ТЕОЛОГИЯ ДОПОЛНИТЕЛЬНОСТИ ПРЕЗУМПЦИЯ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ СВЕРХНОВОЕ ВРЕМЯ ТАМ И ВСЕГДА ДВА ИМЕНИ ОДНОГО БОГА МЕССИАНСКИЙ КВАДРАТ ДЕНЬ ШЕСТОЙ ТАМ И ВСЕГДА ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ АНТИСЕМИТИЗМ КУЛЬТУРА И КУЛЬТ МАТЕМАТИЧЕСКАЯ ТЕОЛОГИЯ РОМАНТИЧЕСКАЯ ТЕОЛОГИЯ ЕВРЕЙСКИЕ ПРАЗДНИКИ НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - БЕРЕШИТ НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - ШМОТ НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - ВАИКРА НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - БЕМИДБАР НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - ДВАРИМ HOME POLISH ENGLISH HEBREW E-MAIL ФОТОАЛЬБОМ ПУБЛИЦИСТИКА ИНТЕРНЕТ
Между культурой и культом
top.mail.ru

ПАЛОМНИЧЕСТВО НА ВОСТОК (12.07.2001)

Индуистские патенты

Недавно я писал о соотношении Бога Израиля с «Единым», «Первопричиной», «всесовершенным существом» и прочими представлениями о «божественном», пришедшими в европейскую культуру из античной философии. Между тем греки были не единственные и даже не первые из тех, кто придерживался такого рода представлений. В действительности то же Единое божество (близкое божеству «философов и ученых»), о котором говорили греки, гораздо раньше открыли индусы: «Бытие едино, мудрецы же называют его различно: Агни, Яма, Матаришван», - такого рода высказывания были записаны в Ведах почти за тысячу лет до возникновения древнегреческой философии.

Что же касается «апофатического богословия», дающего отрицательные определения верховному началу и восходящего к платоновскому диалогу «Парменид», то в Упанишадах, написаных за 500-600 лет до «Парменида», это принцип также вполне внятно сформулирован: «Брахман возник первым из богов, творец всего, хранитель мира… Он – начало, причина, вызывающая соединение; даже лишенный частей, он видим за пределами трех времен… И тот, который в огне, и тот, который в сердце, и тот, который в солнце, - это единый. Кто знает это, тот идет к единению с единым… Он, этот атман, определяется так: не это, не это. Он непостижим, ибо не постигается, неразрушим, ибо не разрушается, неприкрепляем, ибо не прикрепляется; не связан, не колеблется, не терпит зла».

Восточные религиозные системы в не меньшей мере чем греческая философия опираются на разум и учат, что в основе бытия лежит лишенное положительных определений единство.

Как бы то ни было, но проблема взаимоотношения иудаизма с религиозными представлениями, коренящимися в древнегреческой философии, идентична той проблеме, которая возникают у него при его взаимоотношениях с индуизмом. Но если с эллинизмом иудаизм однажды фронтально столкнулся и составил некоторое представление о своей с ним чуждости, то с индуизмом ему в древности полемизировать не довелось. А отсутствие в первоисточниках соответствующей полемики позволило отдаленным поколениям более благосклонно отнестись к этой религии. Раввины разрешают заниматься йогой, а некоторые иудеи даже восторженно относятся к восточным учениям, видя в них что-то близкое иудаизму.

Чтобы не быть голословным, я приведу один довольно характерный пример из книги Гершома Шолема «Дварим бего»: "Был у меня один студент, который углубленно изучал иудаизм и был даже консервативным раввином…. очень знающий и с горячим еврейским сердцем. Однажды он сообщил мне в письме, что нашел свет в учении Рама Кришны. Мой ученик написал мне, что он может вести себя как иудей, что ничто в новом учении не умаляет его еврейские склонности. Однако однажды все перевернулось... Однажды его гуру сказал ему, чтобы он перестал накладывать тфиллин. Очевидно, что коль скоро ты имеешь гуру, то должен исполнять все его предписания, как выполняются предписания хасидского цадика. Мой студент был изумлен: "Разве не Вы мне говорили, что нет никакого противоречия между исполнением еврейского ритуала, между соблюдением заповедей Торы и между Дорогой к Цели?". Гуру ответил так: "Верно, я так говорил, но теперь ты достиг иного уровня. То, что я говорил тогда, было справедливо тогда. Сегодня же это неверно, сегодня тебе необходимо оставить иудаизм". Среди молодежи эти восточные религии очень модны ... И часто бывает очень трудно что-либо объяснить им"

За последние пятьдесят лет моды на индуизм не убавилось. Тысячи молодых израильтян, ни разу за свою жизнь не побывавшие ни в Шило, ни в Хевроне, ни в других местах Святой земли, находящихся в нескольких десятков километров от их домов, отправляются за «духовностью» в далекую и загадочную Индию! В этом отношении можно сказать, что иудаизм участвует в том же самом паломничестве на Восток, в которое устремились поколебленные в своем христианстве европейцы, и которое вышутил Гессе в своей повести “Паломничество в Страну Востока”.

