перед ним полную супницу. Равви Элимелек поднял ее и перевернул, так что весь суп разлилися по столу. И тут молодой Мендель, ставший позднее Рымановскими равви, воскликнул: "Равви, что ты наделал? Они всех нас посадят в тюрьму". Другие ученики улыбнулись, услышав такие глупые слова. Они громко рассмеялись, не обращая внимания на присутствие учителя. Равви же даже не улыбнулся. Обратившись к молодому Менделю, сказал: "Не бойся, сын мой!"

Через некоторое время стало известно, что в тот самый день императору на подпись был представлен закон против евреев. Несколько раз брался император за перо, чтобы поставить подпись на документе, но всякий раз что-то его останавливало. Наконец он подписал закон. Когда император хотел присыпать песком, то по ошибке взял чернильницу и вылил ее на документ. Порвав бумагу, он запретил подавать ему этот документ снова".

События, в которых проступает воля Всевышнего, нередко сопровождаются знамениями, но только от самого человека зависит, заметит ли он их, а если заметит, то верно ли истолкует.

ПОДОБАЮЩИЙ ОТВЕТ («Хаей Сара» 5767 - 16.11.2006)>

Неподобающее прошение

В недельной главе «Хайей Сара» рассказывается история женитьбы Ицхака на Ривке. Слуга Авраама Элиэзер, посланный с миссией сосватать Ицхаку невесту, загадал некое знамение: «И сказал: Господи Боже господина моего Авраама! Доставь мне случай сей день и сделай милость с господином моим, Авраамом. Вот, я стою у источника воды, и дочери жителей города выходят черпать воду. Пусть же девица, которой я скажу: «наклони кувшин твой и я напьюсь», и она скажет: «пей, я и верблюдов твоих напою», ее определил Ты рабу Твоему Ицхаку; и посему узнаю я, что Ты сделал милость господину моему» (24.12-15). Произошло именно то, что загадал Элиэзер: «И было, прежде чем он кончил говорить, и вот, выходит Ривка, которая родилась от Бэтуэйла, сына Милки, жены Нахора, брата Авраама, и кувшин ее на плече ее. А девица очень хороша видом, дева, которой не познал муж. И сошла она к источнику, и наполнила кувшин свой, и взошла. И побежал раб навстречу ей, и сказал: дай мне испить немного воды из кувшина твоего. И она сказала: пей, господин мой. И поспешно спустила кувшин свой на руку свою, и напоила его. И напоив его, она сказала: и для верблюдов твоих начерпаю, пока не напьются вдоволь. И она поспешила, и опорожнила кувшин свой в поило, и побежала опять к колодцу зачерпнуть, и начерпала для всех верблюдов его. А человек тот, удивляясь ей, молчит, желая понять, осчастливил ли Господь путь его или нет» (24: 15-25)

В прошлый раз, касаясь истории Ифтаха, мы выяснили, что он просил "как не подобает" и получил ответ "как не подобает". Между тем, как ни странно, это довольно нетипичная ситуация для ТАНАХа. Как мы видим, Элиэзер просил "как не подобает", но получил ответ как подобает. Во всяком случае это утверждает Гемара. В трактате Таанит говорится: "Трое просили не так как подобает. Двоим ответили на это так, как подобает, а одному ответили так как не подобает. Вот они: Элиэзер раб Авраама, Шауль сын Киша, и Ифтах из Гилада. Элиэзер раб Авраама, как написано: Пусть же девица, которой я скажу: «наклони кувшин твой". Может быть даже хромая, даже слепая? Ответили так как подобает, и повстречалась ему Ривка. Шауль сын Киша, как написано: "И того, кто сразит его, царь одарит большим богатством и отдаст за него свою дочь". Может быть, даже раб, даже мамзер? Ответили так, как подобает, и вышел к нему Давид. Ифтах из Гилада, как написано: "И того, кто выйдет из дверей дома моего". Может быть нечистое животное? Ответили не так, как подобает, и попалась ему навстречу дочь… Так же и община Израиля просила не так, как подобает, и Святой, благословен Он, ответил ей как подобает, о чем сказано: "Познаем, будем стремиться знать Господа, как денница несомненно явление Его, и придет словно дождь, к нам". Сказал ей Святой, благословен Он: Дочь моя! Ты просишь о том, что временами нужно, а временами не нужно, Я же сделаю для тебя то, что нужно всегда, как сказано: Я буду, как роса Израилю"

Значит ли это, что Всевышний не любит ловить своих сыновей на слове? Очень может быть. Но возможно, здесь имеет место и нечто другое. Создается впечатление, что Элиэзер и Шауль почти пророчески ощущали судьбоносность момента, их, что называется, "несло". Ифтах же, когда давал свой обет, явно был не в лучшем состоянии духа. А когда человека вдохновенно "несет" порой случаются поразительные вещи.

Быть может, многое в этом отношении нам может дать почувствовать одна история, приведенная в сборнике Яффы Элиах ("Бог здесь больше не живет"), в которой "подобающие" и "неподобающие" формулировки заряжены "отрицательным знаком".

Если на ладони вырастут волосы

Господин Слуцки вспоминает: "У меня была маленькая сестра - душой и телом самое прекрасное существо на земле. Не было такой вещи, которую я бы не мог сделать для нее. Когда немцы заняли город, мы спрятали ее, зная, что они уведут ее, как и всех остальных женщин. В гетто мы упорно работали, дабы накормить еще один рот, но воспринимали это как особую честь. Все мы жили для того, чтобы она была в безопасности и благополучии. И понимание того, что она защищена и с нами, придавало нам сил пережить эти трудные времена. Даже в этом гетто, в самых ужасных условиях, ее присутствие делало нашу маленькую комнату похожей на дворец. Это было, как если бы Принцесса Шабат всегда находилась среди нас.

Однажды, когда мы возвращались домой, странная тишина нависла над улицами...Такая тишина, которая наступает после смерти или акций. Молча мы добирались до нашего дома, все сильнее чувствуя, что случилось что-то плохое. Когда мы дошли, то обнаружили, что дверь в нашу комнату сломана, все разграблено, а моя сестра пропала. Пряча глаза, соседи сказали нам, что ее забрало гестапо. Не раздумывая, я бросился туда. Моя мать умоляла меня вернуться: она не хотела потерять двоих детей в один день. Но я не слышал ее... Я вошел в здание гестапо так, будто это была самая обычная вещь для еврея. У стойки меня встретил молодой солдат: "Чего ты хочешь, еврей? Чтобы тебя сейчас расстреляли? Если ты очень торопишься, я могу оказать тебе эту услугу". "Вы взяли мою сестру", - сказал я. "Кто твоя сестра?" - "Красивая девушка, которую только что сюда привели". "Это очаровательно! Скажи мне, как это все безобразные евреи умудряются иметь красивых сестер?"

Солдат у стойки позвал из соседней комнаты другого гестаповца и рассказал ему, в чем дело. "Так она - твоя сестра? - спросил он, осматривая меня с головы до пят. "Да", - ответил я. - "Чего же ты хочешь?" - "Верните мне мою сестру".

Немец разразился диким хохотом. "Какие странные мысли у евреев в эти дни", - давясь от смеха, сказал он. Внезапно он перестал смеяться. "Ты знаешь, еврей, я отпущу твою красавицу сестру при одном условии. Если прямо сейчас на твоей ладони вырастут волосы".

Я открыл ладонь - она была покрыта черными волосами. Лицо гестаповца исказилось гримасой ужаса. Он истерично закричал: "Ты - еврейский сатана, дьявол, забирай свою сестру и беги, пока я не расстрелял вас обоих!". Затем он, продолжая вопить, привел сестру из другой комнаты и толкнул ко мне. Я схватил ее за руку и изо всех сил мы бросились бежать, не оглядываясь назад. Только на минуту мы остановились возле нашего дома, чтобы сказать своим родителям, что мы живы, а затем поспешили в лес".

Закончив рассказ, он открыл свой сжатый кулак. Его ладонь была покрыта тонкой порослью черных волос. Я была удивлена настолько, что не могла произнести ни единого слова. Я знала его несколько лет, но никогда прежде ничего не замечала.

