ТЕОЛОГИЯ ДОПОЛНИТЕЛЬНОСТИ ПРЕЗУМПЦИЯ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ СВЕРХНОВОЕ ВРЕМЯ ТАМ И ВСЕГДА ДВА ИМЕНИ ОДНОГО БОГА МЕССИАНСКИЙ КВАДРАТ ДЕНЬ ШЕСТОЙ ТАМ И ВСЕГДА ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ АНТИСЕМИТИЗМ КУЛЬТУРА И КУЛЬТ МАТЕМАТИЧЕСКАЯ ТЕОЛОГИЯ РОМАНТИЧЕСКАЯ ТЕОЛОГИЯ ЕВРЕЙСКИЕ ПРАЗДНИКИ НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - БЕРЕШИТ НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - ШМОТ НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - ВАИКРА НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - БЕМИДБАР НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - ДВАРИМ HOME POLISH ENGLISH HEBREW E-MAIL ФОТОАЛЬБОМ ПУБЛИЦИСТИКА ИНТЕРНЕТ
НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - Вайехи
top.mail.ru

НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ ТОРЫ

БЕРЕШИТ (БЫТИЕ)

ВАЙЕХИ

ЭСХАТОЛОГИЧЕСКИЕ БУДНИ (5781-2020)
МИССИЯ АССИМИЛЯЦИИ (5778-2017)
БЕЗГРЕШНЫЙ ЙЕШУ (5777-2017)
СВЕРХПРИРОДНАЯ ПРИРОДА (5776-2015)
НОВОГОДНИЙ ПОСТ (5775-2015)
БУДУЩЕЕ И ВЕЧНОЕ (5774-2013)
РАСПИСАНИЕ ПОСЛЕДНЕГО ДНЯ (5773-2012)
ЕДИНОБОЖИЕ (5772-2012)
СТРАХ ОБОЖЕСТВЛЕНИЯ (5770-2010)
ДУХОВНОЕ ПРЯМОХОЖДЕНИЕ (5769-2009)
ВЫСШЕЕ МОГУЩЕСТВО (5768-2007)
ЧУДЕСНОЕ СОЛНЦЕСТОЯНИЕ (5767-2007)
ЩИТ АВРААМА (5766-2006)
СВОБОДА И ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ (5765-2005)
МЕЖДУ СВЯТЫМ И СВЯТЫМ (5763-2003)
CМЕРТЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ (5762-2002)

ЭСХАТОЛОГИЧЕСКИЕ БУДНИ ("Вайехи" 5781 - 31.12.2020)

Время, предшествующее Машиаху - это период перехода, когда законы одной формы существования сменяются законами другой формы. Комфортно находиться в утробе, не менее комфортно находиться также и в подходящей среде обитания, но пробиваться между этими мирами, то есть продвигаться по родовым путям, мучительно всем – и роженице и плоду!

Дурные предчувствия

В главе «Ваихи» приводятся благословения, данные Йаковом его сыновьям, которым предшествовало обещание открыть будущее: «И призвал Йаков сыновей своих, и сказал: соберитесь, и я возвещу вам, что случится с вами в последствии дней («беахарит аямим»). Сойдитесь и послушайте, сыны Йакова, и послушайте Израиля, отца вашего». (49:1-2)

Раши так комментирует слова «и я возвещу вам»: «Он желал раскрыть конец (срок конечного избавления), но Шехина устранилась от него, и он стал говорить другое».

Тем не менее, позже пророчества относительно последних дней все же прозвучали: «И будет, в последствии дней («беахарит аямим») утвердится гора дома Господня как вершина (всех) гор, и возвысится над холмами, и устремятся к ней все народы. И пойдут многие народы, и скажут: "давайте взойдем на гору Господню, в дом Бога Иакова, чтобы Он научил нас путям Своим и чтобы пошли мы стезями Его". Ибо из Цийона выйдет Тора и из Йерушалаима – слово Господне. И рассудит Он народы, и даст поучение многим народам; и перекуют они мечи свои на орала, и копья свои – на садовые ножницы; не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать» (Иешайя 2:2).

Картина, как мы видим, радужная. Особенно на фоне многочисленных мрачных прозрений, которыми переполнены книги пророков, угрожающих Израилю бедствиями, если народ не прекратит отступничество.

Между тем в книгах пророков отсутствует одно предсказание, касающееся приближения «последних дней», которое весьма распространилось в конце периода второго Храма и вскоре после него, – и это ожидание полного морального разложения общества.

Действительно, в «последние дни» древнего мира, накануне средневековья, в пору, когда стала записываться Устная Тора, в нее были внесены следующие грозные предостережения:

«Перед приходом Мессии все государства погрязнут в неверии, и не будет упрека… Перед приходом Мессии умножится наглость людская, поднимутся цены, даст виноградник плоды, но вино будет дорого, ибо пьянство умножится и неверующих будет большинство… Перед приходом Мессии Дом Собрания станет домом разврата, Галилею порушат войны, мудрецов подвергнут позору, боящихся греха презирают, правда отсутствует, юноши стыдят старцев, пожилые встают перед молодыми, сын позорит отца, дочь восстает против матери, невестка против свекрови, враги человеку домашние его» (Сота, 49-б).

