МАЛЕНЬКАЯ СЛАБОУМНАЯ АРМИЯ (14.06.2024)

В Крымскую войну 1856 года британцы характеризовали русскую армию, как львов, которыми командуют ослы. В современном Израиле львами командуют кролики.

Эхуд Барак ворвался в XXI век не только с требованием капитуляции Израиля на трех фронтах: Сирийском, Ливанском и Палестинском, но и с девизом превратить ЦАХАЛ в «маленькую умную армию». Капитуляция была отвергнута гордыми «партнерами», так как представлялась им неполной, но призыв премьера сократить армию был принят Генштабом на ура.

За последующие двадцать лет плеяде главнокомандующих ЦАХАЛа удалось ополовинить личный состав, число танков и артиллеристских орудий, а в вопросе боеприпасов поставить страну в полную зависимость от США. В настоящий момент ЦАХАЛ представляет собой маленькую, по-прежнему все еще боеспособную, но в то же время откровенно слабоумную армию.

Девять месяцев рядовые бойцы и нижние офицеры творят в секторе Газа чудеса, которые верховное командование до самых недавних пор считало совершенно невероятными.

План оккупации Сектора в генштабе отсутствовал, а когда правительством (как, например, в 2014 году) поднимался вопрос о ликвидации Хамастана, командование рисовало такие мрачные картины, что предложение немедленно снималось с повестки дня.

Генштаб не видел альтернативы мирному сосуществованию с ХАМАСом, и поэтому его глава Герци Галеви, услышав в ночь на 7 октября, что в секторе активизировались тысячи израильских сим-карт, а главари спустились в тоннели, не счел нужным приводить армию в состояние боеготовности. Вместо этого он отправился спать. Но и после пробуждения главнокомандующий делал все от него зависящее, чтобы оставить ХАМАС у власти.

С первых дней войны все недоумевали, почему ЦАХАЛ не устанавливает в секторе гражданскую администрацию? Почему он, как минимум, не распределяет среди населения продовольствие, предпочитая, чтобы этим занимался ХАМАС? Ведь таким образом тот остается правителем де-факто.

Утечек на этот счет не поступало, но и без них хорошо известно, что «оккупация» слывет не боярским делом у всех заправлявших военными действиями генералов, как у действующего главнокомандующего Герци Галеви, так и у отставников - членов военного кабинета: Йоава Галанта, Бени Ганца и Гади Айзенкота.

Усилиями этого же квартета на четыре месяца была заморожена война, которую генералы надеялись завершить обменной сделкой.

Разумеется, этого требовал от них Байден, но и без давления Белого Дома пораженческий план представлялся «командованию» единственно реалистичным. Ведь любой конфликт завершается «нормализацией», а потому слово «победа» (как учит автор этического кода ЦАХАЛа Аса Кашер) должно быть удалено из военного лексикона.

В Российской империи до революции действовало 50 000 церквей. «По просьбам трудящихся» к моменту вторжения Гитлера их оставалось менее тысячи, то есть сократилось на два порядка. Однако в течение войны число действующих церквей увеличилось на порядок. Сталин понимал, что религия поднимает боевой дух армии и содействует победе.

Понимает это и израильский дипстейт. Но в отличие от Сталина он предпочитает, чтобы Израиль проиграл войну ХАМАСу, только бы «государство всех граждан» не превратилось в «Иран».

Генерал-майор Офер Винтер, командующий бригадой «Гивати», во время операции Цук Эйтан (2014) разослал своим подчиненным обращение, в которой к рассмотрению боевой ситуации добавил в последнем абзаце: «Я поднимаю глаза к небу и взываю: «Слушай, Израиль, Бог наш, Бог единый». Боже Израиля, помоги добиться через нас успеха, поскольку мы продолжаем сражаться за Твой народ Израиль против врага, который ненавидит Твое имя. Во имя солдат ЦАХАЛа найдите в себе место для слов Писания: Ибо Господь, Бог твой, который идет с тобой, чтобы сражаться за тебя с врагами твоими, чтобы спасти тебя».

За эту не предусмотренную протоколом приписку заслуженный офицер впал в немилость, не был допущен командованием до участия в продолжающейся ныне войне, а месяц назад и вовсе отправлен в отставку.

Когда-то по одному только факту присяги на ТАНАХе подразумевалось, что ЦАХАЛ является армией Бога. Хитроумный Гади Айзенкот, возглавлявший генеральный штаб с 2015 по 2019 годы, нивелировал этот пережиток, предписав присягать на любой полюбившейся новобранцу книге.

«Религиозному мракобесию» верховное командование противопоставляет свой глобалистский «этический код», согласно которому человек человеку друг, товарищ и брат.

Так руководивший в 2014 году операцией Цук Эйтан Бени Ганц публично хвалился тем, что «рисковал жизнями солдат Голани, лишь бы не пострадал ни один мирный житель Газы».

Пришедший ему на смену Авив Кохави обнаружил не меньшую широту души. В беседе с заморским генералом Кохави поведал, как он оберегал «мирное население», штурмуя Касбу какого-то палестинского города. По словам Кохави, генерал слушал его холодно, и не проронил ни слова. Тогда, желая разрядить обстановку, Кохави спросил генерала, как бы действовал тот?

- Я бы сравнял Касбу с землей, – последовал ответ.

Продолжая гордиться собой, Кохави не понял, что мрачная реакция генерала была вызвана не только тем, что он видел перед собой идиота, подвергающего опасности своих солдат, ради сохранения жизни врага, но и идиота очень опасного, устраивающего моральный демпинг всем цивилизованным армиям мира, отнюдь не стремящимся во имя фиктивных «ценностей» ужесточать требования Женевской конвенции.

Как это произошло? Что случилось с военными?

Ответ прост. Все израильские чиновники, включая командование армии, полиции и спецслужб – в первую очередь политические активисты и лишь во-вторую профессионалы.

Все высшие офицеры, начиная с полковника подбираются по принципу верности прогрессистским идеям, вдалбливаемым или на курсах программы лидерства фонда Векснера, или на аналогичных курсах израильских университетов.

Кроличье поведение генералитета поддерживается аксиомой, что любая выборная власть подчиняется узким политическим интересам и вдобавок – практически всегда коррумпирована. Поэтому именно они – просветленные лидеры-администраторы - должны активно вмешиваться в политическую жизнь и саботировать решения «самодуров».

В этом пункте краснознаменный Гарвард развивает старое ленинское прозрение, согласно которому «буржуазная демократия, будучи великим историческим прогрессом по сравнению с средневековьем, всегда остается — и при капитализме не может не оставаться — узкой, урезанной, фальшивой, лицемерной, раем для богатых, ловушкой и обманом для эксплуатируемых, для бедных». «Чистая демократия» есть лживая фраза либерала, одурачивающего рабочих. История знает буржуазную демократию, которая идет на смену феодализму, и пролетарскую демократию, которая идет на смену буржуазной».

Дипстейтовская демократия, пришедшая на смену израильской, именует себя не «пролетарской», а «сущностной» («демократия маhутит»). Но их «сущность» - одна.

Второй пункт, это вера в историческую необходимость наступления мира во всем мире. Основание: все люди одинаковы, все рождаются с одним и тем же комплексом Эдипа, на котором громоздится одна и та же пирамида Маслоу. Поэтому нет врагов, есть противники, которых не побеждают на поле боя, а умиротворяют в кулуарах.

Поэтому даже сегодня, когда арабское население Иудеи, Самарии и сектора Газа в очередной раз подтвердило, что ему нужно не государство, а уничтожение евреев (как минимум, from the river to the sea), израильский дипстейт продолжает верить, что палестинцев волнуют лишь права человека и хороший заработок.