"Знаете, - продолжал он, - когда я был еще мальчиком, я работал на заводе. Моя рука была защемлена машиной. Это был ужасный несчастный случай. Я до сегодняшнего дня изумляюсь, как врачи ухитрились спасти мою раздробленную руку. Как вы могли заметить, нет задач, которые я бы не мог решить своей рукой, от самых трудных движений, требующих усилий, до самых деликатных. По-видимому, кожа, которая была пересажена мне на ладонь, была с волосистой части моего тела. Впоследствии, в подростковом возрасте, на моей ладони начали расти волосы. Сегодня врачи говорят мне, что это невозможно, но моя ладонь не ходила в медицинскую школу.

Но дайте мне сказать кое-что. Даже если бы у меня на ладони не было волос, они бы там выросли прямо на глазах у немца!"

Досадная ошибка

Между тем, возвращаясь к истории сватовства Ривки, уместно отметить, что в традиционное понимание этой истории вкралось одно недоразумение.

Ривка не была ни хромая, ни слепая, но как утверждает Раши, она была… трехлетней! Действительно, в недельной главе "Толдот" в связи со словами: "И было Ицхаку сорок лет" (25:20) Раши приводит следующее вычисление: "Ведь когда Авраам возвратился с горы Мория, его известили о рождении Ривки. Ицхаку было тогда тридцать семь лет, так как в ту пору умерла Сара. А от рождения Ицхака до наложения пут, когда Сара умерла, прошло тридцать семь лет, ибо она родила Ицхака в (возрасте) девяноста лет, а умерла в возрасте ста двадцати семи лет, как сказано: "И была жизнь Сары (сто лет и двадцать лет и семь лет)". Значит, Ицхаку было тридцать семь лет. И в ту пору родилась Ривка. Три года он ждал, пока ее можно будет взять в жены" [Седер Олам]. (Раши)

Трудно понять, каким образом трехлетний возраст можно признать подходящим для замужества. Деталь эта как будто бы профанирует всю историю, и уж по меньшей мере выставляет в совершенно нелепом виде и «черпание воды», и «ношение кувшинов», и уж тем более истолкование тем же Раши других слов Торы, а именно слов "дева, которой не познал муж" (24:16). Эти слова Раши поясняет следующим образом: "Также и путем неестественным. Потому что дочери народов берегли признаки своей девственности, но позволяли осквернять себя иным путем, об этом (Писание) свидетельствует, что она была чиста во всем".

Спрашивается, как можно заподозрить трехлетнюю девочку в такой порочной искушенности? Разве сам (трехлетний) возраст не должен однозначно отвести подобное объяснение?

В чем здесь дело? Приводя свои вычисления, Раши ссылается на мидраш «Седер Олам». Между тем в самом этом мидраше трехлетний возраст Ривки является впомогательной версией. Согласно основному пониманию, поила верблюдов Элиэзера четырнадцатилетняя девочка. Возраст, как известно, вполне подходящий для замужества.

Учитывая, что с комментариями Раши люди знакомятся в первую очередь, и далеко не всегда добираются до мидрашей, поверье, что Ривка в пору своего замужества была трехлетней – достаточно распространено. Но как мы видим, Элиэзеру все же действительно «ответили так, как подобает».

НЕБЕСНЫЙ ПАРОЛЬ («Хаей Сара» 5766 - 24.11.2005)>

Смысл знамения

В недельной главе «Хайей Сара» описывается женитьба Ицхака на Ривке. Авраам послал своего слугу Элиэзера найти невесту его сыну в Харане.

История этого сватовства сопровождалась следующим примечательным эпизодом. Элиэзер загадал некое знамение: «И сказал: Господи Боже господина моего Авраама! Доставь мне случай сей день и сделай милость с господином моим, Авраамом. Вот, я стою у источника воды, и дочери жителей города выходят черпать воду. Пусть же девица, которой я скажу: «наклони кувшин твой и я напьюсь», и она скажет: «пей, я и верблюдов твоих напою», ее определил Ты рабу Твоему Ицхаку; и посему узнаю я, что Ты сделал милость господину моему» (24.12-15). Так и случилось.

Далее мы читаем: «И было, прежде чем он кончил говорить, и вот, выходит Ривка, которая родилась от Бытуэйла, сына Милки, жены Нахора, брата Авраама, и кувшин ее на плече ее. А девица очень хороша видом, дева, которой не познал муж. И сошла она к источнику, и наполнила кувшин свой, и взошла. И побежал раб навстречу ей, и сказал: дай мне испить немного воды из кувшина твоего. И она сказала: пей, господин мой. И поспешно спустила кувшин свой на руку свою, и напоила его. И напоив его, она сказала: и для верблюдов твоих начерпаю, пока не напьются вдоволь. И она поспешила, и опорожнила кувшин свой в поило, и побежала опять к колодцу зачерпнуть, и начерпала для всех верблюдов его. А человек тот, удивляясь ей, молчит, желая понять, осчастливил ли Господь путь его или нет» (24. 15-25)

Бесспорно, что встреча со «знамениями» представляют собой одну из важнейших составляющих повседневной религиозности. Человек почти всегда полон тревог, а потому пристально приглядывается к окружающему миру, пытаясь разгадать, что ему ждать от него. Человек невольно видит вокруг себя знаки.

Некоторые усматривают во внешних событиях в первую очередь «добрые» и «злые» предзнаменования, но человек религиозный ищет в знамениях прежде всего лик Создателя, ищет Его личную обращенность к себе.

Знамение может быть, разумеется, и сверхъестественным – голосом с небес, явлением ангела или духа, но гораздо чаще знамениями служат вполне посюсторонние явления, которые просто обнаруживают какой-то второй дополнительный смысл для тех, кому они предназначены.

Именно таким знамением явилось желание Ривки напоить сначала самого Элиээра, а затем и его верблюдов. Для постороннего наблюдателя ничего необычного не произошло. Со стороны все выглядело самым рутинным водопоем. Только для Элиэзера эта сцена была полна глубочайшего смысла.

В этом отношении знамения напоминают пароли, которыми пользуются разведчики. Посторонние люди слышат банальные малопримечательные фразы типа «У вас продается славянский шкаф?», но для связных эти слова наполнены совершенно другим глубоким значением.

Подумаем и о том, сколько событий, значение которых мы решительно не понимаем и видим в них только «случай», на самом деле могли быть затеяны Всевышним только для того, чтобы «выйти на связь», только для того, чтобы образумить какого-либо человека или поддержать другого в момент испытания! Задумаемся над тем, сколько рутинных, с нашей точки зрения, событий на самом деле являются тайными эзотерическими знамениями для кого-то другого.

Знамения не обязательно должны быть служебны, то есть совершаться для подтвердждения истинности какого-либо нашего плана. Они могут быть и вполне бескорыстны, то есть могут быть просто приветствием. При этом они в равной мере могут быть обращены и к одному человеку, и к целой группе лиц. Помнится, когда у одного из моих сыновей была бар-мицва и он в первый раз прочитал аравит как посланник общины, то при первых произнесенных им словах по крыше синагоги забарабанил дождь, который прекратился точно по окончании молитвы. Остается только добавить, что это происходило за несколько дней до окончания сезона дождей.

Роль посредника

В этой связи невозможно не упомянуть также и о таком явлении, как мистическое посредничество, при котором небесный пароль сообщается третьему лицу. В этой ситуации это третье лицо начинает выглядеть поверенным Бога и получает максимально мыслимое доверие верующего.

Это явление духовного посредничества по существу известно всем религиям. Ни одно восточное учение не обходится без гуру, которые славятся именно своей мистической прозорливостью. Но это особенность не только Востока, но и Запада.

Известно, что шведская королева Луиза Ульрика, желая убедиться в истинности откровений Эммануила Сведенборга, спросила его, может ли тот узнать, о чем она говорила со своим умершим братом при их последнем свидании? Через некоторое время Сведенборг пересказал ей этот разговор со всеми подробностями...