«Не придет Мессия, пока не сократится число учащих Тору, или пока не исчезнет последняя монета в кармане, или пока не отчаются ждать избавления, как сказано… Сказал рабби Йоханан: «Когда увидишь поколение, на которое беды льются рекой, — жди его!… Сказал рабби Ицхак «До той поры сын Давида не придет, доколе все страны не встанут на путь неверия» (Санэдрин, 97-а). «Сказал рабби Янай: Увидишь поколение за поколением бранящих и поносящих имя Бога, — жди шагов царя Мессии» (“Шир-Аширим”, гл. 2).» «Сказал рабби Леви: «Сын Давида придет при поколении наглом, достойном уничтожения. Сказал рабби Аба Бар-Каана: «Сын Давида придет при поколении, лицо которого подобно собачьему» (Мидраш “Шир — а-Ширим”, гл. 4).

Аналогичные высказывания звучали в ту пору также и в среде христиане: «Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся» (2-е послание Павла к Тимофею 3:1-2).

Схожие предчувствия выражаются и в самом Евангелии: «ученики наедине спросили: скажи нам.., какой признак Твоего пришествия и кончины века? …. Восстанет народ на народ, и царство на царство… и тогда соблазнятся многие, и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга; и многие лжепророки восстанут, и прельстят многих; и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь» (Мф.24:3-12).

Но откуда были получены эти сведения, о которых в пророческих книгах не говорилось ни слова? Из какого источника черпались эти дурные предчувствия? Вопрос этот тем более интересен, что пророчество в ту пору считалось уже иссякшим.

Переходный период

Прежде всего, эти предсказания легко связать с подразделением истории на три периода, подразделением, восходящим к пророку Элияху. Как сказано: «Учили в доме учения Элияу: шесть тысяч лет существует мир. Две тысячи лет — Хаос, две тысячи лет — Тора, две тысячи лет — время Машиаха» («Авода зара» 99а).

В соответствии с хронологией, выводимой из сроков, указанных в масоретском тексте, мессианский период (4000 от сотворения мира) наступал в 240 году нашей эры.

Иными словами, как для иудеев, так и для христиан того периода – это предсказание-предчувствие касалось самого ближайшего будущего. Мессианская эра была при дверях; то, что приход Машиаха (для христиан его повторный приход) затянется на тысячелетия, никто не ожидал.

Это, во-первых, а во-вторых, ожидание катастроф, ожидание крушения всех устоев основывалось во многом на общих соображениях, на осознании переходного периода как кризисного.

Во всяком случае, Магараль в «Нецах Исраэль» (35) дает этим древним прогнозам именно такое объяснение. Выражение «хевлей машиах» обычно переводят как мессианские мучения, но можно истолковать это слово и как схватки, т.е. мучения связанные с родовыми муками.

Время предшествующее Машиаху, предшествующее моменту, когда «утвердится гора дома Господня как вершина (всех) гор» - это период перехода, когда законы одной формы существования сменяются законами другой формы. Комфортно находиться в утробе, не менее комфортно находиться также и в подходящей среде обитания, но пробиваться между этими мирами, то есть продвигаться по родовым путям, мучительно всем – и роженице и плоду!

Особенности предмессианской эры можно сравнить так же с особенностями переходного, подросткового периода. Покладистый благоразумный ребенок, достигнув известного возраста, вдруг начинает делать глупости, словно пьянея от обрушившейся на него «взрослой» жизни. Прежнее существование, строящееся на доверии старшим, прекращается, нового опыта взрослой жизни нет, и глупости совершаются подростком одна за другой. Пройдут годы, он придет в себя, станет взвешенным и адекватным, но до самой старости, с изумлением вспоминая те свои похождения, будет восклицать: «Грехов юности моей не поминай… Господи» (Теилим 25:7).

Безумства «переходного возраста» начались у человечества в 1-ю мировую войну, по завершении которой Швейцер писал: «Сейчас уже для всех очевидно, что самоуничтожение культуры идет полным ходом. Даже то, что еще уцелело от нее, ненадежно. Оно еще производит впечатление чего-то прочного, так как не испытало разрушительного давления извне, жертвой которого уже пало все другое.... Без борьбы и без шума культура постепенно пришла в упадок. Ее идеи отстали от времени; казалось, они слишком обессилили, чтобы идти с ним в ногу…».

За минувшее столетие кризис лишь усилился. Объединенная Европа деморализована и дезориентирована, США и Израиль – разорваны; Академия Запада и его «независимые» СМИ поражены социалистическим скудоумием, выдаваемый ими за «либерализм».

Как справедливо пишет Александр Иличевский: «Многое в нашей эпохе чудовищно, XX век, вероятно, похвалил бы своего последователя. Все сгнило в королевстве - зеркала, события, конфликты, противостояния и т.д. Я не хочу к этому иметь никакого отношения. Реально. Наотрез. Я не хочу и не собираюсь иметь мнение обо всем. И мне кажется это стремление - иметь позицию - не только добровольной сдачей. Я не принимаю, когда непременно нужно встать на ту или иную сторону. Иными словами - даже "чума на оба ваши дома" и "отсутствие выбора тоже выбор" - это не то, что я имею в виду. И не в усталости дело. Мир настолько стал плох, что не только нет веры ни во что, кроме человека и ситуации, но и понимаешь, что выеденного яйца не стоят твои усилия по разбору полетов».