Вера в «два государства» подкрепляется другой известной аксиомой: «не может быть свободным народ, угнетающий другие народы». Это изречение Фридриха Энгельса, бывшее справедливым по отношению к разделившим Польшу немцам и русским, совершенно ложно в ряде других ситуаций. Когда народ выбирает диктатуру, предпочтительно, чтобы им управлял другой народ, способный обеспечить ему минимальные свободы.

Например, три народа – британцы, американцы и французы с 1945 по 1949 годы управляли немцами и все эти годы оставались свободными.

До тех пор, пока исламо-нацизм остается доминантной идеологией арабского населения Иудеи, Самарии и сектора Газа, израильская военная администрация является безальтернативной формой правления на этих территориях. Это безотносительно к вопросу, кому они должны принадлежать с учетом национально-религиозных прав еврейского народа.

ПОДОШВА АЙСБЕРГА (14.06.2024)

В отличие от американской демократии, провозгласившей, что «все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами», европейская правовая мысль сразу пошла агностическим путем, при этом постоянно сбиваясь с него в топкое квазирелигиозное болото.

Как ни странно, но к, казалось бы, полностью развенчанному Кантом Чистому Разуму многие европейцы относились и продолжают относиться с религиозным трепетом.

Робеспьер учредил «культ Разума» (отправляемый в разоренных церквях при участии актрис, изображающих «богинь разума»), а Маркс измыслил вирусную наукообразную мифологию, породившую миллиарды фанатичных приверженцев, в последние десятилетия заполонивших академический мир как Старого, так и Нового света.

«Возрождение марксизма в 70-х, - пишет профессор Филипп Зальцман, - расовая активность от «Черных Пантер» до Black Lives Matter, движение за права геев, пропалестинское антиизраильское движение – были приняты в университетах и развились там в самых крайних и максималистских формах. Профессора перестали считать себя учеными, стремящимися к беспристрастным и объективным знаниям, вместо этого они стали сторонниками предпочитаемых групп и движений, а также активистами, продвигающими «прогрессивные» и крайне левые темы. Обучение стало в значительной степени политической индоктринацией, а администрация включает в себя идеологический контроль и подавление нежелательных мнений…. Западная цивилизация... характеризуется как империалистическая, колониалистская, капиталистическая, сексистская, расистская, гомофобная, трансфобная и исламофобская, порождение злых белых людей, которых следует вычеркнуть из памяти… Единственный западный автор, которого чтут в современных американских университетах – Карл Маркс. Фактически, марксова модель общества на основе конфликта классов была принята в общественных и гуманитарных науках, образовании, социальной работе и юриспруденции… Цель – социалистическая утопия»

Аналогичный процесс шел и в Израиле, где социализм всегда верховодил, но в 90-х годах вступил в открытую борьбу с еврейским характером государства.

Главным инициатором удушения сионизма явился Аарон Барак, вдохновляемый не только неомарксистскими патентами Герберта Маркузе (предоставление привилегий маргиналам за счет дискриминации нормативных граждан), но также и модными теориями Жака Деррида, позволяющими вычитывать в текстах отсутствующие у их авторов мысли.

Получив в 1978 году должность верховного судьи, Барак применил деконструктивизм в судопроизводстве, объявив, что Судья разбирается в законе лучше Законодателя.

Прибегая к принципам «юридической герменевтики», предоставляющей широкий простор «судебному усмотрению» («шикуль даат шипутит»), Барак счел себя вправе вмешиваться в любые лишенные юридического смысла вопросы, включая вопросы политические: «Любое действие на политической или государственной арене будет рассматриваться также и судом. Утверждение, что это дело сугубо политическое, а не юридическое, – неверно. То, что это дело политическое, не может сокрыть от нас того факта, что это дело является и юридическим одновременно».

Впрочем, одних «герменевтических» полномочий Бараку показалось недостаточно и в 1992 году по его наущению Кнессет принял закон о «Достоинстве и свободе человека», призванный отменить достоинство и свободу еврейского народа.

Поскольку разделяющих это стремление левых депутатов вполне устраивало наличие мощного внепарламентского союзника, «власть закона» легко лоббировалась в Кнессете на протяжении десятилетий.

Так оказались купированы все попытки Кнессета положить конец незаконному строительству и субсидируемому многоженству среди бедуинов. Так не нашлось правового решения для удаления из страны тысяч африканских нелегалов. Так армия лишилась права препятствовать разграблению военных баз, и оказалась вынуждена бороться с террором «с одной связанной рукой за спиной» (собственное изречение Барака).

Долгие годы казалось, что вопрос освобождения страны из-под ига БАГАЦа сводится к достижению простого парламентского большинства – большинства твердых и неподкупных сторонников юридической реформы.

После того, как в 2022 году к власти пришла правая коалиция, опирающаяся на 64 мандата, возможность реформы как будто бы впервые открылась. Но одновременно открылось и другое. Открылось, что БАГАЦ – лишь вершина айсберга, вершина всей той могущественной бюрократической системы, которую Аарон Барак кропотливо возводил на протяжении десятилетий (представитель судейской касты обязателен для любого номенклатурного назначения).

Оказалось, что «дипстейт», возглавляемый двумя-тремя сотнями высокопоставленных чиновников, способен совершенно «законно» заблокировать любое решение 120 народных избранников.

Со своей стороны бывшие левые лидеры, не прошедшие электорального барьера, возглавили агрессивную протестную кампанию, добивающуюся отменить результаты выборов.

Бибибесие и глорификация борющихся за «демократью» анархистов составили основную повестку дня «мейнстримных» СМИ. В свою очередь полиция не только не препятствовала беспорядкам, но зачастую сама предупредительно перекрывала центральные магистрали страны.

Вишенкой на протестном торте явилась компания по подрыву армейской дисциплины. Призывы «Братьев по оружию» не подчиняться приказам и не являться на резервистские сборы переполняли эфир. Звезда протеста Шикма Бреслер предвещала Нетаниягу, что к сентябрю у него не будет армии, и отчасти оказалась права.

Когда в октябре воодушевленный еврейской междоусобицей ХАМАС совершил кровавый террористический рейд, долгие часы сопротивление ему оказывали лишь частные граждане.

Война, вызвавшая исключительный подъем национального духа, в полной мере выявила, что именно генералитет составляет основную силу «дипстейта», т.е. является подошвой того айсберга, вершина которого давно красовалась для всеобщего обозрения в виде БАГАЦа.

Причем если БАГАЦ выкрадывал свои чрезвычайные полномочия с помощью хитроумных манипуляций, то ЦАХАЛ в определенной мере ими был наделен изначально. В отличие от большинства демократий, в которых главнокомандующим является президент или премьер-министр, в Израиле начальник генерального штаба – это представитель армии.

С 23 октября 2022 года этот пост занимает Герци Галеви, которому 22 ноября того же года был представлен доклад о планах ХАМАСа по захвату киббуцев.

Этот план, как и другие разведданные были проигнорированы Галеви и не доведены до сведения Нетаниягу.

Впрочем, верой в то, что «бытие определяет сознание», а «экстремисты имеются с обеих сторон» был заражен весь генералитет. Десятилетия леворадикальной кадровой политики полностью преобразили тот ЦАХАЛ, с которым человечество было знакомо по войнам ХХ века.

На грани тысячелетий в головах израильских генералов воцарилась доктрина сэра Руперта Смита, согласно которой время «больших войн» позади. Началось сокращение численности войск и вооружений. Буги Аялон сократил (т.е. продал) 1000 танков, Бени Ганц 600; Авив Кохави 200, а Гади Айзенкот уполовинил артиллерию.

Но главное, офицеры правой ориентации (под предлогом того, что они способны отказаться от выполнения приказа) перестали продвигаться выше подполковника (тат-алуф).