Нет ничего удивительного, что это свойство прозорливости свойственно и хасидским цадикам.

Вот, например, какую историю рассказывают об одном из последователей Баал Шем Това - равви Шнеуре Залмане из Ляд, основателе движения ХАБАД.

Противники равви Шнеура Залмана донесли на него царю, и его посадили для дознания в тюрьму. Однажды в камеру к равви вошел шеф жандармов. Равви Шнеур Залман произвел на вошедшего сильное впечатление, и он решил задать равви несколько вопросов, возникших при чтении Св. Писания. Последний вопрос прозвучал так: «Как следует понимать то, что всеведущий Бог спросил у Адама «где ты?», после того, как тот вкусил от запретного древа?»

«Верители вы в то, что Писание вечно и истинно для любой эпохи, любого поколения и любого человека?» - спросил со своей стороны равви.

«Да, верю», - сказал шеф жандармов.

«Если так, - сказал равви, - то в любой момент Бог взывает к человеку: «Где ты в этом мире? Много лет и дней, отмеренных тебе, уже прошли, а как далеко ты продвинулся?» Вот и тебе Он говорит нечто вроде: «Ты прожил сорок шесть лет. Где же ты?»

Оказалось, что равви назвал точный возраст шефа жандармов, и сердце того затрепетало. Высокий царский чиновник как будто услышал, что это было слово Бога, обращенное именно к нему: «где ты?»

Иногда такого рода прозорливость достигается простой интуицией. Она совсем не выглядит чудом, между тем ее воздействие на душу также очень сильно.

Рассказывают, что как-то Баал Шем Тов пришел в один город и так увлек местных евреев своим рассказом, что те задержались по дороге в синагогу и пришли туда с заметным опозданием.

Местный раввин по имени Яаков Йосеф молился в одиночестве, и когда узнал, чем было вызвано отсутствие прихожан, был страшно рассержен. Он распорядился, чтобы к нему позвали Баал Шем Това. Когда тот явился, небрежно попыхивая своей трубкой, раввин пришел в негодование: «Что ты себе позволяешь! Ты не даешь людям совершать молитву».

«Равви, – невозмутимо ответил Баал Шем Тов, - тебе не следовало бы впадать из-за этого в такой гнев. Позволь, я расскажу тебе историю».

Равви Яаков Йосеф уже хотел было снова закричать: «Что ты себе позволяешь», но взглянул на Баал Шем Това и тут же смущенно отвел глаза, а Баал Шем Тов стал рассказывать: «Как-то я ехал на тройке. Один мой конь был гнедой, другой - пегий, третий - серый. И никто из них не мог ржать. По дороге я встретил крестьянина, который подошел ко мне и сказал: «Ослабь вожжи!». Я ослабил вожжи, и все три коня разом заржали».

Равви Яаков Йосеф был поражен и не знал, что ответить. Тогда Баал Шем Тов продолжал: «Три коня: гнедой, пегий и серый не могли ржать. Простой крестьянин знал, что нужно сделать - ослабить вожжи, и кони заржали. Крестьянин дал хороший совет. Ты понял?»

«Я понял, равви», - ответил рав Яаков Йосеф, и заплакал слезами облегчения, которых не знал ранее.

Здесь мы видим, что прозорливость с успехом может заменяться интуицией и жизненным опытом. Но по сути это означает, что любая встреча с достойным человеком оказывается знамением.

Поэтому не странно, что при встрече с мудрецом галаха предписывает произнесение благословения. При виде светского ученого - которым может быть как еврей так и нееврей - говорится: «Благословен Ты Господи Боже наш Царь мира, который дал от Своей мудрости плоти и крови». При виде еврейского мудреца, то есть знатока Торы, говорится: «Благословен Ты, Господи Боже наш, Царь мира, который уделил от Своей премудрости боящимся Его».

Однако поскольку каждый человек уникален (вплоть до того, что призван считать, что ради него создан мир), то не существует человека, - разве только он великий грешник, - у которого бы нам нечему было поучиться.

Всякий человек уникален, каждый воспринимает мир по-своему, каждый знает что-то, о чем не задумывались другие. И мы убеждаемся в этом на каждом шагу. Действительно, при всем том, что люди пользуются приблизительно одними и теми же источниками информации и приблизительно одним и тем же набором идей, каждый случайный собеседник за пять - десять минут содержательного общения практически всегда открывает для нас что-то поистине новое, поворачивает действительность в каком-то неожиданном ракурсе... Но тем самым каждая встреча двух людей является небесным знамением.

ВЗРОСЛЫЕ И ДЕТИ (Хаей Сара» 5765)

Тайна вечной молодости

Недельная глава «Хаей Сара» начинается следующими словами: «И была жизнь Сары: сто лет и двадцать лет и семь лет – годы жизни Сары» (23.1)

Раши поясняет: «Слово «шана» - год стоит после каждого периода, тем самым говоря тебе, что каждый из них нужно толковать в отдельности: в столетнем возрасте она была как двадцатилетняя (непричастная) к греху. Как двадцатилетняя не грешна, потому что по возрасту еще не подлежит наказанию, так и столетняя безгрешна. А в двадцать лет она была так же прекрасна, как в семь лет».

В связи с этим комментарием было бы уместно рассмотреть вопрос «вечной молодости» праматери Сары и вообще «безгрешности» детства.

О том, что Сара выглядела моложе своих лет, однозначно говорится в Писании. Действительно, Сара была моложе Авраама на десять лет, его же возраст – 75 лет - точно указывается в связи прибытием в Землю Кнаан и скорым сошествием в Египет, где Сара приобрела репутацию необыкновенно красивой женщины: «И было: когда пришел Аврам в Египет увидели египтяне жену, что прекрасна она очень. И увидели ее вельможи Паро и восхваляли ее»(11.14). Таким образом, в 65-летнем возрасте Сара была «жена прекрасная видом»(12.11).

Между тем по мнению Раши молодость Сары еще раз обновилась в 90–летнем возрасте после рождения Ицхака. В связи со словами: «И благословлю Я ее, и также дам от нее сына» (17.16) Раши пишет: А в чем благословение? В том, что она вновь обрела молодость, как сказано «будет мне нега» (18.12).

В целом мы видим, что обновленная продолжительная молодость напрямую связана с детской невинностью души. Но что значит «детская невинность»?

Этот вопрос не так однозначен как кажется. С одной стороны ребенок не только «ангел», не только цельное и серьезно относящееся к жизни существо. Он также и одно сплошное «дурное побуждение», ибо ребенок соткан из желаний, от которых неспособен отстраниться.

Считать детей безгрешными, особенно в период повзросления, завершающийся к 20-летнему возрасту, по меньшей мере странно. Дети и подростки бывают грешны и грешны весьма. Это с одной стороны. С другой стороны, сохранение детскости на долгие годы может носить и откровенно порочные формы.

Обычно тот, кто в зрелом возрасте еще не преодолел детства, становится врагом истины. В сущности, все революционные идеологии – это воинствующий инфантилизм.

Когда говорится о детской «безгрешности», то речь идет в первую очередь не о невинности, а об ограниченной ответственности. До 13 лет, а по большому счету даже и до 20 лет, человек не отвечает в полной мере за свои прегрешения. Во всяком случае, в этот период он не умирает за свои грехи.

Согласно еврейской традиции, двадцать лет - это весьма выдающийся рубеж, рубеж между детством и взрослым состоянием.

В этом отношении заслуживает упоминания роман Достоевского «Подросток». Едва ли Достоевский знал о значении двадцатилетия в еврейской традиции. Вместе с тем в этом романе он описал процесс взросления, и именно в связи с двадцатилетием.