Мне кажется, что все симптомы последних дней, названные еврейскими мудрецами и христианскими апостолами – в полном наличии. Можно ждать перемен.

МИССИЯ АССИМИЛЯЦИИ ("Вайехи" 5778 - 28.12.2017)

При том, что в целом иудаизм чурается внешних влияний и воспринимает ассимиляцию однозначно негативно, именно ассимиляция задает общую динамику Священной истории.

49-я ступень

В недельной главе «Вайехи» рассказывается о последних днях Йакова, причем немалое место уделяется благословению, данному Йаковом сыновьям Йосефа – Эфраиму и Менаше, которых Йаков объявил своими детьми: «И было, после этих событий сказали Йосефу: вот, отец твой болен. И он взял двух сынов своих, Менаше и Эфраима…И увидел Израиль сыновей Йосефа, и сказал: кто эти? И сказал Йосеф отцу своему: это сыновья мои, которых дал мне Бог здесь. И сказал тот: возьми же их ко мне, и я благословлю их. … И простер Израиль правую руку свою, и положил на голову Эфраима, хотя он младший, а левую на голову Менаше; умышленно положил он так руки свои, хотя Менаше был первенцем. И благословил Йосефа, и сказал: Бог, пред которым ходили отцы мои, Авраам и Ицхак, Бог, пасущий меня с тех пор, как я существую, до сего дня, Ангел, избавивший меня от всякого зла, да благословит отроков сих; и да будет наречено имя мое и имя отцов моих, Авраама и Ицхака, и да расплодятся они во множестве среди земли…. И благословил он их в тот день, сказав: тобою будет благословлять Израиль, говоря: "да сделает тебе Бог, как Эфраиму и Менаше"» (48:1-20).

Так и случилось: потомки Израиля благословляют своих сыновей словами "да сделает тебе Бог, как Эфраиму и Менаше".

Чем так примечательны два этих отпрыска Йакова, что им стремятся уподобить своих детей все евреи? Ведь и благословение, данное Йакову его отцом Ицхаком звучит не хуже («Да послужат тебе народы, и да поклонятся тебе племена;… проклинающие тебя – прокляты; благословляющие тебя – благословенны!» 27:29).

Почему бы тогда не благословлять Израиль словами: «Да сделает тебе Бог, как Йакову»?

Исчерпывающий ответ дать, наверное, трудно, но согласно наиболее принятому объяснению, Эфраим и Менаше отличились тем, что дорожили своими «еврейскими корнями». Они родились в царском дворце, воспитывались среди аристократов в традициях Египта, но в то же время с любовью приняли свою родню – грубых пастухов, явившихся из дальней Кнаанской провинции. Эти с головой ассимилированные принцы не погнушались бедными родственниками, а на равных вошли в семью.

Действительно, драгоценное свойство, без него не прожить ни в рассеянии, ни даже в земле Израиля. В критическую минуту вспоминать о своем священном происхожлении, и упрямо возвращаться к нему.

Как мы знаем, этим свойством в полной мере обладал Моше – он вырос в доме Паро, но остался привязан к своему народу, проникался его бедами, и в конце концов был послан избавить его из рабства.

Если приглядеться, то станет ясно, что на этом качестве, на его «использовании» держится одна из основных миссий Израиля: исправлять мир. Т.е. исправлять мир, не только обогащая его собственными истинами Откровения, но и обогащаясь достижениями самого этого внешнего мира, продвигать его, и при этом до конца все же не отдаваться ему.

В целом традиции иудаизма свойственно дистанцироваться от внешних культур, и уж тем более от культов. Ассимиляция представляет собой растрату драгоценного пламени на пустые и даже вредные начинания.

«И распространилось имя твое между народами из-за красоты твоей, ибо совершенна она в великолепии Моем, что возложил Я на тебя, слово Господа Бога! Но ты понадеялась на красоту твою, и стала блудить, (пользуясь) именем своим, и изливала распутство твое на всякого проходящего, (говоря): Ему достанется (красота моя)» (Йезезкель 16:15).

Однако определенная осведоменность необходима уже хотя бы затем, чтобы адекватно в этом мире ориентироваться. Так рабби Иеуда Галеви пишет: «Члены великого Сангедрина обязаны были иметь познания во всех науках, как истинных, так и порожденных фантазией или основанных на взаимном согласии людей, так что кроме прочего они знали и магию и языки. Но чтобы в Сангедрине всегда было семьдесят таких ученых, необходимо распространение наук в народе, тогда, если не станет одного из них, его сможет заменить другой, ему подобный» (Кузари 2:64).

Итак, при том, что в целом иудаизм чурается внешних влияний и воспринимает ассимиляцию однозначно негативно, именно ассимиляция задает общую динамику Священной истории.

Падающий шалаш

Не будем забывать, что исходу из Египта предшествовало не только посвящение Моше во все тонкости египетской премудрости, но и погружение в «египетские мерзости», что сыны Израиля принадлежли чуждой вере, находясь, согласно Зоару, на 49-ой ступени нечистоты (при том, что с 50-ой нет возвращения). Именно ассимиляция, таким образом, задает общую диспозицию, именно погружение в культуры и даже культы народов формируют духовное бытие.