В ЦАХАЛе ХХI века карьерный рост оказался открыт исключительно «своим людям» - покладистым отличникам политической подготовки, жадно впитывающим неомаркситсткие басни в аудиториях Гарварда на средства фонда Векснера. Чтобы продвигаться по службе, как минимум, требуется пройти аналогичный курс «прогрессизма» в Хайфском университете.

Но главной особенностью выпускников этих курсов является активная политическая позиция. Генералы видят свое предназначение не в исполнении военных задач, поставленных правительством, а в продвижении вдолбленных им политических идей, главной из которых является создание палестинского государства.

Год за годом Военная Администрация разрушает в Иудее и Самарии сотни еврейских строений, сохраняя при этом тысячи незаконных арабских домов, задающих контуры будущего Хамастана.

Когда после угрозы Джибриля Раджуба «повторить резню 7 октября» в поселениях Иудеи и Самарии, правительство распорядилось провести соответствующее учения по их защите, генерал-майор Иегуда Фукс проигнорировал распоряжение и вместо этого отработал… спасение палестинского мальчика, упавшего в яму!

Позже, видимо, по прямому указанию своих американских кураторов, Фукс и вовсе повелел провести учение по задержанию поселенцев, похитивших палестинского младенца!

Опасения, что генералитет прислушивается к распоряжениям не столько израильского правительства, сколько американского, высказывались в последнее время многими комментаторами. Мордехай Кейдар утверждает, что с 2021 года (время правления Беннета) в Иерусалиме постоянно присутствует американский наместник - генерал Фанзель, с которым израильское командование находится в тесном контакте.

По мнению отставного генерала Ронена Коэна, Герци Галеви сознательно уклоняется от активных наступательных действий, стремясь не к победе, а к обменной сделке и скорейшему выводу войск из сектора.

Но каким образом можно желать поражения собственной армии?

Во-первых, дипстейт ясно дает понять, что скорее спалит страну, чем уступит власть (недопустимо, чтобы темные пархатые бабуины вернулись в Историю, изгнав из нее просвещенных глобалистов!). Так что в целом это не вопрос. А во-вторых, поражение в войне дискредитирует избранную власть, в то время как победа – усиливает. После окончательного разгрома ХАМАСа угрозы «дипстейта», что у правительства «не будет армии», перестанут работать.

РАЗБИТЫЙ ЛОБ ЛИБЕРАЛИЗМА (05.05.2024)

Рамки правового поля, в пределах которого действовали британцы при подавлении арабского восстания 1936 года в Палестине, необходимы и достаточны.

Древняя мудрость гласит: "Человек в своей жизни должен сделать три вещи: посадить дерево, построить дом и вырастить сына".

Я с давних пор добавлял к этим трем также еще и четвертую задачу – написать книгу. Ведь даже при том, что «много книг составлять конца не будет», человек приходит в мир сказать свое слово и хочет – не хочет, пишет, как минимум, роман собственной жизни, о котором говорит Виктор Франкл: «"Роман", прожитый каждым индивидом, остается несравнимо более грандиозным произведением, чем любое из когда-либо написанных на бумаге... ».

Однако у израильтянина, по моему мнению, имеется также еще одно - пятое бонусное задание – застрелить террориста.

Одним из первых моих приобретений на исторической родине был пистолет. Более тридцати лет, куда бы я ни выходил, я ношу с собой огнестрельное оружие.

Не раз при выходе я колебался: может на сей раз оставить этот обременительный груз дома?

Но почти всегда внутренний голос шептал: возьми, вдруг это произойдет как раз сегодня!

Как ни странно, но на месте теракта я оказался лишь один раз в жизни. Услышав выстрелы в супере, я побежал на них, в сущности, понимая, что опоздал. В этом теракте погиб одноклассник и близкий друг моего сына - Янай Вайс.

Стремление защитить себя и окружающих, разумеется, осмыслено в любом уголке мира, однако только в Израиле оно превращается в дополнительную, особо значимую миссию. Участие в войнах Израиля - великая честь.

Репатриировался я в сорокалетнем возрасте, призыву не подлежал, да и в ЦАХАЛ, который в ту пору (1993) на глазах все больше превращался в боксерскую грушу, не тянуло.

Поначалу я получил от армии «Узи», но в конце 90-х меня, как и многих других поселенцев, автомата лишили. С той поры я всегда имею при себе короткоствольное оружие.

При всей выраженности своего бонусного желания, ненависти к арабам я никогда не испытывал, как не испытываю ее по отношению к опасным животным. Как последние родились кровожадными хищниками, так первые ими воспитались.

Эти люди учатся жестокости с детских лет, они учатся ей в семье, во дворе и школе, учатся на куклах, на животных, друг на друге и, конечно же, на «проштрафившихся», самых строптивых из которых, по свидетельству праведного гера Ярона Авраама, обезглавливают прямо на уроках.

Я им не судья, я никогда не желал вникать в историю болезни этих темных душ, и берегу себя от вступления с ними в какой-либо эмоциональный контакт.

Пусть с убийцами евреев выясняет отношения их Творец. От евреев требуется лишь организовать им скорейшее с Ним свидание.

Между тем, важно отметить, что названное желание – направить в иной мир террориста - находится в известном конфликте с действующим израильским законодательством.

Десятки раз, проходя тренировки на стрельбище, я выслушивал из уст адвокатов эту юридическую тонкость: легитимной целью закон признает лишь нейтрализацию покушающегося на убийство, но ни в коем случае не его уничтожение.

Разумеется, во многих ситуациях нейтрализовать террориста оказывается возможным лишь убив его, но, повторяю, с либерально-правовой точки зрения убийство не является самоцелью. Немало израильтян оказывались под следствием, потому что продолжали стрелять в террориста после того, как тот отбросил нож или выронил пистолет.

В соответствии с этой же либеральной доктриной, заключение в тюрьму не преследует цели наказания преступника, но представляет собой лишь его изоляцию, условия которой поэтому могут быть близкими к санаторным.

Я не берусь судить, насколько этот либеральный подход моральней консервативного, позволяющего стрелять в проникшего в дом грабителя, и рассматривающего пенитенциарную систему как карательную по преимуществу.

Вместе с тем я настаиваю, что либеральный взгляд совершенно неадекватен в случае терроризма, который, во-первых, является актом войны, а, во-вторых, войны без правил, войны, исходно не считающейся с конвенциями.

Помимо миссии освобождения Эрец Исраэль в желании убить террориста присутствует также и здравый правовой смысл. Конвенция – это соглашение между государствами и поэтому не распространяется на бандформирования, отрицающие базисные цивилизационные нормы.

Задача военных состоит в том, чтобы либо уничтожить противника, либо добиться его капитуляции. И если жизнь сдавшихся в плен конвенцией защищена, то лишь тех, кто признает ее обязательной также и для себя.

Взгляд этот, хотя отдельные юристы его и высказывают, не принят ни в одной стране Запада. И в США, и в Великобритании имеются военнослужащие, осужденные за убийство обезоруженного террориста.

В то же время именно эти юридические соображения до сих пор позволяют США содержать террористов в тюрьме Гуантанама, в условиях, не отвечающих постмодернистским правовым стандартам.

Между тем сам этот правовой курьез ясно показывает, в какой мере Западное общество бессильно перед террором и исламской экспансией.

Симбиоз правозащитников с джихадистами, сложившийся на Западе в последние десятилетия, представляет собой антитезу нормам иудео-христианской цивилизации, объявленной новой неомарксистской элитой «репрессивной».

Беспрецедентное распространение ислама в Европе и в мире в целом держится исключительно на эксплуатации джихадистами правовой либеральной культуры в своих интересах. Ислам расширяется, опираясь на либеральное право, но с ясной целью заместить это право шариатом.