Герой романа «Подросток» Аркадий – «кончивший курс гимназист, теперь мне уже двадцать первый год» - многократно именуется в романе именно «подростком» и «несовершеннолетним». Роман представляет собой «записки» героя, в которых осмысляются все важнейшие вехи его жизни, завершившиеся драматическими событиями полугодовой давности (т.е. двадцатилетие героя наступило где-то в этот период). Суть драмы в том, что Аркадий, став владельцем одного «документа», оказывается в центре интриг и самостоятельно принимает трудные решения. Трудные в немалой мере также и из-за неопытности: «Так как я весь состоял из чужих мыслей, то где мне было взять свои, когда они потребовались для самостоятельного решения? Руководителя же совсем не было» (Часть 2, глава 7. 2)

При этом написание «записок» оказалось тем переосмыслением, которое послужило экзистенциальной «инициацией»: «Кончив же записки и дописав последнюю строчку, я вдруг почувствовал, что перевоспитал себя самого, именно процессом припоминания и записывания». (Часть 3, глава 13. 1)

В результате: «Старая жизнь отошла совсем, а новая едва начинается» (Часть 3, глава 13. 2)

Ребенок может совершать серьезные проступки и даже преступления, но в его действиях лежит та цельность, тот внутренний правдивый порыв, который доминирует над совершенным грехом.

Это очень важное положение. Очарование и правдоподобие истории Ромео и Джульетты состоит в том, что эти самоубийцы были детьми. Эта трагедия была бы совершенно дика, непонятна и неприемлема, если бы ее героям было бы около тридцати лет.

Несовершеннолетний человек может запутаться и совершать страшные необратимые поступки, но с другой стороны он сохраняет то цельное отношение к истине, которое позволяет ему ее целиком принять, когда она ему открывается. Выбор ребенка и подростка всегда предварителен. А потому в посмертии, даже ответив за свои грехи юности, сам юноша не истребляется ради них, но принимается небесами.

Видимо, именно об этой сохранившейся цельности души, об этой готовности открываться истине и говорит Раши в отношении Сары, и видимо, именно эта духовная сохранность сказывалась и на ее телесной сохранности праматери Сары.

Но имеется в детском состоянии еще одна важная особенность: интенсивность переживания окружающего мира.

Воспоминание о будущем

В самом деле, ребенок уходит с головой в мельчайшие по своему значению предметы. Все для него огромно, сказочно и наполнено смыслом, все для него сочно и живо. Ребенок может часами созерцать узоры на коврике, висящем рядом с его кроватью, страстно влюбляться в свои куклы, не говоря уже о домашних животных, и т.п.

Состояние детства воспринимается нами как некое исходное человеческое состояние, так как ему присущи две важные ценности: цельность отношения к жизни и интенсивность ее переживания. Часто из-за дефицита этих ценностей человек хочет вернуться в детство, мечтает о нем как о какой-то сказочной поре. Повзросление выглядит в определенной мере порчей, в то время как детство рисуется райским периодом, на основании чего мы предчувствуем, что в посмертии должны как бы вернуться к детскому состоянию, должны вновь приобрести эту цельность отношения и эту остроту восприятия.

Мы чувствуем, что детство дано нам как некое воспоминание о будущем, воспоминание о грядущем - о грядущем мире. Мы интуитивно чувствуем (и ряд мистических прозрений подтверждает это), что в посмертии нам будет возвращена непосредственность и цельность, что желания и мысли вновь обретут в нас утраченное единство.

Возрастной пол

Мы свыклись с разделением человечества на два рода – мужской и женский. Между тем половое различие - лишь одно из различий, разделяющих человечество. Другим не менее важным разделением человечества можно признать возрастное разделение. Дети и взрослые – это также два своеобразных пола, возрастных пола.

В разделении полов человечество различается по ряду качеств, которые как бы целиком отражены в представителях этих полов и жестко связаны с ними. Например, красота и сила.

Но то же и возраст. Детство и зрелость – это две сущности, имеющие свой вечный смысл. Взрослые и дети явственно представляют собой другое, сравнительно с половым, разделение человеческого рода.

Человечество разделено на взрослых и детей так же, как оно разделено на мужчин и женщин, это два рода, два мира, два человечества. Соответственно, они составляют устойчивую пару. Напряжение существует не только между полами, но и между возрастами.

Так же как мужчина ощущает чувствами своей жены, а жена мыслит разумом своего мужа, так же взрослые радуются радостями детей, а дети умудряются мудростью взрослых.

Более того, взрослые нуждаются в детях, нуждаются в них в той же мере, в какой дети нуждаются во взрослых. Причем эта потребность столь же властна, как потребность супружеская.

Супруги радуются рождению ребенка. Однако «естественность» этой радости мешает рассмотреть ее удивительную необычность. В этом отношении усыновление беспризорных детей говорит о возрастных полах гораздо больше.

В самом деле, безбрачные пары прилагают огромные усилия, чтобы найти беспризорного ребенка и стать его родителями. Какие только драмы не разыгрываются между приемными детьми и их приемными отцами и матерями! Но задумаемся, откуда такая страсть? Ведь единственное, что так свело и сблизило этих людей – это исключительно разность в возрасте! Одна она!

Даже в половой сфере так никогда не бывает. Невозможно вступить в брак на основании лишь одной разности полов, без учета других особенностей и требований сторон. А ведь при усыновлении требования приемных родителей обычно самые минимальные!

Что же так влечет друг к другу возрастные полы? Чем они дополнительны? Что они составляют собой, будучи вместе? Зачем Всевышний создал два этих мира: взрослый и детский?

По-видимому, быть сыном и быть отцом, быть матерью и быть дочерью - это означает воспроизводить некоторые качества самого Всевышнего.

Во взрослом открывается Создатель мира, непрестанно пекущийся о нем (Элоким), в ребенке – сама непосредственная Божественная жизненность (Четырехбуквенное имя).

Впрочем, в отличие от полов возрастное разделение - временное, и в мире грядущем все души (от умерших в младенчестве до умерших в старости) – являются взрослыми, хотя и с возрожденными качествами детского отношения.

СВЯЩЕННОЕ ПИСАНИЕ И СВЕТСКИЙ РОМАН («Хаей Сара» 5764)

Религия и «романтика»

В недельной главе «Хаей Сара» описывается история сватовства и женитьбы Ицхака и Ривки: «Сказал Авраам рабу своему, старшему в доме его, управляющему всем, что у него: положи руку твою под бедро мое. И я закляну тебя Господом, Богом небес и Богом земли, что ты не возьмешь сыну моему жены из дочерей кананейца, среди которого я живу, но в землю мою и на мою родину пойдешь, и там возьмешь жену сыну моему Ицхаку. И сказал ему раб: может быть, не захочет женщина эта идти за мною в эту страну; должен ли я возвратить сына твоего в страну, из которой ты вышел? И сказал ему Авраам: берегись, не возвращай сына моего туда. Господь, Бог небес, который взял меня из дома отца моего и из страны рождения моего, и который говорил мне, и который клялся мне, говоря: «потомству твоему отдам Я эту землю» - Он пошлет ангела Своего пред тобою, и ты возьмешь жену сыну моему оттуда. Если же не захочет женщина идти за тобою, то ты будешь чист от этой клятвы моей» (Брешит 24.1-8)

Удивительные слова! Воля и чувства девушки оказываются скрытыми не только от Пророка. Пророк в сущности признает, что эта воля и эти чувства сокрыты даже и от Всевышнего, который «пошлет ангела Своего», но женщина может «не захотеть»!

Мы ясно улавливаем в этих строках, что любовь между мужчиной и женщиной загадочна и непостижима, что каждый случай влюбленности непохож на другой, что он уникален и неповторим как сами влюбленные.

Дальше мы читаем, как Элиэзер загадал «знак»: «И сказал: Господи Боже господина моего Авраама! Доставь мне случай сей день и сделай милость с господином моим, Авраамом. Вот, я стою у источника воды, и дочери жителей города выходят черпать воду. Пусть же девица, которой я скажу: «наклони кувшин твой и я напьюсь», и она скажет: «пей, я и верблюдов твоих напою», ее определил Ты рабу Твоему Ицхаку; и посему узнаю я, что Ты сделал милость господину моему» (24.12-15). Так и происходит.

Приведенная история выглядит вполне «романтичной» и, быть может, как никакая другая в Торе, говорит сердцу современного человека, воспитанного на европейском романе.