В Талмуде говорится, что в день разрушения Храма родился Машиах, и что он обитает и ворот Рима. (Хелек 98). В сущности, эта талмудическая формула явилась основой сионистского проекта.

Магараль почти буквально формулирует это, сравнивая (в 28 главе книги «Нецах Исраэль») Машиаха, обитающего у ворот Рима, с Моше, воспитанным во дворце Паро. Как Моше был избавителем, впитавшим в себя все достижения египетской культуры и освоившим управленческие навыки египетского принца, также и грядущий Машиах придет из чуждой (римской) культуры, используя ее достижения. «Знай, что царство Израиля - это царство выделившееся («нивделет») из языческого царства. Машиах восходит и увеличивается в среде царства инородного, подобно тому, как плод выходит из скорлупы. Языческие царства считаются скорлупой царства Израиля. Он подобен плоду, когда плод созревает, то скорлупа падает с него».

Комментируя эти размышления Магараля, рав Ури Шерки отмечает, что совсем не случайно политический сионизм был создан евреем весьма отдаленным от родной традиции, и глубоко погруженным в традицию внешнюю, «римскую». Достаточно отметить, что в 13 лет Герцль отмечал не бар-мицву, а проходил конфирмацию и долгое время не видел для евреев лучшей доли нежели полная ассимиляция.

Герцль в гораздо большей мере был погружен во внешнюю культуру, чем был знаком со своей. Но именно он, именно подобные ему совершили (оказавшийся успешным) сионистский рывок. Шалаш Давида падает («сукат давид анофелет») (Амос 9:11), но именно этот шалаш и есть пристанище мессианских душ.

Многие евреи ассимилировались без остатка, погрузившись на 50-ю степень нечистоты, но известно немало историй, когда еврейские души всплывали даже после целой жизни, проведенной на 49-ой ступене.

Например, Рахель Левин, литературный салон которой вошел в историю германской культуры начала ХIХ века, в какой-то момент осознала, что у нее могла быть и лучшая доля. Когда-то она писала: «Я представляю себе, что когда меня забросили в этот мир, неземное существо при входе вырезало в моем сердце ножом следующие слова: «У тебя будет необыкновенная чувствительность, ты сможешь видеть вещи, недоступные для глаз других людей, ты будешь благородной и великодушной... Но я чуть не забыл одну вещь: ты будешь еврейкой!» Из-за этого вся моя жизнь превратилась в медленную агонию. Я могу влачить существование, сохраняя неподвижность, но все усилия жить причиняют мне смертельную боль, а неподвижность возможна лишь в смерти... именно отсюда проистекает все зло, все разочарования и все бедствия... ».

Всю свою жизнь Рахель отождествлялась с германским гением, всю свою жизнь она преодолевала свое еврейство, пока вдруг не осознала, что «одна эта вещь», которая так выводила ее из себя, стоит всех сокровищ мира. Муж Рахели, Карл-Август Фарнхаген фон Энзе, сохранил для человечества слова, произнесенные ею на смертном одре: «То, что всю жизнь было моим самым большим позором, самым жутким страданием и несчастьем – то, что я родилась еврейкой, - я теперь ни за что бы не отдала».

Так работает благословение «да сделает тебе Бог, как Эфраиму и Менаше».

БЕЗГРЕШНЫЙ ЙЕШУ ("Вайехи" 5777 - 12.01.2017)

Исследования Флуссера и других еврейских исследователей Евангелий с полным правом можно представить не частными разработками, а углублением того собственно иудейского подхода, согласно которому Йешу следовал словам мудрецов, «тщательно соблюдал Тору Израиля».

Обожествление

Недельная глава «Вайехи» начинается словами: «И жил Йаков в земле египетской семнадцать лет; и было дней Йакова, годов жизни его, сто сорок семь лет. И подошло время Израилю умереть, и призвал он сына своего Йосефа, и сказал ему: если я нашел благоволение в очах твоих, то положи руку твою под бедро мое и окажешь мне милость и верность: не хорони меня в Египте» (47:28-29).

В мидраше Берешит Раба (96) это нежелание Йакова быть погребенным в Египте объясняется страхом оказаться обожествленным местными язычниками. Возможно, именно благодаря этим мерам с Йаковом этого не произошло, однако с одним из его отдаленных потомков по имени Йешу из Нацрата приключилась именно такая незадача: его последователи сочли своего наставника божеством.

В какой мере сам Йешу дал повод для такого развития событий? В какой мере он ответственен за сложившееся церковное учение? Что об этом может сказать еврейская традиция?

В сущности никто и никогда в Израиле не считал, что взгляды Йешу имеют какое-то отношение к церковным. Считается, что Талмуд приписывает Йешу занятие колдовством, однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что талмудические образы «колдунов» настолько не соответствуют образу евангельского Иисуса, что естественней заключить, что это другие лица.

Действительно, в Сангедрин (107) говорится о том, что при царе Яннае, правящем за столетие до Понтия Пилата, некий Йешу Аноцри был отлучен от общины своим учителем рабби Йеошуа бен Перахией, после чего «поклонился черепку» и «сбил Израиль с пути».