Кажется, что либерализм загнал себя в тупик и отчаянно бьется головой о стену. Но то не тупик, то «Т»-образный перекресток, в котором следует определиться: поворот налево ведет к полной капитуляции, ведет к легитимации любого зверства, если совершивший его признается «угнетенным»; поворот направо знаменует восстановление тех карательных норм, которые установились в цивилизованном обществе в эпоху модерна.

Рамки правового поля, в пределах которого действовали британцы при подавлении арабского восстания 1936 года в Палестине, необходимы и достаточны.

После 7 октября министр внутренней безопасности Итамар Бен-Гвир ужесточил условия содержания террористов, но в результате натолкнулся на критику всевластной юридической советницы правительства Гали Бахарав-Миара.

Верховная чиновница нашла, что камеры изощренных убийц и садистов недостаточно освещены, и выразила недовольство тем, что они отлучены от ларька, не получают фруктов, а два раза в неделю им выдаются сосиски, которые по мнению диетологов вредны для здоровья.

Но самое прискорбное, что Бахарав-Миара направила следствие над Нухбой в русло гражданского уголовного права, категорически противясь самой идее создания специального трибунала, в рамках которого их можно было бы приговорить к смерти на основании одного лишь участия в садистском рейде, вызывающим прилив гордости у 98% палестинцев.

Прилив гордости сама Бахарав-Миара испытывает, когда уважает «человеческое достоинство» в нелюдях и отстаивает «святость человеческой жизни» именно в их лице.

Позиция эта не только высокоаморальна, но прежде всего неадекватна.

Почет в арабском мире весьма востребован, но это в первую очередь уважение перед социальным статусом, перед силой, а не перед человеческим достоинством, которое как таковое джихадистам неведомо.

Как я уже отметил, жестокости в арабском сообществе учат с яслей, и психологических ролей поэтому там ровно две: обидчик и обижаемый.

Поэтому, когда террорист видит, что с ним обращаются, как с человеком, он может воспринять это только как слабость, только как моральную капитуляцию «неверных», и, соответственно, как свою победу.

И наоборот, когда он содержится в тяжелых унизительных условиях он сознает, что страдает заслуженно. Сознает, что он получил то, чего желал другому, а значит мир адекватен и проблем когнитивного диссонанса у него не возникает.

Какой-то аятолла сказал, что главный враг Израиля, который в конечном счете приведет его к гибели – это его культура. Разумеется, это так: нельзя ограничивать защиту правилами классической борьбы, когда противник избивает тебя ломом.

Итак, желание убить террориста ничего предосудительного в себе не содержит. Если практикующий джихадист не был уничтожен на месте преступления, он должен быть казнен. Если же по недоразумению он все же оказался в тюрьме, то должен содержаться по меньшей мере в таких же нечеловеческих условиях, в которых коротает три пожизненных заключения (обвиненный на основании выбитого под пыткой самооговора) Амирам Бен-Улиэль. Тренировать свой либерализм на этом заключенном израильское правосудие отказывается. Но значит может, когда хочет.

САМЫЙ ВРЕДНЫЙ ВРЕД (27.03.2024)

Вековое дело философии в Новое время стало политизироваться, перерождаясь в леворадикальное богоборчество. Религия как символ иррационального бытия оказалась под ударом.

На протяжении веков политические противостояния в основном базировались на интересах родов, племен и религий. Соперники идентифицировались визуально, без дополнительных содержательных определений, но век разума внес свои коррективы.

С первых шагов своего существования секулярное общество подобно живому существу структурировалось по законам симметрии, поляризовалось на «правых» и «левых».

Название пришло относительно случайно: в 1791 году в Законодательном собрании Франции депутаты монтаньяры занимали левые, а жирондисты - правые скамьи. В результате партии, требующие радикальных реформ, стали называться левыми, а консерваторы и умеренные реформисты – правыми.

Но за случаем проступал смысл. Симметричное разделение политических сил оказалось не только дидактически удобным, но и глубоко осмысленным, так как подчеркивало взаимозависимость базовых позиций.

Разделение секулярного общества на тех, кто во главу угла ставит интересы индивидуума, и тех, кто ратует за сильное государство, неизбежно в той же мере, в какой диалектически равновесно: при анархии неизбежно страдают права гражданина, а государство может быть по-настоящему сильным только если его граждане свободны и своей свободой дорожат.

Таким образом политическое устройство Открытого Свободного общества оказалось внутренне стабильным, ведь левое и правое - синергисты по определению.

Мы прищуриваем один глаз, когда целимся, но в других ситуациях предпочитаем смотреть в оба. Исстари люди различают свои правые и левые конечности. Правая рука у большинства людей основная, а левая вспомогательная, но в паре обе руки работают прекрасно.

Головной мозг также разделен на правое и левое полушария, деятельность которых дополнительна: правая половина отвечает за интуицию, эмоции, воображение, левая - за логическое мышление, за вычисления и речь, что, разумеется, никак не мешает деятельности цельной человеческой личности.

При этом интересно, что указанное разделение функций мозга полностью соответствует политической, идеологической, каббалистической и, наконец, философской симметрии.

Действительно, дополнительными оказываются не только индивидуализм и коллективизм, но также наука и религия, (сфирот) «дин» и «хесед», а в пределе… мысль и бытие.

Итак, основной вопрос философии, вопрос первичности мышления и бытия, делящий мыслителей на идеалистов и материалистов, повторяя структуру мозга, в конечном счете, как раз и задает логику политического противостояния.

Опирающиеся на мысль идеалисты задают левый нарратив, прагматики и реалисты - правый.

Враждебность, по меньшей мере, напряжение между индивидуалистами и традиционалистами, разумеется, неизбежны, но неизбежен и их союз.

В предисловии к своей книге «Там и всегда» я пишу: «Действующий здесь и теперь секулярный человек, так или иначе, проецирует идеи, отражающие картину происходящего там и всегда, т.е. подразумевает некое религиозное видение. И со временем стал вопрос сопряжения этих исходно соперничающих вер – новой индивидуальной и старой соборной.

Постижение происходящего там и всегда достигается, таким образом, на острие сопряжения современного индивидуального опыта с тянущимся в древность опытом родовым.

В 1980 году я написал книгу «Здесь и теперь», в которой следующим образом сформулировал духовный вызов современности: «Вектор новоевропейской духовности в лице своего детища экзистенциализма неизменно указывает одно и то же направление: вперед и вниз.

Ничего утешительного в этом, конечно, нет. И все же этот трагический ориентир представляется более предпочтительным, а главное, более достойным и подлинным любого "назад и вверх"! Но ультимативен ли сам этот выбор?

Назад - лживо и пошло, вниз - постыло и тошно; значит остается только одно – вперед и вверх».

Но если все так просто, так закономерно, то почему во всем мире левые и правые готовы перерезать друг другу горло? Почему выбор между левыми и правыми стал равнозначен выбору между жизнью и смертью, при том, что каждая из сторон считает живой себя, а мертвой противоположную?

Потому что это уже давно столкновение не левых с правыми, не либералов с консерваторами, а их обоих с развившемся на левой основе радикализмом.

В этом направлении люди делятся на тех, которые все знают заранее и запрещают распространять «ложные» мнения, и тех, кто заранее владеют лишь априорными формами познания, и к выводам приходят в ходе открытого обсуждения.

Однако характерно, что радикализм этот именно левый.

На протяжении веков религии не только учили любви, но также подавляли иноверие и преследовали инакомыслие. Ислам и поныне таков. Между тем идеал религиозной свободы сформировался именно в религиозной христианской среде и оказался целиком принят в иудейском и христианском пространстве.