Действительно, ведь даже несмотря на то, что пик моды на романы давно позади, сам «роман», культивирующий любовную сферу, все еще остается главным источником своеобразной квазирелигии секулярного общества.

И это неудивительно, брачные отношения, всегда служившие аллегорией для любой религии, в агностическом обществе обнажились как единственная первозданная и подлинная религия. Во всяком случае не будет преувеличением сказать, что романы заняли в сознании многих людей то место, которое прежде занимало Священное Писание.

Но вот в нашем недельном чтении Священное Писание вроде бы изображает то самое волнующее, что есть в романе и составляет его сердце - неисповедимые пути встречи Его и Ее. Или другими словами, в нашем недельном чтении Тора вроде бы снисходит до тех описаний, которыми со временем будут полниться европейские романы.

Как же они сопряжены? Как соотносятся религия и любовная литература? Как известно, далеко не идеально. Достаточно обратить внимание на то, что отмеченное в нашем недельном чтении позитивное отношение религии к «романтической атмосфере» дезавуируется тем обстоятельством, что детально описывается встреча с невестой не самого жениха, а его посланника. Встреча с самим женихом и выглядит куда скромнее, и излагается куда скупее: «Ривка взглянула и увидела Ицхака, и спустилась с верблюда. И сказала рабу: кто этот человек, который идет по полю навстречу нам? И раб сказал: это господин мой. И она взяла покрывало и покрылась» (24.64).

Нет спора - религия очень настороженно относится к любовной сфере. Оставим в стороне христианство, в мире которого европейский роман зародился, христианство, которое исходно целибат ставит выше брака и считает любовные отношения стихией духовно бессмысленной, если не вообще духовности враждебной.

Присмотримся к иудаизму, провозгласившему: «женившийся как бы исполняет всю Тору». При пристальном рассмотрении окажется, что иудаизм не менее настороженно, чем христианство относится к «романам». Начать с того, что чтение европейских романов в современном ультраортодоксальном мире запрещено гораздо строже, чем когда-либо было запрещено в мире христианском.

Разумеется, запрет этот не абсолютен и принят далеко не во всех кругах ортодоксальных верующих. Между тем он задает общее враждебное отношение. Да и не только сам роман как литература, на подозрении находятся сами «романтические отношения», которые романами формируются.

Да и о каком «романе» в еврейском мире можно говорить, если традиция ревниво запрещает любые уединения мужчины с женщиной, любые «смешанные» предприятия. Я не говорю уже о запрете танцев мужчин с женщинами, танцев, без которых европейский роман просто немыслим.

Да, наконец, не только «романы», даже простое приятельское общение мужчин с женщинами не приветствуется.

«Йосей Иерусалимский учил: Да будет дом твой открыт настежь для каждого, пусть бедные будут у тебя как домочадцы, - говорится в трактате Перкей Авот (1.5), и далее на одном дыхании продолжается - Не умножай разговоров с женой, т.е. с собственною, а тем более с чужой. Отсюда изречение мудрецов: много беседующий с женщинами причиняет себе вред и отвлекается от слов Торы, конец его: удел в аду».

Дом должен быть открыт для всех, но при этом с женщиной заговаривать не следует. В этом смысле Йосей Иерусалимский указал гостеприимству четкий предел.

Наконец, подозрительна иудаизму и сама эта столь присущая роману «стихийность» встречи Женихов и Невест, это выскакивание любви «из-под земли», как «выскакивает убийца в переулке, чтобы поразить обоих».

В ортодоксальном мире браки заключаются обычно через сватов, через раввинов - опытных людей, знающих кто кому может подходить. Трех личных встреч невесты с женихом считается достаточным для выяснения взаимной приязни. Так и сегодня по преимуществу строятся семьи в ультраортодоксальном мире, а в значительной мере также и в мире религиозных сионистов.

Но разве сватовство не поражает романтические отношения в самое сердце? Разве оно не убивает их систематически и безразлично, как резник кур?

Но такова генеральная линия религии в вопросе брака: поменьше тайны, поменьше вздохов и восторгов, поменьше «романтики».

И это понятно. Верующий предубежден против «романтики», потому что все его чувства религиозны, и сталкиваясь с «естественной религией» романтических отношений, он закономерно смущается. Он боится составить этими отношениями конкуренцию своим религиозным чувствам. Религия предполагает экзальтацию, а потому чрезмерное внимание к отношениям между мужчиной и женщиной угрожает ей перерождением в хлыстовство.

Религия избегает «романтику», но она прекрасно знает ее и признает. Более того, именно в ней она черпает образность для своего собственного языка. Включенная в Священное Писание «Песнь песней» описывает совершенно автономное развитие любовной страсти. А тот еврей, который восторженно встречает Субботу как невесту, умеет не менее восторженно встретить и невесту как Субботу.

Духовный роман

Со своей стороны секулярный мир почти не знает никакой другой экзальтации кроме любовной. В самых разных сферах, в которых религиозные люди обычно живы и открыты, люди светские сухи и замкнуты. Однако мне бы сейчас хотелось обратить внимание на обратную сторону медали, а именно на то, что европейский роман имеет духовный религиозный смысл.

По отношению к роману, по-видимому, применим тот принцип, которым воспользовался р. Авраам Кук при столкновении с атеистическим сионизмом. Р. Кук в целом соглашался с традиционным иудаизмом в том, что восстановить еврейское государство невозможно без помощи Мессии, и претензия создания государства без его помощи - это пагубный и обреченный на провал «мессионизм». Однако коль скоро сионисты никаким мессианизмом не руководствовались, коль скоро они умудрились не придавать своему начинанию религиозного смысла и оставались только в рамках секулярной национальной задачи, они могли послужить орудием Провидения.

Европейский роман в этом отношении напоминает светский сионизм. В рамках религии является соблазном обращаться к романтической сфере как к религиозной, но романтическая сфера, сложившаяся вне религии и без оглядки на религию, просто не может ничего не говорить о религиозной тайне.

Разумеется, роман роману рознь. Но в целом как можно не рассмотреть в подлинных отношениях между Ним и Ней отношений между Царем и Царицей?

Не только Песнь песней, но и каждый отмеченный подлинностью европейский роман что-то рассказывает нам и о тайне взаимоотношения человека с Богом и, конечно же, о тайне Шехины, о тайне отношений между мужским и женским началами Всевышнего. В сущности, духовным зрением европейский роман даже трудно воспринимать в каком-либо другом свете. В определенном аспекте европейские романисты исследуют ту же последнюю духовную достоверность, ту же тайну, что и еврейские мистики.

Нет такого романа, который бы чего-то не открыл нам во взаимоотношениях между Всесвятым, да будет Он благословен, и Шехиной.

Более старые романы заканчивались свадьбой. Все самое интересное заключалось в поиске. Потом романисты заинтересовались и продолжением.

Тем у этого «продолжения» существует много, но есть и архетипические. Внутренняя суть такого романа задана флоберовской «Госпожой Бовари». Женщине необходима поэзия, женщине необходим «роман», роман длящийся в браке, а не только браку предшествующий. Женщина не довольствуется только «человеческим» отношением к себе и требует также и «романтического»; ждет, чтобы ее добивались.

Такова ее природа, которую хорошо чувствуют дон-жуаны, но с трудом замечают порядочные мужчины, «не умножающие разговоров с женой».

Все мужчины обманщики. К такому заключению невольно приходит женское сердце. Одни мужчины обманывают женщину, когда говорят те слова, в которых она нуждается, имея в виду лишь ее обольстить, другие - верные и надежные - никак не выражают своих чувств, не умеют этого делать и в глубине души считают такое выражение ложным и подлым прельщением.

Вокруг этой коллизии вертится классический европейский роман, и он однозначно доказал, что со своей избранницей мужчина просто обязан «умножать разговоры».

Супруги теряют друг друга (даже если не изменяют друг другу и не разводятся), если не продолжают добиваться друг друга и искать друг друга всю жизнь. В этом одно из важных открытий, сделанных европейскими романистами.

