ТЕОЛОГИЯ ДОПОЛНИТЕЛЬНОСТИ ПРЕЗУМПЦИЯ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ СВЕРХНОВОЕ ВРЕМЯ ТАМ И ВСЕГДА ДВА ИМЕНИ ОДНОГО БОГА МЕССИАНСКИЙ КВАДРАТ ДЕНЬ ШЕСТОЙ ТАМ И ВСЕГДА ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ АНТИСЕМИТИЗМ КУЛЬТУРА И КУЛЬТ МАТЕМАТИЧЕСКАЯ ТЕОЛОГИЯ РОМАНТИЧЕСКАЯ ТЕОЛОГИЯ ЕВРЕЙСКИЕ ПРАЗДНИКИ НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - БЕРЕШИТ НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - ШМОТ НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - ВАИКРА НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - БЕМИДБАР НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - ДВАРИМ HOME POLISH ENGLISH HEBREW E-MAIL ФОТОАЛЬБОМ ПУБЛИЦИСТИКА ИНТЕРНЕТ
Между культурой и культом
top.mail.ru

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЖИЗНИ (14.06.2001)

«Made in Нeaven»

Как известно, религия не может похвастаться тем, что у нее в распоряжении имеется какое-то неопровержимое доказательство бытия Божия. Так уж получилось, что выпустив из своих рук этот мир, Всевышний не оставил однозначных и достоверных свидетельств, подтверждающих небесное, трансцендентное происхождение его «продукции».

В мире много загадочного. Например, столь различные по своим размерам и астрономическим особенностям два небесных тела - солнце и луна - для землян являются некоторым образом симметричными светилами (одно «для управления днем», другое «для управления ночью» Берешит 1.16). Симметричными в том смысле, что размеры обоих этих тел на небосводе (при одном угле стояния) идеально совпадают. Что значит это совпадение? Кто измерит и осмыслит его вероятность?

В мире много разнообразных таинственных следов, но разные следопыты воспроизводят по ним разные картины. При этом авторские права Бога Израиля на создание этого мира очень часто оспариваются.

Тем не менее поиск ревнителей Бога Израилева никогда не останавливается, и некоторые их доказательства выглядят порой вполне ясными и убедительными. В частности, многим верующим кажется, что целесообразность мироздания и прежде всего сложность живых существ служит тем клеймом «made in heaven» («сделано на небесах»), которое неопровержимо свидетельствует о наличии Творца. Этот аргумент привлекали уже древние еврейские мудрецы.

В Талмуде рассказывается, как к еврейскому мудрецу пришел греческий философ и сказал ему: «Мы, философы, верим, что мир вечен и был таким всегда; вы же, евреи, верите в то, что мир был сотворен. Можешь ли ты доказать это?» - «Да, могу – ответил мудрец, приходи завтра». На следующий день, придя к мудрецу, философ увидел на столе пергамент с написанным на нем текстом. «Как замечателен этот пергамент, - сказал философ – Как интересна выраженная в нем идея! И как искусно написан текст, как красив его почерк! Кто написал его?» - «Да никто не писал этот текст, - ответил мудрец. – Просто стояла на столе чернильница, подул ветер, чернила разлились, и получился этот текст». - «Да ты смеешься надо мной, - воскликнул философ, – не может текст не иметь автора!» - «Но разве мир не гораздо более совершенен и гораздо более сложен, чем этот текст? – ответил мудрец. – Если текст не может не иметь автора, то тем более мир не может не иметь Автора» (привожу этот фрагмент, как он изложен в книге Пинхаса Полонского «Две истории происхождения мира»).

Этот аргумент многократно использовался впоследствии самыми разными полемистами. Если не в отношении всего мироздания, то по крайней мере в отношении живых существ.

Более чем через тысячу лет английский мыслитель Джон Толанд (1670-1722) в споре с одним голландским спинозистом воспроизводит почти такую же аргументацию: «Разве образование животных и растений может быть объяснено одной активностью материи в большей мере, больше чем одним ее протяжением? И разве вы можете представить себе, что действие и противодействие тел, взаимодействие всех частиц материи могло в самом деле заключать столько изобретательности, чтобы создать хотя бы одну из этих изумительных растительных или животных машин? При всех ваших познаниях в механике вы не сумеете, как не сумел и Декарт, изобрести правила и средства для построения человека или мыши. Никакие столкновения атомов ни при каких, даже самых благоприятных, условиях не могли бы объединить части Вселенной в существующий порядок и сохранить их в нем, не смогли бы создать организацию цветка или мухи, как нельзя себе представить, чтобы типографские знаки, даже будучи миллионы раз смешиваемы друг с другом, расположились наконец в таком порядке, при котором получилась бы «Энеида» Виргилия или «Илиада» Гомера».