С той поры репрессивную эстафету перехватили рационалисты-гуманисты.

Базирующиеся на левом полушарии и на интеллектуальной деятельности гуманисты-активисты имеют склонность полностью отрываться от реальности, подменять реальность мыслью, брать неразумное бытие под свою опеку.

"Философы, - пишет Лев Шестов, - вся задача которых сводилась не столько к тому, чтобы обнять жизнь, сколько к тому, чтобы принять из нее лишь годные для того, что называется на их языке "мышлением", элементы, т.е. именно те, в которых менее всего проявляется жизнь, - строили более или менее сложные философские здания, а с их трудами знакомились другие философы, как с образцами умственной оригинальности, единственно и предназначенной для того, чтобы пленять ученых. Жизнь шла своим чередом и не давала философам править собой… Но уже в XVIII веке произошло неслыханное явление. Философы ворвались в жизнь. Книжная мудрость вышла к людям и овладела их умами. То, что прежде было предназначено исключительно для ученых, по своему призванию долженствовавших не жить и потому требовавших для себя специальной духовной диеты, было провозглашено лучшей пищей для всех людей… Произошло великое событие во Франции. Отрубили голову Богу, чтобы иметь право отрубить голову королю... Во Франции и в Германии на разные лады стали возвещать эту истину, что "Бог умер", и это, как ни странно, стало источником надежд и упований человечества".

Итак, вековое дело философии в Новое время стало политизироваться, перерождаясь в леворадикальное богоборчество. Религия как символ иррационального бытия оказалась под ударом.

Вслушаемся в характерный диалог из романтизирующего революцию романа Э.Л. Войнич «Овод» (1897).

«- Главная причина всех наших несчастий и ошибок – душевная болезнь, именуемая религией.

– Вы говорите о какой-нибудь одной религии?

– О нет! Они отличаются одна от другой лишь внешними симптомами. А сама болезнь – это религиозная направленность ума, это потребность создать себе фетиш и обоготворить его, пасть ниц перед кем-нибудь и поклоняться кому-нибудь. Кто это будет – Христос, Будда или дикарский тотем, – не имеет значения… Вы грубо ошибаетесь, думая, что я рассматриваю террористические акты только как способ расправы со зловредными представителями власти. Нет, это способ – и, по-моему, наилучший способ – подрывать авторитет церкви и приучать народ к тому, чтобы он смотрел на её служителей как на паразитов.

– А когда вы достигнете своей цели, когда вы разбудите зверя, дремлющего в человеке, и натравите его на церковь, тогда…

– Тогда я скажу, что сделал своё дело, ради которого стоило жить».

Марксизм-ленинизм, претендующий быть перевернутым с головы на ноги гегелианством, гегелианством так и остался. Учение Ленина слыло у большевиков «непобедимым» по той же причине, по которой несоответствие гегелевской теории фактам выносило этим фактам смертный приговор.

«Вдумываясь в опыт тоталитаризма, - пишет Ахутин, - доискиваясь его корней, мы уясняем, что речь идет не об очередной идеологии, а об идеологической псевдоморфозе самого разума, стремящегося к действию, — когда разум, оставив критическую тяжбу с собой, обращает философию в единое всеобъясняющее учение, монологически возвещаемое от лица самой единой истины. В таком уме только и может родиться замысел тотального переустройства или обустройства «неразумного» мира. Ряд дальнейших подмен понятен и неизбежен».

Левые интеллектуалы инициируют свой богоборческий проект, а правые, восходящие к «неразумной» традиции, лишь вяло реагируют. Их так и прозвали - «реакционеры».

Если оставить в стороне Гитлера, который хотя и начал с фашизма, в дальнейшем руководствовался квази-религиозным гностическими мифом, то тоталитаризм классических фашистов - Муссолини и Франко -коммунистическому образцу решительно уступал.

Важно отметить также и то, что и дуче, и каудильо последовательно уклонялись от сотрудничества с фюрером в окончательном решении еврейского вопроса. И это при том, что современные интеллектуалы-прогрессисты полностью поддерживают исламо-нацистскую программу уничтожения Израиля.

В 1883 году Ницше провидчески писал: «О братья мои! В ком же лежит наибольшая опасность для всего человеческого будущего? Не в добрых ли и праведных? Не в тех ли, кто говорит и в сердце чувствует: «Мы знаем уже, что хорошо и что праведно, мы достигли этого; горе тем, кто здесь ещё ищет!» И какой бы вред ни нанесли злые, - вред добрых - самый вредный вред!»

Итак, левые радикалы решительно отличаются от умеренных, т.е. от классических либералов, которые в новой ситуации все более солидаризируются с консерваторами.

ЭТИЧЕСКИЙ БАГ ЦАХАЛА (27.02.2024)

Если между строк Закона, регулирующего человеческие отношения, мы призваны вычитывать милосердие, то между строк военного Устава – ужесточение.

В ночь на 12 марта 2011 года в поселении Итамар террористы зарезали супругов Уди (37 лет) и Рут (36 лет) Фогель, а также их детей: Йоава (11 лет), Эльада (4 года) и Адас (3 месяца).

Полицейская в должности РАСАБ, одна из первых осматривавшая тела погибших, через три недели вновь оказалась на месте преступления. На сей раз она сопровождала одного из убийц, привезенного в дом Фогелей для проведения следственного эксперимента.

Заметив на лице террориста наглую улыбку, полицейская дала ему пощечину.

Видимо, подученный адвокатом, «пострадавший» потребовал, чтобы полицейская перед ним извинилась. Под угрозой увольнения женщина предстала перед убийцей и попросила прощения. Но этого прокуратуре показалось мало. После длительных судебных разборок, в ходе которых мятежница не раз выражала глубокое раскаяние в содеянном, она получила строгий выговор.

Откуда явился этот удивительный содомский тренд, стелиться перед отморозками и прессовать тех, кто им пытается противостоять?

На мой взгляд у него имеется два противоположных истока: атеистический и религиозный.

Атеистический коренится в идее «деколонизации», т.е. в задаче демонтажа «репрессивной» иудео-христианской цивилизации; коренится в «гуманизме», доросшем в наши дни до нео-марксистской догмы, согласно которой гегемоном, ведущим человечество в «светлое будущее», является уже не зажравшийся пролетарий, а пестрая деклассированная масса, прозванная «меньшинствами».

Однако наряду с этим марксистским корнем у нового содомского этоса имеется и иной, либеральный, исток, содержащий, казалось бы, подлинные этические прозрения.

Американские реформисты и их израильские братья по разуму - выпускники программы лидерства Фонда Векснера, гордящиеся своей высокой моралью, воспринимают ее как прошедшее через горнило универсализма еврейское духовное наследие.

Создавая террористам санаторные условия содержания, они воображают, будто бы совершают тем самым «тикун олам».

Ведь сказано: «Если голоден враг твой, накорми его хлебом, и если он жаждет, напои его водой, ибо горящие угли собираешь ты на голову его, и Господь воздаст тебе» (Мишлей 25.21).

Рабейну Бехайе пишет: «Нельзя мстить врагам, используя их методы. Лучше ответить им добром, зная, что все от Бога. Если ненавистники твои причинили тебе ущерб, не обвиняй их, а раскайся перед Господом» («Обязанности сердца» 4).

Все, как будто бы, верно. Не следовало героине нашего сюжета распускать руки.

Но имеется один нюанс. Хасидская мораль распространяется лишь на частную жизнь.

Милосердие и снисходительность уместны по отношению к нашим ближним: их мы призваны прощать, не хранить на них злобу, им мы можем, сколько нам вздумается, подставлять вторую щеку, именно таким способом собирая горящие уголья на их злосчастные головы.