В других местах (Сангедрин 43а, Сангедрин 67а и «Тосефта Сангедрин 10:11) сообщается о некоем Йешу Бен Стаде, который был казнен в Лоде, а не в Иерусалиме. Он был побит камнями по приговору еврейского суда за колдовство, а не распят по приговору римского прокуратора за претензию на царский титул. И в том и в другом случае сходство с евангельским Иисусом, как мы видим, отсутствует.

Кроме того, имя Йешу упоминается в трактате Гитин (57), где описывается, как задумавший принять иудаизм римлянин Онкелос советуется по поводу своих планов с находящимися в гееноме душами Тита, Билама и Йешу Аноцри. Тит и Билам отговаривают Онкелоса принять иудаизм, между тем Йешу поддержал его, сказав о евреях: «Ищи им добра, и не ищи зла; кто выступает против Израиля, как будто повреждает зеницу ока своего» (Захария 2:12).

Далее сообщается, что Йешу претерпевает наказание за насмехательство над словами мудрецов.

Между тем в этом фрагменте опять же нет никаких признаков того, что Гемара имеет в виду того самого Йешу Аноцри, к которому принято возводить христианскую религию. Напротив, читателю естественней заключить, что беседовавшим с Онкелосом еврейским грешником являлся какой-либо из двух других одноименных персонажей, а именно Бен Стада или ученик рабби Йеошуа бен Перахии. Таким образом, возникает впечатление, что мудрецы не считали Йешу ответственным за церковное учение, и поэтому приписали авторство новой ереси сомнительным колдунам.

Если же предположить, что в трактате Гитин говорится именно о евангельском Иисусе, то и тут мы должны признать, что по мнению мудрецов он не разделяет церковной доктрины, а значит отвечает за нее не в большей мере, чем Йаков отвечал бы за «теорию» собственного обожествления, если бы сделался предметом культового поклонения египтян.

В любом случае мудрецам было совершенно очевидно то, что некоторые христиане стали сознавать лишь век назад, а именно, что «эллинистическое христианство превратило Иисуса в «Сына Божия», приписав ему божественную «природу», и таким образом ввело в обиход способ рассмотрения его личности, абсолютно чуждый ему самому» (Бультман).

Но когда и где Йешу смеялся над словами мудрецов? Никакие источники не дают нам ни одного такого примера.

Упрямые факты

ХХ век был отмечен многочисленными исследованиями евангельского текста в его иудейском контексте. Многочисленные исследователи приходили при этом к одному и тому же выводу: при всем стремлении евангелистов представить Йешу отрицателем учения мудрецов, сам он его, безусловно, придерживался.

Так Хаим Макобби пишет: «Аргументы, которые Евангелия приводят как используемые Иисусом против фарисеев, на самом деле суть фарисейские аргументы. Стиль проповеди Иисуса также типично фарисейский. Он был фарисеем, и описание его в качестве антифарисея есть часть попытки представить его мятежником против еврейской религии, а не мятежником против Рима».

Хаим Коэн: «Иисус не только свободно и естественно вращался в кругу фарисеев с детских лет, но продолжал учить их и «законоучителей», пришедших, очевидно, в качестве его учеников «из всех мест Галилеи и Иудеи и Иерусалима», а в субботние дни часто и охотно принимал приглашения фарисеев на трапезы».

Давид Флуссер: «Иисус видел в фарисеях живых наследников Моисея и потому говорил, что в жизни необходимо руководствоваться их учением. Это и понятно: хотя на Иисуса косвенное влияние, вероятно, оказало ессейское движение, он, в сущности, был укоренен в ортодоксальном, несектантском иудаизме, мировоззрение и практику которого представляли фарисеи».

Итак, никаких «насмешек» над словами мудрецов эти исследователи в евангелии не заметили. Откуда же приходит это обвинение?

По-видимому, из отношения церкви, для которой осмеяние учения еврейских мудрецов стало неотъемлемой частью вероисповедания. Мудрецы не могли не знать, что Йешу был ортодоксальным иудеем, но тень от церковных проклятий в адрес синагоги в их глазах не могла не лечь также и на него.

С одной стороны, мудрецы приписали авторство христианского учения сомнительным личностям – Бен Стаде и отлученному при Яннае Йешу Аноцри, а с другой - поместили в ад насмехавшегося над традицией «Йешу Аноцри», который однозначно не идентифицируется, но как правило все же отождествляется с основоположником христианства. Тем самым церковный грех презрения к мудрецам оказался перенесен на евангельского Йешу.

На протяжении веков отношение еврейской традиции к Йешу развивалось преимущественно в рамках этого переноса. Т.е. все образы отождествлялись. Так, например, Рамбам пишет: «Йешу Аноцри, который воображал, что он Машиах, и был казнен по приговору суда («бейт-дин»)» (Гилхот Малахим 11:4). Иными словами, Рамбам отождествляет евангельского Йешу с Бен-Стадой, и в результате утверждает, что «Христа» побили камнями евреи, а не распяли римляне.