Джону Толанду вторит Иммануил Кант (1724-1804): «А можно ли похвастаться подобным успехом, когда речь идет о ничтожнейших растениях или насекомых? Можно ли сказать: дайте мне материю, и я покажу вам, как можно создать гусеницу? Не споткнемся ли мы здесь с первого же шага, поскольку неизвестны истинные внутренние свойства объекта и поскольку заключающееся в нем многообразие столь сложно? Поэтому пусть не покажется странным, если я позволю себе сказать, что легче понять образование всех небесных тел и причину их движений, короче говоря, происхождение всего современного устройства мироздания, чем точно выяснить на основании механики возникновение одной только былинки или гусеницы»

Проникновение в «истинные внутренние свойства объекта», открытие «правил и средств построения человека или мыши», осуществленные наукой в ХХ веке, мало что изменили в ситуации, а по сути даже укрепили взгляд «верующих».

Как, в самом деле, могла возникнуть та удивительная фантастическая сложность, при которой одно вещество (нуклеиновая кислота) оказывается кодом для построения другого вещества (белка)? Как такое могло завернуться «само»?

В качестве уже запущенного и действующего этот механизм не возбуждает такого изумления. Перед нами пусть и весьма своеобразная, но все же закономерность. Явного чуда нет. Но вот как этот механизм мог возникнуть? Зарождение жизни, становление ее механизмов выглядит в сотни раз головоломней и чудесней, нежели она сама.

А пока наука не дает ясного ответа, как могла зародиться жизнь, пока не существует вразумительных объяснений возможности ее становления, мы вправе считать возникновение жизни сверх-вероятным событием, или, прибегая к языку религии, «явным чудом», подтверждающим наличие в мире Творца.

Однако важно понимать, что если бы у науки и нашлись какие-либо убедительные объяснения происхождения жизни, это так же не смутило бы религию.

Мы видим, что биологическая жизнь объяснена, что ее механизмы в целом установлены, однако это нисколько не мешает религиозной вере в то, что все живое в первую очередь поддерживает и обеспечивает Господь.

Более того, задним числом мы видим, что какие-то закономерности должны были бы у жизни все равно иметься, что жизнь – это не «явное чудо», а просто «чудо», т.е. нечто существующее в пределах физически возможного, во всяком случае, не противоречащее известным законам физики, химиии и термодинамики.

То же самое могло бы иметь место и с происхождением жизни. Неужели возникновение жизни (в отличие от ее продолжения) - это действительно такое же ясное и ослепительное чудо, как остановка солнца на небосводе или расступление вод? Может быть да, но может быть, и нет.

Дайте мне материю!

Современная наука не отвечает на все возникающие в этой сфере вопросы, но на кое-что она все же дает ответ. Так еще в семидесятых годах ХХ-го века нобелевский лауреат Манфред Эйнген показал возможность зарождения жизни с помощью теории игр.

Если смотреть на проблему «в лоб», то впечатление возникает именно такое, которое складывалось у еврейских мудрецов, а позднее у Толанда и Канта. Так, Эйнген рассчитывает, какова должна быть вероятность самосборки молекулы цитохрома (фермента, переносящего электрон) – одной из самых маленьких белковых молекул, встречающихся в природе, и состоящей из ста аминокислот.

Подсчет прост – стозвенная цепочка из 20 возможных аминокислот предполагает 20 в 100-ой степени число комбинаций, или, что тоже самое, 10 в 130-й степени!

Эйнген обращает внимание, что для того чтобы перебрать столько вариантов, во всей вселенной попросту не хватит вещества (масса всей вселенной равняется 10 в 78-й степени атомов водорода), даже за все время существования вселенной! Так что же? Тем самым вероятность самосборки цитохрома статистически полностью исключается?

По мнению Эйнгеля, нет. Он обращает внимание, что исходно подвергаются отбору далеко не все «статистические» варианты, а лишь какая-то их доля.