ДИАЛОГ ЛОГИК («Хаей Сара» 5763)

Психофизическая загадка

В недельном чтении «Хаей Сара» описывается прекрасная и удивительная история сватовства Ицхака к Ривке при посредничестве слуги Авраама Элиэзера. Эта история представляется в Зогаре как образ воскресения, т.е. как встреча души (Ицхак) с телом (Ривка) посредством вестника о воскресении (Элиэзер).

Следует отметить, что эта аналогия сквозная для иудаизма. Ее разделяли не только каббалисты, но и философы (См. «Путеводитель заблудших» 17). Душа и тело сужены друг другу, как мужчина и женщина. И то, что Зогар сравнивает сватовство не с зачатием, а именно с воскресением, дополнительно подчеркивает особенность иудейского понимания связи души с телом.

Этим уподоблением Зогар дает понять, что душа не что-то более важное, чем тело, но что человеческое существо представлено именно парой – душой и телом. Рабби Моше Хаим Луцато пишет в этой связи в «Дерех Ашем»: «Душа может очистить тело только после того, как сначала выйдет из него, и тело умрет и разрушится. И тогда будет вновь построено новое здание и войдет в него душа и очистит его» (3.9) «Поскольку приговорена человеку смерть, получается, что это соединение души и тела должно разъединиться на определенное время, и после этого – опять соединиться» (3.11)

Итак, как полноценный человек – это супружеская пара, а не только мужчина, он так же и душа вместе с телом, а не только душа. Логика взаимоотношения супругов как никакая другая логика соответствует логике взаимоотношения души и тела.

На протяжении веков в самых разных религиозных учениях и философских системах душа всегда противопоставлялась телу. Но в то же время между ними всегда мыслилась определенная связь. Разные учения пытались уяснить, как душа и тело между собой связаны, по меньшей мере, как они соотносятся. Однако с возникновением европейской науки и обеспечивающей ее картезианской логики картина полностью изменилась. Между душой и телом как бы разверзлась пропасть. Отрицать тот факт, что душа и тело связаны, никто не решался, но вместе с тем никто и не мог усмотреть в этой связи хоть какую-то закономерность, хоть какую-то логику. Поддающаяся формализации упорядоченность, причинно-следственная зависимость стала уделом «протяженной субстанции», которой занялась наука, в то время как «мыслящая субстанция» была поручена метафизике, лишившейся достоверных и точных определений.

Непересекаемость этих миров сделалась настолько очевидной, что в новоевропейской философии стало принято говорить не о «психофизической связи», а о «психофизическом параллелизме».

Обозначенная еще Декартом, своего предельного выражения идея «параллелизма» достигает у Лейбница, тем более что она прекрасно вписывается в его общую теорию «предустановленной гармонии». Согласно мысли Лейбница, мы видим приближающегося к нам человека не потому, что мы его реально видим, а потому, что в параллельном мире все развивается в соответствии с предустановленной гармонией. Лейбниц пишет: «Я не находил никакого средства ни для объяснения того, каким образом тело может заставить что-либо проникать в душу или наоборот, ни того, каким образом одна субстанция может иметь общение с другой сотворенной субстанцией... Когда я был принужден признать невозможным, чтобы душа или какая-либо другая действительная субстанция могла получать что-либо извне, кроме как через всемогущество Божие, я незаметно для себя был приведен к мысли, которая меня удивила, но казалась неизбежной и на самом деле имеет весьма большие преимущества и обладает красотами очень значительными. Эта мысль состоит в том, что Бог изначала сотворил душу, или какое-либо другое действительное единство, таким образом, что в ней все должно рождаться из ее собственных источников, совершенно спонтанно, но, однако, при полном соответствии с внешними вещами. И так как, таким образом, наши внутренние состояния сознания, т.е. состояния самой души, а не мозга или отдельных частей тела, суть только явления, сопутствующие внешним вещам, или пожалуй, истинные явления и как бы сны, находящиеся в правильном порядке, то необходимо, чтобы эти внутренние, в самом деле существующие представления возникали в ней в силу ее собственного первоначального устройства».

Иными словами, нигде и никогда напрямую не взаимодействуя, души и тела сосуществуют параллельно, за счет предустановленной свыше гармонии. Связь есть, но нет места для описания ее логики.

Это причудливое объяснение Лейбница ценно уже тем, что оно в полной мере раскрывает нам всю головоломность психофизической загадки. Вон аж какие теории приходится нагромождать, чтобы хоть как-то выйти из положения!

Теория Нильса Бора

В свое время выясняя вопрос, каким образом возможно, что «кровь есть душа» (Дварим 12.25), я обратился к психофизической проблематике и попробовал описать ее в терминах теории дополнительности. В связи с рассматриваемым здесь истолкованием соединения души с телом как сватовства, уместно вернуться к этому вопросу. Ведь логика супружеских отношений - это именно логика дополнительности.

Действительно, весь смысл брачной связи состоит в том, что единение супругов происходит при полном сохранении их различенности. Каждый из супругов, оставаясь самим собой, вместе с тем проживает со своей половиной одну общую жизнь и испытывает одни общие переживания. Супруги - это два суверенных независимых существа, но при этом они столь параллельно чувствуют, думают и развиваются, что их существование вполне уместно назвать «супружеским параллелизмом».

Брачный «синтез» радикально отличается от других «классических» синтезов, совершаемых в соответствии с гегелевской логикой, в результате которой на месте двух возникает нечто третье. Например, при соединении двух чистых веществ (скажем, натрия и хлора), образуется третье чистое вещество - поваренная соль (NaCl), не обладающее свойствами ни натрия, ни хлора, но своими собственными особенными свойствами. Образовав одно новое чистое вещество, два прежних чистых вещества исчезают. В брачном же «синтезе» супруги сохраняются в качестве изолированных существ, порождая не андрогинов, а лишь таких же как они сами мужчин и женщин. Этот тип сочетания и является принципом дополнительности. Субъекты парадоксальным образом соединяются, но при этом не исчезают, а остаются самими собой. В научной сфере этот принцип обнаружил себя в знаменитой теории дополнительности Нильса Бора.

Напомню, в чем она заключается. Классическая физика установила, что законы корпускулярные - это один класс законов, которые описывают перенос энергии, сопровождающийся переносом вещества. Волновые законы – это совершенно другой класс законов, описывающий перенос энергии, не сопровождающийся переносом вещества. Эти законы не могут быть сведены к какой-то единой общей теории, они нигде и никак не пересекаются. Причем здесь дело не в какой-то «технической трудности». Как это показывает Библер в своей книге «Мышление как творчество», волновая и корпускулярная теории - продукты двух разных логик, двух разных идеализаций. За волновой теорией скрывается логика «causa sui» (самодействие), за корпускулярной – логика «действия на другое». Иными словами, логика понимания «волны» и логика понимания «частицы» относится не столько к тому предмету, который мы пытаемся понять, сколько к самой нашей способности понимания!

Как бы то ни было, в классической теории объекты, описываемые с помощью корпускулярных законов, не пересекаются с объектами, описываемыми с помощью законов волновых. Но вот Нильс Бор провозгласил, что в микромире действительность другая, что объекты квантовой физики всегда обладают и волновыми и корпускулярными свойствами.

Волновые и корпускулярные закономерности встречаются в одном объекте - электроне, но как это происходит, так же непостижимо, как и то, как оказываются одним человеком муж и жена, и как встречаются в одном человеке душа и тело! И это уже не «аллегория», это буквально одна и та же логическая проблема.

Действительно, интерпретация боровской дополнительности, сделанная Библером, восходит к той оппозиции мышления и бытия, на которую вышла европейская философия и которую сам Библер пытается переформулировать как диалог логик. Библер пишет: «Надо в контексте логики обосновать логику бытием как внелогическим началом! Но задача эта кажется абсурдной. Для логики действительно самое трудное – Гегель знал, где остановиться – выразить в логической форме всеобщность бытия как начало (принцип обоснования) всеобщности мышления, то есть логически всеобщего. Иными словами, для логики самое трудное – ввести в логику (воспроизвести в понятиях) процесс изобретения понятий, переход от не-понятия к понятию».