И все же исходная неоднозначность талмудических образов всегда оставляла возможность альтернативного подхода, и тот же современник Рамбама рабейну Там считал, что Талмуд вообще не содержит упоминаний о евангельском Йешу.

Таким образом, в рамках иудаизма вполне допустим подход, согласно которому Йешу - ортодоксальный еврей, нисколько не повинный в том, что с ним приключилось. Подход этот (тождественный подходу упомянутых выше еврейских исследователей ХХ-го века) ясно выразил раввин Йаков Эмден (1698-1776) в своем комментарии к мидрашу «Седер Олам Раба ве Зута»: «Известно, что Аноцри (Назарянин) и его ученики тщательно соблюдали Тору Израиля («hизhиру ал шмират Торат-аИсраэлим»)... Согласно тому, что говорится в евангелии, Назарянин и его ученики вовсе не пришли затем, чтобы отменить Тору, не приведи Боже… Не правы считающие, будто Назарянин пришел полностью упразднить иудаизм, но только к народам пришел он, чтобы установить религию, которая на самом деле не новая, а старая - и это семь заповедей Ноаха. Что же касается сынов Израиля, то он обязывал их исполнять Тору до мельчайших деталей... Он всеми силами укреплял Закон Моше. Никто из наших мудрецов не заявлял столь громогласно как он, о важности вечного исполнения Торы».

Раввин Йаков Эмден значительный авторитет Нового времени, один из «ахроним», мнение которых (в силу лучшего обзора исторической перспективы) признается доминирующим над мнением предшественников. В тех редких случаях, когда кто-то из «ахроним» высказывается против принятого прежде мнения, его подход признается определяющим.

Таким образом, исследования Флуссера и других еврейских исследователей Евангелий с полным правом можно представить не частными разработками, а углублением того собственно иудейского подхода, согласно которому Йешу следовал словам мудрецов, «тщательно соблюдал Тору Израиля».

Но что это может значить? Как без малейшей со своей стороны вины можно оказаться в столь щекотливом положении?

Рассмотрение этого вопроса я намерен продолжить в следующей статье.

СВЕРХПРИРОДНАЯ ПРИРОДА ("Вайехи" 5776 - 24.12.2015)

В выглядящее природным еврейское избрание вмонтировано избрание сверхприродное, и этот парадокс отражен в частности в том пожелании, которым еврейские родители благословляют своих детей: "да сделает тебя Бог, как Эфраим и Менаше".

Эфраим и Менаше

В недельной главе «Ваихи» Йаков перед смертью прощается с сыновьями, напутствуя каждого особым благословением. Между тем этим напутствиям предшествует характерное «образцовое» благословение, данное Йаковом его внукам – Эфраиму и Менаше: «И было, после этих событий сказали Йосефу: вот, отец твой болен. И он взял двух сынов своих, Менаше и Эфраима. И известили Йакова, и сказали: вот, сын твой Йосеф приходит к тебе. И скрепился Израиль, и сел на постели…. И увидел Израиль сыновей Йосефа, и сказал: кто эти? И сказал Йосеф отцу своему: это сыновья мои, которых дал мне Бог здесь. И сказал тот: возьми же их ко мне, и я благословлю их. И глаза Израиля помутнели от старости: не мог он видеть. И подвел тот их к нему, и он поцеловал их, и обнял их. И сказал Израиль Йосефу: не надеялся я видеть твое лицо, и вот, показал мне Бог и потомство твое. И отвел их Йосеф от колен его, и поклонился лицом своим до земли. И взял Йосеф обоих: Эфраима в правую свою руку, к левой Израиля, и Менаше в свою левую, к правой Израиля, и подвел к нему. И простер Израиль правую руку свою, и положил на голову Эфраима, хотя он младший, а левую на голову Менаше; умышленно положил он так руки свои, хотя Менаше был первенцем. И благословил Йосефа, и сказал: Бог, пред которым ходили отцы мои, Авраам и Ицхак, Бог, пасущий меня с тех пор, как я существую, до сего дня, Ангел, избавивший меня от всякого зла, да благословит отроков сих; и да будет наречено имя мое и имя отцов моих, Авраама и Ицхака, и да расплодятся они во множестве среди земли. И увидел Йосеф, что отец его положил правую руку свою на голову Эфраима; и прискорбно было ему это. И взял он руку отца своего, чтобы свести ее с головы Эфраима на голову Менаше; И сказал Йосеф отцу своему: не так, отец мой, ибо этот – первенец; клади правую руку твою на его голову. И не согласился отец его, и сказал: знаю, сын мой, знаю; он также станет народом, он также будет велик; но меньший его брат будет больше его, и потомство его будет многочисленным народом. И благословил он их в тот день, сказав: тобою будет благословлять Израиль, говоря: "да сделает тебя Бог, как Эфраим и Менаше". И поставил Эфраима впереди Менаше» (48:1-20).

И действительно, эти слова "да сделает тебя Бог, как Эфраим и Менаше" все евреи добавляют при субботнем благословении своих детей. Считается, что это делается в честь того, что Эфраим и Менаше, выросшие при дворе Паро, тем не менее сразу идентифицировали себя со своей семьей – пришлыми пастухами.

Но что все же значит само это странное намерение Йакова подменить первенца вторым сыном, и не имеет ли и оно какое-то отношение к сложившемуся обычаю благословлять детей в субботу?