В частной жизни мы призваны относиться к людям не по букве закона, а действуя «между его строк» («лифней мишурат адин»).

Однако когда речь заходит не о нас лично, а о национальной безопасности, то от правила «око – за око» отклоняться позволительно только в противоположную сторону, в сторону ужесточения. Если между строк Закона, регулирующего человеческие отношения, мы призваны вычитывать милосердие, то между строк военного Устава – ужесточение. Во всяком случае это полностью касается врага, не признающего международных конвенций, и не подпадающего под них.

Рассматривая жестокость описанных в ТАНАХе войн, рав Кук поясняет: «Совершенно невозможно было во времена, когда соседи Израиля были самой настоящей волчьей стаей, чтобы народ не воевал (по обычаю своего окружения). Более того, крайне важно было посредством жестокого обращения вселить в дикарей страх, чтобы через это привести человечество к его должному состоянию, не задерживая того часа. И знай, что в общественных законах Тора не склоняет дух народа в сторону милосердия» («Игрот арайя» 89).

Правоохранительная система не вправе позволять себе, чтобы практикующий нацист являлся в зал суда или на место преступления нагло ухмыляясь!

Для нее месть – это позитивное проявление Божественной воли, то есть истинный «тикун», как сказано: «Господь – Бог ревнивый и мстящий.» (Нахум 1:1).

На днях Главный военный прокурор генерал-майор Ифат Томер-Йерушалми отчитала бойцов ЦАХАЛа, обращающихся со сдавшимися им террористами не столь почтительно, как того требует разработчик этического кода ЦАХАЛа - профессор Аса Кашер.

Очень надеюсь, что на сей раз прокуратура не добьется извинений от военнослужащих.

С теми, кому знакомы лишь два модуса отношений – унижать, или быть униженным - при всех неизбежных трудностях перевода приходится говорить на их языке.

В 1991 году Шалом Ханох, по следам подавления первой интифады, сложил пацифистскую песнь «Бедиюк камоха»: «Странный человек твой враг – он точно такой же как ты».

Идея не нова. Европейцы доросли до нее в 17 веке. Им пришлось тридцать лет уничтожать друг друга, чтобы осознать, что протестантский враг ничем не отличается от врага католического.

Израильским левым потребовались те же тридцать лет «мирного процесса», чтобы приблизиться к противоположному выводу, чтобы осознать наконец, что их враг - совершенно другое существо, что, если его не унизить, он будет считать себя победителем.

Часто слышится вопрос: что делать Израилю с сектором Газа после того, как ХАМАС будет разгромлен?

Юрист, член коллегии адвокатов, отставной генерал-майор Ифтах Рон-Таль предлагает создать в секторе ближневосточный Гуантанамо, где следовало бы не только содержать, но и судить Нухбу.

Итак, в частной жизни мы вправе жертвовать собой за кого пожелаем, но в общенациональной – только за свой народ, а не за его врага.

Именно в этом переносе норм частной жизни на жизнь общественную заключается моральная ложь тех, кто не по марксистским, а по псевдолиберальным соображениям насаждает в обществе содомию.

Согласно измышленному Аса Кашером «этическому коду», израильский солдат должен подвергать себя смертельной опасности, только чтобы не пострадало безоружное вражеское население.

Это грубый моральный баг. Женевская конвенция не требует такой дикости. Напротив, ответственность за жизнь граждан она возлагает на ту сторону, которая ими укрывается.

Но в Израиле аморальные нормы Кашера крепко вбиты в голову генералитета. Так Бени Ганц, руководивший в 2014 году операцией «Цук Эйтан», открыто похвалялся тем, что «рисковал жизнями солдат Голани, лишь бы не пострадал ни один мирный житель Газы» (впрочем, у него хватило ума произнести эти слова по-английски, а не на родном языке: «I am proud of endangering the lives of Golani soldiers in order not to hurt Palestinians»).

Перенос частных норм поведения на общественные имеет под собой солидную идеологическую базу: «человек – это целый мир».

Но разве это прозрение подразумевает отрицание ценности всего остального мира, ценности народа?

Для некоторых почему-то – да. «Нет никакого избранного народа, есть – только личности» провозглашает Шалом Ханох в песне «Аль тикра ли ам».

Эта ложная оценка соотношения общественных и частных интересов ведет к распространению среди либералов характерной фобии: во всем, что подает признаки жизни, им мерещится «фашизм».

«Фашизм, — получает нас публицистка Ольга Крылова, — это уверенность в том, что интересы моего народа и моего государства выше и важнее интересов моего личного мелкого и эгоистичного Я. Готовность отдать все, что есть, государству, народу. Нации. Готовность раствориться в этом „мы“. Прекрасном и великом, древнем и мудром. С богатейшей историей, героями, легендами и сказаниями, борьбой за независимость и величие. И становится так легко. Нет никакого выбора, не надо мучиться, рефлексировать, сомневаться».

Если эти умозаключения на уровне сочинения 7-го класса подразумевают какой-то положительный смысл, то, мне кажется, он гораздо внятней сформулирован в моей книге «Там и всегда»: «Соединение деталей порождает следующую реальность — механизм. Соединение органов создает следующую реальность — организм, соединение организмов — стаю. Все это реальности, нарастающие по своей сложности. По тем же законам складываются структуры и в человеческом обществе: соединение людей порождает государство, подобно тому, как соединение клеток порождает организм. Между тем если мы рассмотрим человека не в гражданском, а в его собственно человеческом измерении, то убедимся, что ничего следующего, чего-то «большего, чем человек», не возникает. Человек пределен, человек самоценен. Он не суммируется с другими людьми и не служит промежуточным этапом для чего-то «следующего», для «сверхчеловека», «макро-антропоса» и т. п. Человеческая личность — это предельная ценность, это последняя реальность эмпирического мира. Но это означает, что когда речь заходит о собственно человеческой, духовной общине, то она будет иметь вид каждого из ее членов. Иными словами, будет являться все тем же… человеком. Таким образом, экзистенциальное соотношение части и целого можно сформулировать следующим образом: Личность — всегда лишь часть, но одновременно и всегда все то целое, чего она часть».

Но, сказанное как раз и означает, что каждая личность вовсе не оказывается изолированной монадой, но дорожит целым, дорожит своей духовной общиной как самой собой. На деле же она дорожит ей даже больше, чем самой собой. В этом сила и смысл любви. Поэтому люди повсеместно выражают готовность умереть за свой народ, вовсе не превращаясь при этом в «фашистов».

СЛЕЗЫ, МОЧА И СОПЛИ (31.01.2024)

Народ Израиля резко разделился в эти дни на большинство, проливающее кровь, пот и слезы, и меньшинство, выделяющее мочу и сопли. Первые плачут по жертвам, вторые от страха, как перед хамасом, так и перед победой над ним, оказывающейся на руку Биби.

Элькана Визель (35), уроженец Гуш-Катифа, отец четырех детей, погибший 22 января в секторе Газа, оставил предсмертное письмо, получившее широкую огласку.

«Если вы читаете эти слова, значит, со мной что-то случилось. Прежде всего, в том случае, если меня похитит Хамас, я требую, чтобы вы не заключали никаких сделок по освобождению любого террориста, чтобы освободить меня. Наша ошеломляющая победа важнее всего на свете, поэтому, пожалуйста, просто продолжайте действовать изо всех сил, пока наша победа не станет намного более ошеломляющей. Возможно, я пал в бою. Когда солдат погибает в бою, это грустно. Но я прошу вас быть радостными. Не грустите, когда будете прощаться со мной. Пойте, пойте в сердцах, держитесь за руки и укрепляйте друг друга. Нам есть чему радоваться. Мы поколение Избавления (дор геула)! Мы вписываем самые значимые страницы в историю нашего народа и всего мира. Поэтому, пожалуйста, будьте оптимистами. Продолжайте всегда выбирать жизнь, жизнь любви, надежды, чистоты и оптимизма».