Именно в этом контексте рассматривается и привлекается Библером квантовая теория: «В микрочастице, как она понимается квантовой теорией, спроецированы два идеализированных предмета: в бытиисвоем она уже понимается как точка самодействия, в движении своем – еще как точка «действие на другое». Один – возможный предмет некоей будущей логики... Другой – классический предмет естествознания». «Теоретическое единство, спаянное принципом дополнительности - это единство субъекта, переводящего одну ипостась квантовой теории в другую, одно определение в другое, и это - единство предмета, выходящего за рамки той или другой теоретической системы, но требующего их «дополнения» (взаимопревращения?). Сам предмет должен пониматься в точке перехода, превращения одной логики в другую, одного типа теории в другой. Еще раз подчеркну: речь идет именно о двух логиках, различные теории исходят из различных коренных идеализаций: точки «causa sui» (самопричиность) и точки «действия на другое».

Сам Библер почему-то не обращает на это внимание, но, очевидно, что нигде описываемое им столкновение логик так не заострено, как в психофизической проблеме! Для Лейбница душа и тело не соприкасаются именно потому, что не соприкасаются описывающие их логики. Для Лейбница не существуют логики, отражающей диалог логик. Психофизическая проблема – это наиболее чистый и аутентичный случай сопряжения этих двух предельных логик – логики самодействия и логики действия на другое (душа описывается «метафизикой» с помощью логики «самодвижения», а тело описывается «физикой» с помощью логики «действия на другое»).

Сам Библер, провозгласивший, что наш век перешел от науки логики к культуре логики, видит выход в диалогике, в сопряжении логик. Содержательное понятие обязано по Библеру двоиться, соотноситься само с собой, должно уметь смотреть на себя со стороны. Так происходит в боровской теории, так происходит в соединении души с телом, так происходит в союзе мужа и жены, и так же происходит во взаимоотношениях святого и будничного, и в том числе Израиля и народов.

Содержательное понятие двоится, человек двоится на себя и на «эзер кинегдо» - «помощника супротив него» (Берешит 2.18) - жену, а человечество двоится на Израиль и народы.

Но именно поэтому, не смотря на то что в своем последнем определении человек – это экзистенциалист, само человечество должно быть радикально разделено на два рода. Как в одном аспекте человечество должно быть разделено на мужчин и женщин, так в другом аспекте оно должно быть разделено на Израиль и народы. Понятие человек и понятие еврей сопряженные понятия. (Вспомним, что согласно Луцато, Израиль и народы мира «отличаются, и отделены друг от друга, как два совершенно разных рода» («Дерех Ашем» 4.1)

Иудаизм исходит из парности бытийных определений, которые восходят к двум именам Всевышнего (Элоким и тетраграмматон), парности, которая отражается в идее разделения мира на святое и будничное (что находит свое выражение в описании братских конфликтов, развивающихся на страницах книги Берешит).

Иудаизм как бы ищет партнера в мире «будничного», но в это же самое время «будничный» рационализм как раз ищет созвучное себе бытие! Трудно удержаться от мысли, что они ищут именно друг друга.

И в этом смысле не только картина мира иудаизма и картина мира экзистенциализма дополняют друг друга, выступают как пара, в которой иудаизм говорит от лица «бытия» то же самое, что европейский философ говорит от лица мысли. Сами они – еврей и человек - начинают выступать как единая пара.

Не только в религии еврея мир расколот на святое и будничное, аналогичным образом разделены в уме европейского философа мысль и бытие. Но это значит, что (экзистенциальное) определение человека должно включить в себя также и понятие еврея, т.е. рациональная концепция человека должна соотнестись с аналогичной себе традиционной концепцией, а за некоторыми оговорками не существует другой традиционной концепции экзистенциализма кроме еврейской, с которой она связана генетически. В этом отношении знаменательно, что всегда симпатизирующий евреям Сартр незадолго до смерти пережил искреннее и глубокое восхищение иудаизмом.

Святое не может обходиться без будничного. Евреи не могут обходиться без экзистенциалистов, т.е. без тех праведников народов мира, тех сыновей Ноаха, из числа которых они избраны (иначе избрание перестает быть избранием). Но и экзистенциалист не может обходиться без Израиля. Не может по той простой причине, что его концепция требует укоренения в бытии, требует соотнесенности с таким бытием, которое исходно формулирует себя как экзистенциальное (замечу, что даже не только религиозный, но и атеистический экзистенциализм постоянно соотносит себя с религией).

Как пишет Библер в «Мышлении как творчестве»: «Чтобы обосновать понятие, его необходимо соотнести с самим собой как с другим понятием – понятием другого логического субъекта, его необходимо парадоксально самообосновать». «Для обоснования данного понятия необходимо иное понятие – этим иным должно быть само обосновываемое понятие – как понятие иной логики».

Понятие человек, данное в философских экзистенциальных определениях, должно быть дополнено понятием еврей (в своей основе допонятийным и коренящимся в бытии, в традиции). В этом смысле экзистенциализм и иудаизм создают такую же устойчивую пару, которую создают душа и тело, муж и жена, волновые и корпускулярные свойства электрона и т.д. Соответственно создают устойчивую пару и два эти мировоззрения – философское и традиционно-иудейское. И это понятно. Теология дополнительности сама должна быть представлена двумя дополнительными теологиями: «фольклорное» традиционное иудейское представление о дополнительности святого и будничного должно дополняться «наукоучением» европейской философии, противопоставляющей мысль и бытие как две логики, как раздвоение логик.

ЕВРЕЙСКИЙ ДОМОСТРОЙ («Хаей Сара» 5762)

Свидетели существования

Недельное чтение «Хаей Сара» начинается с описания смерти Сары и ее погребения в пещере Махпела. Между тем в основном эта глава посвящена сватовству и женитьбе Ицхака и Ривки. Мы читаем: «Сказал Авраам рабу своему, старшему в доме его, управляющему всем, что у него: положи руку твою под бедро мое. И я закляну тебя Господом, Богом небес и Богом земли, что ты не возьмешь сыну моему жены из дочерей кананейца, среди которого я живу, но в землю мою и на мою родину пойдешь, и там возьмешь жену сыну моему Ицхаку. И сказал ему раб: может быть, не захочет женщина эта идти за мною в эту страну; должен ли я возвратить сына твоего в страну, из которой ты вышел? И сказал ему Авраам: берегись, не возвращай сына моего туда. Господь, Бог небес, который взял меня из дома отца моего и из страны рождения моего, и который говорил мне, и который клялся мне, говоря: «потомству твоему отдам Я эту землю» - Он пошлет ангела Своего пред тобою, и ты возьмешь жену сыну моему оттуда. Если же не захочет женщина идти за тобою, то ты будешь чист от этой клятвы моей» (24.1-8)

Удивительно! Сам Всевышний пошлет ангела, чтобы тот содействовал этому предприятию, и в то же время нет никакой уверенности, что сватовство состоится, что девушка согласится! Как это возможно? Мы читаем в Писании (Тегил 127.1): «Если Господь не созиждет дома, то напрасно трудятся строящие его». Но в нашем случае мы сталкиваемся с чем-то небывалым: ведь из приведенных слов естественно заключить, что если девушка не согласится, то напрасно и Всевышний благословит! Это почти так. Во всяком случае, Устная Тора признает, что сочетание брачных пар - это дело чрезвычайно трудное для Бога, что соединение суженых сопоставимо с величайшими из чудес. Как сказано в Гемаре (Сота 1): "Сказал Раба бар бар Хана, сказал р.Иоханан: так же трудно соединить суженых, как рассечь воды Тростникового моря... Как сказано в песне о выходе из Египта: "Господь селит одиноких в доме, выводит узников" (Тегил 68.7) Т.е. сказано: "выводит одиноких", чтобы сделать их "домом". Поэтому сказано, что соединение брачных пар подобно исходу из египетского рабства ("выводит узников")".