Раши объсняет странное действие Йакова и его слова «но меньший его брат будет больше его» тем, что от Эфраима произойдет Йеошуа Бин-Нун, который введет народ Израиля во владение землей и будет обучать его Торе, а также совершит великое чудо - остановит солнце в Гивоне и луну в долине Аялона.

Можно было бы удовлетвориться этим объяснением, и все же трудно не связать его так же и с тем, что некогда произошло с самим Йаковом, а именно с тем благословением, которое он получил от своего отца Ицхака, но которое исходно предназначалось не ему, а его старшему брату Эсаву.

Возможно, своим благословением Эфраима и Менаше Йаков узаконил саму возможность таких «рокировок», которые приключались в семье и до, и после того. Более того, эти перестановки представляют собой некую постянную примету наследования «сегулы» - еврейского избрания.

Сквозная примета

Действительно, ранее такая замена произошла с отцом Йакова – Ицхаком, который будучи первенцем Сары, все же не был первенцем Авраама, а наследовал ему по слову Всевышнего: «И увидела Сара, что сын Агари Египтянки, которого она родила Аврааму, насмехается. И сказала она Аврааму: выгони эту рабыню и сына ее, ибо не будет наследовать сын рабыни этой с сыном моим, с Ицхаком. И показалось это Аврааму весьма прискорбным из-за сына его. И сказал Бог Аврааму: не огорчайся ради отрока и рабыни твоей; все, что скажет тебе Сара, слушайся голоса ее, ибо в Ицхаке наречется род тебе. Но и сын рабыни, – народ произведу Я от него, потому что он потомок твой» (Береш 21:9-13).

Позже первенцы Израиля были заменены коленом Леви. «И Господь говорил Моше так:… И выделишь ты Левитов из среды сынов Израиля, и станут Левиты Моими. После сего войдут Левиты служить при шатре соборном, когда ты очистишь их и вознесешь их возношением. Ибо вполне отданы они Мне из среды сынов Израиля вместо первоплодия всякой материнской утробы, (вместо) первенца всякого из сынов Израиля взял Я их Себе. Ибо Мой – всякий первенец у сынов Израиля, от человека до скота. В день поражения Мною всех первенцев в земле Египетской посвятил Я их Себе. И взял Я Левитов взамен всех первенцев у сынов Израиля. И отдал Я Левитов из среды сынов Израиля, отданы они Аарону и сынам его для исполнения службы за сынов Израиля при шатре соборном и для искупления сынов Израиля; дабы не было среди сынов Израиля мора при приближении сынов Израиля к святилищу» (Бемидбар 8:6-19).

Не раз мы встречаем в Писании, что избранником оказывается не первенец, а и вовсе последний сын в семье.

Так, про Гидона рассказывается: «И обратился к нему Господь, и сказал: иди с этою силою твоею и спаси Израиль от руки Мидьянитян. Ведь Я посылаю тебя. Но он сказал Ему: о, Владыко, чем мне спасти Израиль? Ведь семейство мое беднейшее в (колене) Менаше, а я младший в доме отца моего. И сказал ему Господь: Я буду с тобою, и ты поразишь Мидьянитян, как одного человека. И сказал он ему (ангелу): если я обрел милость в очах твоих, то сделай мне знамение, что ты говоришь со мною» (Шофтим 6:14-17).

То же касается и Давида: «И провел Ишай семерых сыновей своих пред Шмуэлем, но Шмуэль сказал Ишаю: не избрал этих Господь. И сказал Шмуэль Ишаю: нет больше отроков? И сказал тот: еще остался меньший; вон он пасет овец. И сказал Шмуэль Ишаю: пошли (за ним) и приведи его, ибо мы не сядем (за трапезу), пока не придет он сюда. И послал тот, и привели его. А он был румяный, с красивыми глазами и миловидный. И сказал Господь: встань, помажь его, ибо это он. И взял Шмуэль рог с елеем, и помазал его среди братьев его; и снисходил дух Господень на Давида с того дня и позже» (2 Шмуэль 16:10).

С одной стороны, наследие «сегулы» связано с первородством, но с другой, оно им до конца не обоспечено, и в последнем счете достигается лишь удостоившимися. В выглядящее природным еврейское избрание вмонтировано избрание сверхприродное, и этот парадокс отражен в частности в том пожелании, которым еврейские родители благословляют своих детей: "да сделает тебя Бог, как Эфраим и Менаше".

НОВОГОДНИЙ ПОСТ ("Вайехи" 5775 - 01.01.2015)

Перевод ТАНАХа на греческий язык, сделанный в III—II веке до н.э., предопределил его превращение в «Ветхий завет» в I веке н.э.