Каждый день от солдат с передовой, от родственников и друзей погибших, наконец, от освобождающихся резервистов доносятся схожие речи, выражающие высокую мораль и твердую веру в уничтожение хамаса.

Речи эти проникают в социальные группы, в «Галей Исраэль», 14 канал и даже в «мейнстримные» СМИ. И все же в последних преобладают совершенно другие настроения.

Бойцовые псы «демократьи» спешат донести до своей аудитории альтернативный подход, подход гарвардской гвардии: отставных генералов, чинуш и премьеров, для которой «картина победы состоит не в разгроме хамаса, а в отстранении Нетаниягу» (Дан Халуц).

Те же самые «эксперты», которые уверяли, что хамас умирает от страха перед мощью ЦАХАЛа, теперь утверждают, что одолеть его ЦАХАЛу не по силам. Журналисты и панелисты твердят, что рассчитывать на военную победу нереалистично, и что, кроме того, эта задача противоречит задаче освобождения заложников. Они дружно требуют проведения досрочных выборов (подразумевающего прекращения военных действий), и принятия всех требований хамаса.

На днях в тоннелях Хан-Юнеса ЦАХАЛ обнаружил документ, в котором все эти, и некоторые другие популярные лозунги указывались, как желательные к продвижению!

Народ Израиля резко разделился в эти дни на большинство, проливающее кровь, пот и слезы, и меньшинство, выделяющее слезы, мочу и сопли.

Первые плачут по жертвам, вторые от страха, как перед хамасом, так и перед победой над ним, оказывающейся на руку Биби.

Эта последняя группа, визуализирующая поражение ЦАХАЛа, безусловно деморализует первую группу, однако все же не критически.

Армия и народ, заговорившие языком ТАНАХа, оказались невосприимчивы к пораженческим истерикам и манипуляциям отечественной прессы.

Однако в отношении арабского мира осуществляемая израильскими СМИ визуализация поражения ЦАХАЛа оказалась чрезвычайно эффективна.

Если учесть, что на протяжении последних тридцати лет ради сиюминутной («ахшав») тишины, врагу постоянно делались уступки долгосрочного характера, то ничего странного в хамасовском доверии к израильским СМИ - нет.

Пораженческие высказывания отставных израильских генералов и оппозиционных политиков перепечатываются арабской прессой и красуются на пропагандистских хамасовских плакатах.

По свидетельству бригадного генерала (тат гундар) Бети Лаат, долгие годы курировавшей Ихье Синуара в заключении, последний не просто внимательно следил за новостными израильскими каналами, но и тщательно анализировал их работу (что явствует из изъятых у него записей).

По-видимому, он и сейчас каждое утро слушает обзор израильских газет из уст ироничного Арье Голана и заряжается бодростью на весь предстоящий день.

Но в этом имеется также и своя положительная сторона. Так освобождение десятков заложников в декабре оказалось возможно в значительной мере благодаря тому, что израильские СМИ укрепляли надежду Синуара на то, что война на этом закончится.

Эту надежду они поддерживают в нем и сегодня, что, разумеется, негативно сказывается на переговорах об освобождении заложников, но в долгосрочной перспективе должно сыграть с главарем хамаса злую шутку.

Отрыв от реальности, наблюдаемый в поведении Синуара, начинает напоминать гитлеровскую паранойю.

Журналист Д.Х.Бреннан в своем исследовании «Черная магия Адольфа Гитлера» пытается показать, что помимо военно-политических методов в своей борьбе Гитлер использовал магическую оккультную практику – создавал визуализацию победы. Этим Бреннан объясняет, почему Гитлер остался в бункере вместо того, чтобы бежать.

«Временный радиопередатчик, – пишет Бреннан, - висит на воздушном шаре над бункером. Он является последним средством связи Гитлера с внешним миром. Но был значительный период времени, когда Гитлер разобщался с внешним миром. Он все еще верил, что реальность может быть изменена давлением железной воли, направлена подходящей визуализацией. Гитлер знал, что имел волю, знал, что мог еще обеспечить эмоциональный подъем для операции, которая кроме визуализации, требовала высшей концентрации, становившейся невозможной в свете непрерывных новостей в том плане, что внешняя реальность не поддавалась давлению древней магии. Несмотря на усилия, не было возможности достичь полной изоляции от новостей».

В противоположность Гитлеру Синуар подключен к новостям, которые как раз создают столь желанную для него визуализацию победы. Но поскольку серьезного материального обеспечения этим впечатляющим картинам не существует, конец хамасовского главаря обещает развиваться по гитлеровскому сценарию, т.е. сопровождаться иррациональными просчетами.

Синуар все еще ждет обещанного ему Нахумом Барнеа развала военного кабинета и прекращения военных действий. Визуализация победы продолжается.

«Наступило 20 апреля, — пишет Бреннан, - день рождения Гитлера. Русское кольцо вокруг города неуклонно сжималось. Оставалось совсем немного времени — возможно, даже считанные часы — до того, как будут перерезаны последние пути к бегству на юг. В ту ночь произошёл массовый исход нацистских лидеров из столицы. Но Гитлер оставался спокоен. Он слушал другие голоса.

На следующий день он предпринял последнюю попытку. Он приказал контратаковать советские войска, которые теперь пробивались к Берлину через южные предместья. Командовать операцией было поручено генералу СС Феликсу Штейнеру. Все имеющиеся в распоряжении части должны были быть брошены на его поддержку. Но несмотря на то, что Штейнер был реальной личностью (хотя никто в бункере в то время не знал, где генерал находится), эта контратака была, по сути, магическим действием. Иными словами, передвижения войск имели место только в уме мага — Гитлера. Он, должно быть, вопреки всему надеялся, что тщательные визуализации помогут и старое колдовство опять возымеет действие, как это было прежде, когда германские войска, в полном соответствии с нарисованными им в мыслях картинами, наводнили собой всю Европу. Разумеется, он забыл то, чему учат каждого неофита в самом начале оккультной подготовки: чтобы оккультные силы могли произвести желаемый эффект, нужен определённый физический канал, через который они могли бы действовать. Его магия довольно успешно работала, пока у него был такой канал в виде реальной германской армии. Её больше не существовало. Теперь магия, к которой он так долго прибегал, оказалась не более чем пустым упражнением в воображении».

Я не знаю, прибегал ли Гитлер к магическим практикам, но визуализацию победы он безусловно создавал, создавал ее уже хотя бы средствами пропаганды, ссылающейся на «секретное оружие».

Но нечто подобное в настоящее время происходит в бункере Синуара, приникшего к израильскому радио, и перемазанного слезами, мочой и соплями позавчерашней израильской элиты.

ГРУППА ПОДДЕРЖКИ СИНУАРА (15.01.2024)

Десятки «мейнстримных» журналистов и ряд отставных генералов фактически составляют сегодня эффективную группу поддержки Ихье Синуара.

Двадцать лет национально-религиозный лагерь попрекал «лагерь мира» тем, что соглашение с Арафатом унесло более полутора тысяч жизней. В течение одного дня - 7 октября - это число удвоилось. Но все же не в числе жертв заключен главный порок «Осло».

Война показала, что в Израиле имеются не три, а по меньшей мере три сотни тысяч евреев, готовых отдать свои жизни за народ Израиля и его землю.

Во всяком случае такое число – триста тысяч – одних только резервистов явилось в свои части на другой день после кровавой Симхат Торы.