Однако в какой мере иудаизм действительно может оказаться близок к индуизму, показывает один пункт его теологии, а именно вера иудеев в возможность перевоплощения душ.

Принцип Кювье

В свое время биолог Кювье сформулировал принцип, с успехом используемый в палеонтологии при воссоздании внешнего облика ископаемых животных. Согласно этому принципу, если был найден клюв, то значит, у животного должны были иметься так же и перья (а не чешуя), а если найдены рога, то ищи копыта (а не плавники). Это, кстати, было хорошо известно еврейским мудрецам: «Все, что обладает рогами, обладает и копытами» (Нида 51б).

Этот принцип не менее справедлив и в мировоззренческой сфере: верить в Бога Израилева - значит одновременно верить также и в воскресение мертвых. Верить в Единое начало мира - значит верить в перевоплощение. Ведь живой личный Бог, властный над жизнью и смертью, заключил Свой вечный завет с «плотью и кровью». И напротив, безличное «всесовершенное существо», которое «не это, и не это», считает тело «темницей» и спасает из нее душу с помощью кармических перерождений

«Мир воззрений» так же многообразен как и мир природы, и в нем так же существуют разделения на какие-то глобальные типы. Как хордовые и беспозвоночные представляют собой антиподов, существ организованных зеркально противоположным образом (у хордовых плоть нарастает на скелете, у членистоногих скелет облекает плоть), таких же антиподов представляют собой верующие в Бога Израиля и в «Первопричину». Они во всем противоположны. Согласно вере первых в основе бытия лежит личная воля, согласно вере вторых - надличный разум, при этом концепции воскресения и реинкарнации жестко связаны с этими верами.

Вот как видится человеку иудео-христианской цивилизации (Н.Бердяеву) мир Востока: «Все здесь основано на страшной и неотвратимой закономерности, она переносится в самую глубину божественной жизни… Карма есть закон природы, отождествленный с законом божественной справедливости, натурализация божественных тайн… Бесконечно должна блуждать душа темными коридорами, изживая свою Карму… Лучше даже вечный ад, чем этот бесконечный процесс».

Иногда говорят, что душа возвращается в другое тело, так как не выполнила своей миссии - уникальной и порученной только ей одной. В этом представлении душа считается собственно субъектом, меняющим телесные «оболочки». Но в представлении, связанном с Богом Израиля, душа и тело взаимообусловлены. Согласно этому взгляду, нельзя выполнить свое «уникальное» предназначение, перевоплотясь в иное тело, потому что этим актом «уникальность» уничтожается.

В представлении, увязанном с представлением о Боге Израиля, человеческая личность, человеческое «я» возникает как встреча души с телом. Они сужены, они обручены друг другу навеки. Не случайно в Зогаре воскресение плоти (т.е. возвращение этой самой души в это самое тело) уподобляется встрече суженых.

Согласно коренной интуиции иудаизма, выраженной в вере в воскресение плоти, человеческая душа так же единожды воплотима, как един Бог. Это же идея просматривается в параллелизме, установленном иудаизмом между почитанием Бога и почитанием родителей. У человека не может быть нескольких отцов и матерей (что неизбежно предполагает концепция перевоплощения), как у него не может быть нескольких Богов. Единственность отца и матери – это одно из тех дидактических средств иудаизма, благодаря которым постигается единственность Всевышнего. В свою очередь перевоплощение, предполагающее, что у души имеется множество родителей, соответствует многобожию.

И тем не менее вера в перевоплощение стала верой Израиля. Разумеется, не все здесь однозначно. Среди духовных еврейских авторитетов имеется немало тех, которые достаточно резко высказывались против веры в «гильгуль нешамот». Кроме р.Саадия Гаона (892-942), который спорит с теорией реинкарнации в книге “Эмунот ве-Деот” (6.214), можно назвать рабейну Йосефа Альбо (1380-1444), который полемизирует с этой верой в своем основном труде («Гаикарим» 4.29). Весьма нелестно отзывается о вере в перевоплощение знаменитый оппонент Рамбама Арайвед (Авраам бен Дауд Галеви) в книге «Аэмуна арамма».