Теория игр показывает, каким образом «сбиваются» астрономические степени вероятности самосборки, приближаясь к вероятности, соразмерной реальным условиям. По утверждению Эйнгеля, в химической эволюции участвуют игровые механизмы, которые оптимизируют отбор, делают его направленным. Иными словами, Эйнгель берет материю и пытается показать, как в ней возникает жизнь.

В частности, он пишет, что так как молекулы РНК в водной среде весьма неустойчивы, то исходно сохраняются лишь те их полимерные формы, те «последовательности», которые, спариваясь отдельными звеньями, закручиваются и образуют какой-либо узор. При таком спаривании действуют совершенно другие статистические законы, так что устойчивая молекула РНК из 80 нуклеотидов складывается случайным образом уже на сотом «ходе» (тем самым «лобовая» вероятность сбивается на 17 порядков!).

И все же Эйнгель не отвечает на ряд центральных головокружительных вопросов, связанных прежде всего с необходимостью ферментов. Как «самозародившаяся» ДНК с «осмысленным» кодом могла стать матрицей для белка, если белок синтезируется на этой ДНК исключительно в присутствии двадцати специфических ферментов? Кто синтезировал эти первые ферменты, ведь вероятность их самосборки существенно уступает вероятности самосборки цитохрома?

Игра по правилам

У религии нет никаких серьезных трудностей с теорией «химической эволюции». Религия всегда верила в возможность самозарождения жизни, а в Торе сказано, что по слову Всевышнего земля сама произвела жизнь («И сказал Бог: да произведет земля существа живые по роду их» Берешит 1.24).

Более того, общая логика еврейской религии именно такова, что искупление идет снизу, что мир множественности и разделения («альма депируда») сам должен обнаружить в себе импульс движения к Единому, должен первым двинуться по направлению к Нему. Идея самозарождения исходно созвучна религиозному видению.

Пока человек молод и только осваивает свое «я», ему свойственно приписывать свои добрые качества себе. Но повзрослев, он все доброе приписывает уже не себе, а Богу. То же самое и с эволюцией, с учением о эволюции. Пока мы «молоды», мы может воспринимать эволюцию живого как саморазвитие, мы можем быть убеждены, что жизнь сама так складывается по теории игр и статистическим законам. Но повзрослев, мы все более явственно видим в этом деяние Бога. Внешняя логическая фактура остается прежней, но взгляд кардинально меняется.

Я не слежу за последними достижениями в теории «химической эволюции» и не знаю, нашла ли современная наука ответы на головоломные вопросы «первых ферментов», поэтому я могу согласиться с еврейскими мудрецами, могу согласиться с Толандом и Кантом, и до тех пор пока такая теория не появится, считать возникновение жизни таким же явным чудом, каким признается исход евреев из Египта. Может быть, возникновение жизни – это действительно явное чудо, и у нас в кармане имеется доказательство бытия Божия.

Однако, если это не так, если наука когда-либо предложит стройную и убедительную теорию возникновения жизни, то ничего дурного для религии от этого не случится.

Все будет зависеть от нашего отношения к законам. Вера и неверие состоят главным образом в понимании природы мировых законов. Сами законы, сами правила игры не вызывают принципиальных споров, они ясны и понятны всем - и верующим и неверующим, но для одних существующие законы – это нечто незыблемое и последнее, то, что стоит над всем и всем заправляет, а для других законы порождены Создателем и могут меняться Им совершенно произвольно, как детьми по ходу игры меняются ее правила.

Неверующий подчиняет все живое безличным законам, все нивелирует и выхолащивает. Для него живое – это разновидность мертвого. Верующий, напротив, в законах природы видит лишь условные правила, видит в них средства общения творения с его Творцом. Причем и Творец и Его творение стоят над всеми законами и правилами, определяют их.

То, что для объяснения возникновения жизни наука обратилась к теории игр, знаменательно. Ведь игра в той или иной мере предполагает автора, произвольно устанавливающего правила этой игры.

Об этой проблеме понимания происхождения законов (в том числе моральных) как о центральной религиозной проблеме я надеюсь поговорить в ближайших статьях.


 

Недельная глава Торы -

Aryeh Baratz: arie.baratz@gmail.com      webmaster: rebecca.baratz@gmail.com