Людям страшно и тошно становиться «курбанот а-шалом» - «жертвами мира», приносимыми во имя благодушных фантазий, но готовности «ламут беад Арцейну» - «умереть за (Святую) Землю», им не занимать.

Норвежское соглашение дурно не столько тем, что оно привело к жертвам, сколько тем, что оно привело к бессмысленным, напрасным жертвам, что оно годами разлагало нацию, приучало ее жить и умирать во лжи.

Незадолго до Юбилея войны Судного дня, т.е. за две недели до кровавого хамасовского рейда, по телевидению демонстрировался документальный минисериал Симы Кадмон, посвященный вкладу 201 эскадрильи в войну 1973 года.

Своими воспоминаниями делились такие выдающиеся «братья по оружию», как Дан Халуц и Рон Хульдаи, но подвести итог своей ленте Сима доверила Гилю Регеву, плаксиво поведавшему о том, что страна изменила свой облик («медина шанта эт панеа»), что сейчас он не готов «ламут бэад Арцейну», т.е. умереть за (Святую) Землю, и не посоветует этого своему внуку: «Я скажу ему: Рио, его зовут Рио, нехорошо умирать за землю. Не хорошо. Я хочу, чтобы ты берег себя. И если ты подвергаешь себя опасности, то чтобы это было во имя мира, а не войны». (1:05:55)

https://www.kan.org.il/content/kan/kan-11/p-529814/530970/

Как умирать за мир, а не за войну, ветеран не объяснил. Совет его тем менее ясен, что человек, умирающий за Землю, умирает в первую очередь как раз за мир на этой его земле.

По-видимому, Регев хотел сказать, что новое «лицо страны» выражает отвращение к «культу земли» и презрение к патриотизму.

Не секрет, что это весьма модный на Западе тренд, истинные масштабы которого открылись лишь совсем недавно в связи с путинской «спецоперацией».

Опросы показывают, что если, захватив Украину, русские двинутся дальше, то защищаться от них европейские народы не настроены. Даже поляки обнаружили, что лишь 15.7% из них готовы взяться за оружие.

Итак, совет умудренного жизнью ветерана своему недорослю-внуку не только благоразумен, но и очень современен и популярен.

Спорить тут не с чем. Человек разочаровался в былых идеалах. Бывает. Морализировать по этому поводу бесполезно и даже вредно. Но одно замечание все же уместно: своим советом ветерану следовало делиться с внуком наедине, а не оглашать его через СМИ на всю планету.

Страна не меняла своего облика. Новый облик, приписываемый ей заслуженным пилотом, в действительности принадлежит лишь его староэлитному кругу, - тому социальному пузырю, в котором он обитает.

Через две недели после регевского признания тысячи людей, кое как вооружившись, а то и вовсе безоружные, добровольно стекались на Юг, чтобы защитить своих собратьев, а тысячи других - переплачивая за билеты, срочно возвращались из заграничных туров, чтобы воевать за Израиль.

После гибели многих солдат близкие обнаруживали оставленные ими прощальные письма, ясно свидетельствующие, что модные на Западе идеалы так и не привились в Израиле. Приведу несколько отрывков.

Уди Лиуд: «Я иду на эту войну, зная, что могу не вернуться. Но я всем сердцем верю в правоту того, что делаю. У нас нет другой страны и теперь моя очередь защищать ее, отомстить за гибель граждан, солдат, младенцев, стариков и женщин, которые оказались беспомощны перед лицом того ада, который им принес Хамас. Это то, чему меня научили родители. Это то, во что я верю».

Рои Дауй: «Отец, мать, Ницани, Иден и Томер, я люблю вас…. Если умереть, то только так. Я ни о чем не сожалею. Мое служение было самым лучшим, которое только можно себе пожелать, с концом самым славным из всех возможных. Мои бойцы – львы, великая честь командовать ими, улыбка не сходит с их лиц - это Эрец Исраэль, ради которой я сражаюсь».

А вот в каких словах прощается со своей любимой Гади (фамилия в источнике отсутствует): «Если это письмо дойдет до тебя, значит, со мной что-то случилось. Любовь моя, с одной стороны я чувствую, что нет ничего, чего я хочу больше всего в мире, чем быть с тобой, любить тебя и создать с тобой дом и семью, но с другой стороны нет ничего, чего я хочу больше, чем участвовать в этом сражении и нанести этим негодяям такой сильный удар, чтобы они никогда больше не посмели совершить еще одну резню, а если посмеют, мы будем бить их в самое больное место и будем готовы заплатить Цену. Я готов заплатить эту цену. Не сердись на меня, любовь моя, но в такие моменты твое общее израильское чувство должно руководить тобой, и ты должен воевать с таким рвением, как будто у тебя нет личной жизни: в армии Давида они бы дали развод перед войной».

«Дорогие мама и папа, - пишет Йосеф Гитерц, - Я вас очень люблю. Все так как должно быть. Я сам это выбрал. Я жил хорошую и интересную жизнь. При этом я никогда не боялся смерти. Я мог не идти сюда и скрыться. Но это шло бы против всего во что я верю и ценю, и кем себя считаю. Я бы сделал то же самое если мог бы выбрать заново. Я принял это решение сам и шел с ним до конца. Я ушел с честью, ради своего народа. У меня нет сожалений. Я вас очень люблю и горжусь, что вы мои родители. Вы очень многое мне дали. У меня была очень интересная, насыщенная, счастливая, уникальная жизнь. Моя смерть только подчеркивает это».

Бен Зусман: “Я пишу это сообщение вам по дороге на базу. Если вы это читаете, значит, со мной что-то случилось. Насколько вы меня знаете, наверное, сейчас нет никого счастливее меня. Не зря я оказался на пороге осуществления своей мечты. Я счастлив и благодарен за привилегию защищать нашу прекрасную землю и народ Израиля. Даже если со мной что-то случится, я не позволю вам погрузиться в печаль. Мне выпала честь осуществить свою мечту и призвание, и вы можете быть уверены, что я смотрю на вас сверху вниз и широко улыбаюсь…. Еще один очень и очень важный момент. Если не дай Бог попаду в плен, живой или мертвый, я не готов к тому, чтобы из-за какой-то сделки по моему освобождению пострадал хоть один солдат или гражданский. Я не позволяю вам проводить кампанию, борьбу или что-то в этом роде. Не готов к тому, чтобы за меня освободили террористов. Никоим образом, ни в какой форме. Не смягчайте мои слова, пожалуйста».

Изменила ли война что-либо в настроениях Гиля Регева?

Не знаю. Готов допустить, что он раздумал что-либо советовать своему внуку.

Но Сима Кадмон, в каждой своей довоенной статье требовавшая от Нетаниягу немедленно уйти в отставку, продолжает добиваться этого же и сегодня, когда он возглавляет военный кабинет. Впрочем, теперь, кроме идеи проведения выборов в воющей стране, она ратует также за возбуждение против премьера пятого уголовного дела - «дела 1400» (по числу жертв хамасовского рейда), и внушает своим читателям, что победе над хамасом не бывать. Ее голос лишь один в стройном журналистском хоре. Тем же пораженческим прогнозом делятся Надав Эяль и Йоси Вертер. А Нахум Барнеа в передовице, опубликованной 9 января в Едиот Ахронот, открыто призвал прекратить войну и принять все требования Синуара. С аналогичным предложением выступил обозреватель 12 канала Арад Нир. Десятки «мейнстримных» журналистов и ряд отставных генералов фактически составляют сегодня эффективную группу поддержки Ихье Синуара.

Невозможно судить изверившихся, фрустрированных людей. Они вправе исходить желчью и меланхолией 24 часа в сутки. Но зачем навязывать сражающемуся народу свою волю к смерти? Зачем воображать себя «властителями дум» и засорять своими духовными отходами общественное информационное пространство?