Но эти авторитеты жили до р.Ицхака Лурии (Аризаля) (1534-1572), сделавшего веру в перевоплощение частью иудаизма. А согласно общему правилу в спорных случаях (как галахических, так и вероучительных), постановления «ахроним» (последних поколений учителей) обладают большим весом, нежели «ришоним» (их предшественников). Поэтому живший после Аризаля, рабейну Хасдай Каршакаш пишет в книге «Ор гашем» (4.7), что хотя гильгуль противоречит основным представлениям о человеческой личности и разуме, мы все же принимаем его, коль скоро о нем говорит Каббала. Скептические высказывания в адрес гильгулим после Аризаля тем не менее все же встречаются, в частности, у Рашаша (р.Шмуэль Штрашон) (См. его комментарий на Бава Мециа 107а)

Однако сама эта неоднозначность позволяет искать прежде всего такую интерпретацию «перевоплощения душ», которая может сочетаться с идеей воскресения. Я предпринимал попытки такого рода интерпретации (см. «Вести»-2 от 7.09.00 и от 1.02.01) и не стану возвращаться к этому вопросу. Упомяну лишь то, что для огромного числа иудеев «гильгуль нешамот» - это «гильгуль» жизненных задач, т.е. миссий, призваний, талантов, а не самих человеческих «я», что не противоречит ни вере в воскресение, ни вере в Бога Израиля. По-видимому, именно это представление о перевоплощении и следует признать аутентичным для еврейской традиции.

Тем не менее, нельзя отрицать, что немало иудеев понимают «гилгуль» точно так же, как индуисты понимают свою «самсару». В значительном числе таких случаев мы имеем дело с причудливой мировоззренческой химерой, возможной благодаря общей философской неискушенности. Однако нередко вера в перевоплощение знаменует собой последовательную подмену Бога Израиля схематизированной «первопричиной», которая «не это, и не это».

Таким образом, позволительно сказать, что пресловутое «паломничество на восток» уже несколько веков продолжается внутри самого иудаизма, причем без отказа от практики накладывания тфиллин и т.п.

В науке доминирует мнение, что значительное влияние на становление каббалы оказали гностики. Борхес повторяет его как общее место: «Метод каббалистов был предопределен их стремлением инкорпорировать положения гностиков в иудейский мистицизм – с тем чтобы привести его в согласие с Писанием и с ортодоксией. В любом случае нетрудно понять, в чем же заключается метод каббалистов, начавших применять свою необычную науку на юге Франции, на севере Испании, а затем в Италии, в Германии, с течением времени и в других местах. Приходят каббалисты и в Израиль, хотя происходят они не оттуда, происходят они скорее от гностических мыслителей и катар»

Между тем это научное поверье носит чисто спекулятивный характер. Не имеется никаких документов, говорящих хоть что-либо о взаимоотношениях катар и евреев. Подозрения относительно гностического происхождения веры в гильгуль в этом отношении обоснованы ничуть не больше любого другого элемента каббалы. Так, Гершом Шолем пишет: «Учение о переселении душ, гилгуль... впервые сформулировано в «Сефер-ха-бахир»… Можно предположить, что каббалисты Прованса, написавшие или издавшие «Сефер-ха-багир», заимствовали ее у катаров, являющихся до 1220 года главной религиозной силой в Провансе. Катарская ересь, которая была выкорчевана только в результате кровавого крестового похода, представляла собой позднейшую и разбавленную другими элементами форму манихейства, и в качестве таковой она упорно придерживалась доктрины метемпсихоза».

При всей спекулятивности этого предположения оно может показаться правдоподобным. Уж слишком выбивается идея перевоплощения из общих основ иудаизма, чтобы мы могли исключить внешнее влияние. Но в то же время неужели религия воскресения могла воспринять идею, отрицающую воскресение, из рук своего злейшего идейного врага? Ведь катары полностью заимствовали свое учение у Маркиона, не просто почитающего «всесовершенное существо» истинным божеством, но и считающего Бога евреев… сатаною.

Может быть, правильнее предположить другое, а именно, что идея перевоплощения явилась из внутренних источников иудаизма, но исходно имела ввиду иной смысл - смысл перевоплощения «талантов», а не их обладателей?


 

Недельная глава Торы -

Aryeh Baratz: arie.baratz@gmail.com      webmaster: rebecca.baratz@gmail.com