В Мидраше Брешит Раба говорится, что с той поры как Всевышний создал мир, Он занят лишь тем, что сочетает супружеские пары. При этом для иллюстрации необычайной трудности этого предприятия мидраш приводит историю о том, как удивившийся этим словам рабовладелец-язычник за один день переженил всех своих рабов, чтобы показать, что нет ничего проще, чем поженить мужчину с женщиной. Однако наутро он обнаружил, что все созданные им пары передрались, что все «молодожены» оказались друг другом недовольны (безусловно, это должно было сильно поразить воображение рабовладельца, который привык, что рабы умеют повиноваться, умеют подчинять свои желания своим повелителям).

Действительно, человека можно принудить ко многому, но его нельзя заставить полюбить. Любовь – это узнавание, это такое раскрытие уникальности другого, в котором одновременно постигается и раскрывается собственная уникальность. Супружество это как бы некое зеркало бытия, в котором человек узнает себя самого, подтверждает свое собственное существование и одновременно удостоверяет существование другого. Таким образом оказывается, что кетуба – брачный контракт – это в каком-то смысле верительная грамота собственного бытия. Потребность парности, потребность брачной жизни – это одно из самых загадочных экзистенциальных свойств человека. Мы видим, что в таком, казалось бы, от начала и до конца природном инстинкте, как инстинкт сексуальный, присутствует явственный «сверхприродный» остаток, прозванный «любовью». Мы даже не задумываемся, что его могло бы не быть, что люди могли бы случаться безо всяких проблем, как это принято в мире животных. Среди животных, правда, есть виды, которые, повинуясь своим инстинктам создают устойчивые пары. Но человек как раз существо сексуально увлекающееся, у человека такого рода инстинкт явно отсутствует (если бы он наличествовал, то классической европейской литературы просто не возникло бы). Тогда откуда это в нас? Почему человеческое существо даже воспитанное безо всяких «предрассудков», в соответствии с голосом своей плоти, в конце концов, все же стремится к постоянству, по меньшей мере имеет его ввиду? Почему такое несметное количество мужчин и женщин стремятся разделить между собой не только одну случайную ночь, а по меньшей мере целую жизнь, целую вечность? Почему в своей глубине личность стремиться состояться именно в паре?

Уникальное сокровище

Мудрецы разъясняют это тем, что парность лежит в основе бытия, что когда мидраш говорит о том, что после сотворения мира Всевышний лишь сочетает брачные пары, то под этим следует понимать так же и то, что Он вообще сочетает «противоположности». Но почему именно противопоставленность полов является ключом ко всем другим «противоположностям»? Сочетание мужского и женского задает «тон» сочетаниям всех полярностей своей выраженной асимметрией. Как я уже писал в свое время, пара «мужское – женское» - это заведомо асимметричная пара, где одна из сторон исходно включает в себя обе. Так, мужчина всегда представляет собой результат сочетания мужского и женского начал (Х и У хромосомы), в то время как женщина - отдельная обособленная реальность (ХХ хромосомы). Благодаря этой особенности мужчины и женщины, «синтезируясь» между собой, не создают третьей реальности - андрогина, а размножаются. И этот принцип дополнительности мы узнаем во всяком продуктивном сочетании.

Суть брака, возможность брака заключается именно в ярко выраженном неравенстве полов. Сколько бы феминистки не пытались установить «равенство», природа продолжает громко говорить, кто владеет, а кто принадлежит. Феминистки, разумеется, могут сослаться на теорию относительности (согласно которой точки отсчета равноценны) и заверить нас, что с равным правом можно сказать и то, что мужское тело движется относительно женского и то, что женское относительно мужского. Но даже если им оставить это утешение, в «метафизической» сфере мужской и женский субъекты все же всегда будут различены. Брак всегда будет возможен именно за счет неравноценности точек отсчета. Безотносительно друг к другу мужчина и женщина равны, т.е. они в равной мере являются людьми и в равной мере могут обрести вечное блаженство. Однако если они удостоились создать пару, если они создают в вечности одну личность, то создают они ее только в соответствии с природой, согласно которой мужчина владеет, а женщина принадлежит.

В трактате Кидушин (5.б) обсуждается, какая брачная формулировка делает брак действительным. Так, если мужчина дает женщине деньги, или что-то эквивалентное им и говорит: «Этим ты посвящаешься мне», или «Этим ты венчаешься мне», или «этим ты становишься моей женой», то брак признается свершившимся. При этом мудрецы спорят по поводу ситуации, в которой женщина принимает от мужчины деньги и говорит: «Этим я посвящаюсь тебе». Однако ситуация, в которой женщина предложит мужчине деньги и скажет «Этим ты посвящаешься мне», даже не рассматривается. В европейской культуре женщина, правда, превратилась в Даму, стала Госпожой, т.е. так или иначе владеет мужчиной, но во-первых, асимметрия и в этом случае сохраняется (так как способы владения здесь различны по сути), а во-вторых, и среди европейцев основным все равно остается чистый иудейский подход.

Когда-то среди народов было широко распространено поверье, что человек уносит с собой в загробный мир весь свой скарб, все что он нажил; так что людей повсеместно хоронили вместе с их имуществом. В древнем Египте, как мы хорошо знаем, гробницы были подлинными дворцами, которые еще и сегодня потрясают воображение людей.

По мере того как иудейские ценности и представления распространились в этом мире, это поверье стало себя изживать. Многие христиане игнорируют заповедь своего учителя: «не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут; но собирайте себе сокровище на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут». Однако даже они признают, что нажитое ими в этом мире в мир грядущий никакой контрабандой переправить невозможно. Даже они признают, что в тот мир мы отходим только с «капиталом» своих духовных достижений.

Но в этой связи уместно отметить, что жена – это единственное «материальное» приобретение, которое человек забирает с собой из этого мира в мир иной. Действительно, с одной стороны брак считается «киньяном» - т.е. именно приобретением (поэтому, в частности, свадьбы не проводят в субботу), а с другой признается продолжающимся в посмертии. Смерть, правда, разводит пару. Это, как мы знаем, признают даже католики. Однако этот развод условен. И если брак действительно состоялся, то все признают, что он продолжается и на небесах.

Всю нажитую нами в этом мире «протяженную субстанцию» мы в этом же мире и оставляем. Всю кроме жены. Жена – эта такое необычное, сделанное в этом мире приобретение, которое мы забираем с собой также и в жизнь грядущую. Причем именно жена, занимающая это уникальное срединное положение между «потусторонними» и «посюсторонними» сокровищами, в значительной мере определяет их баланс.

Ничто не свидетельствует об этом в такой мере, как одна талмудическая агада (Таанит 25), посвященная рабби Ханине и его жене. Рабби Ханина жил в строгом соответствии с тем поучением, которое я привел выше. Иными словами, он собирал сокровище на небе и жил очень бедно, так бедно, что однажды жена рабби Ханины попросила своего мужа, чтобы он помолился Всевышнему и получил бы в этом мире хоть какие-то эквиваленты из тех благ, которые уготованы ему в будущем мире. Рабби Ханина послушался жену, помолился и тут появилось некое подобие руки, которая бросила ему ножку от золотого стола. После того рабби Ханине приснился сон, в котором он увидел, как на райской трапезе все праведники сидят за золотым столом на трех ножках, а он с женой за столом из двух ножек.

Проснувшись, р. Ханина рассказал свой сон и спросил: «Приятно ли тебе будет, когда все праведники будут сидеть за столом из трех ножек, а у нашего стола будут две ножки?» - Нет, нет – расстроилась жена. Тогда рабби Ханина помолился снова, и ножка исчезла.

У рабби Ханины ничего не было в этом мире, но то, что ему причиталось из сокровищ грядущего мира, он полностью разделяет со своей женой. Более того, готовность еврейского праведника разделить с женой единую судьбу столь велика, что в конечном счете он предоставляет ей решать, какие сокровища должны в их общей судьбе преобладать - земные или небесные. Итак, мы видим, что иудаизм выделяет телесную связь супругов из прочего ряда телесных связей, что эта связь усматривается им как основание связей вечных, продолжающихся в мир грядущий, а далее в воскресение.


 

Недельная глава Торы -

Aryeh Baratz: arie.baratz@gmail.com      webmaster: rebecca.baratz@gmail.com