Сакрализация Израиля

В недельной главе «Вайехи» повествуется о смерти Йакова: «И жил Йаков в земле Египетской семнадцать лет; и было дней Йакова, годов жизни его, сто сорок семь лет. И подошло время Израилю умереть, и призвал он сына своего Йосефа, и сказал ему: если я нашел благоволение в очах твоих, то положи руку твою под бедро мое и окажешь мне милость и верность: не хорони меня в Египте. И дабы лечь мне с отцами моими, вынесешь ты меня из Египта и похоронишь меня в их гробнице. И тот сказал: я сделаю по слову твоему. И сказал: клянись мне! И тот клялся ему». (47:28-31)

Завершается наша глава «Вайехи», а вместе с ней и книга «Берешит», аналогичным призывом, обращенным Йосефом к своим потомкам: «И сказал Йосеф братьям своим: я умираю; но Бог верно вспомнит о вас и выведет вас из земли этой в землю, о которой клялся Аврааму, Ицхаку и Яакову. И заклял Йосеф сынов Израилевых, говоря: верно вспомнит Бог о вас, тогда вынесите кости мои отсюда. И умер Йосеф ста десяти лет. И набальзамировали его, и положили в ковчег в Египте» (50:24-26).

Желание праотцев быть похороненными в Кнаане кажется вполне естественным. Как выразился Александр Сергеевич Пушкин: «И хоть бесчувственному телу /Равно повсюду истлевать,/ Но ближе к милому пределу/Мне все б хотелось почивать».

Такое пожелание становится тем более оправданным, когда «милый предел» оказывается пределом «святым», и нет ничего удивительного в том, что еврейская традиция вполне солидаризуется с пушкинскими настроениями. Во всяком случае, именно в таком ключе позволительно понять объяснение, даваемое Раши: «умершие и погребенные за пределами земли Кнаан восстанут из мертвых лишь после мучительного перехода под землей». Истлевать все равно где, но воскресать – не все равно.

Тем не менее, Раши не удовлетворяется только этим объяснением и приводит другое. Со ссылкой на Берешит раба (96) он поясняет, что Йаков не желал быть погребенным в Египте, потому что в этой стране было принято поклоняться покойникам как божествам, и он опасался превращения себя в такой объект идолопоклонства.

Как известно, напасть эта приключилась с одним из его отдаленных потомков, и сегодня, когда Новый год христиан совпал с постом 10 тевета, приуроченным среди прочего так же и к завершению перевода ТАНАХа на греческий язык - на этом вопросе вполне уместно подробнее остановиться.

Суп с топором

Прежде всего следует отметить, что то почитание со стороны народов, которого стремился избегнуть Йаков, и то, которому подвергся Йешу из Нацрата, все же не являются одним и тем же почитанием.

Любая вера в божественность какого-либо человека во времена Йакова была возможна по той простой причине, что любой бог имел облик, и не было никакого логического запрета его таким образом воображать. Если богом может быть солнце, кошка, или даже целая дубовая роща, то почему им не может оказаться также и какой-то человек?

По-видимому, Йаков опасался именно такой сакрализации, опасался, что он будет почитаем, как один из богов.

Между тем, когда христиане объявили божеством известного потомка Йакова, они привнесли в эту ситуацию два совершенно новых элемента. Во-первых, они объявили этого человека не каким-то «одним из богов», а тем самым единым Богом, который в принципе не может иметь видимого образа, а во-вторых, при этом они совершили нечто большее - они совершили «умозаключение», они «поняли», что этот самый «единый», «невидимый», «невоплотимый» Бог евреев «стал человеком, чтобы человек стал Богом».

Христианская вера – это в основе своей теология, она целиком опирается на определенную интеллектуальную конструкцию, в интересах которой трактуется все Св.Писание.

В момент своего дарования Тора, как сообщает агада, звучала одновременно на семидесяти языках земли, и ее переводы с иврита на другие наречия по большому счету традицией приветствуются. Что же касается перевода ТАНАХа на греческий язык, то он вообще пользуется исключительными привилегиями: согласно Мишне (Мегила 1:8), свиток Торы в греческом переводе – так называемая «Септуагинта» - является пригодным для чтения в собрании молящихся (См. также «Гилхот тфилин» 1:19) .

Что же тогда побудило иудаизм объявить пост по случаю завершения этого перевода, сделанного семьюдесятью еврейскими мудрецами? Что заставило традицию объявить Септуагинту «львом, посажанным в клетку»?

Именно то, что перевод этот на поверку оказался «концептуальным», то, что он не только принес свет Торы греческому народу, но и привнес в саму Тору общие эллинские понятия, искажающие распространение ее света во Вселенной.

Перевод ТАНАХа на греческий язык, сделанный в III—II веке до н.э., предопределил его превращение в «Ветхий завет» в I веке н.э.

Обитатели Олимпа были слабыми и страстными личностями, которые так же трепетали перед судьбой, как и простые смертные, но они были осязаемы и доступны. И поэтому, когда их «видимую» форму христианство наполнило «невидимым» еврейским содержанием, успех предприятия оказался столь же впечатляющим, сколь и неоднозначным: выросшая на христианской основе цивилизация ознаменовалась как ярым антисемитизмом, так и небывалым прогрессом в самых разнообразных сферах человеческого духа.

В известной русской сказке постоялец-солдат убедил скупую хозяйку извлечь из ее тайников значительные пищевые запасы, чтобы научить ее, как можно приготовить суп из топора. Аналогичным образом оказались обмануты и язычники, для которых таким «топором» оказалась идея боговоплощения. Народы целиком и полностью вложились в монотеистическое предприятие, как только вообразили, будто бы невоплотимый Бог (в рамках нашей аллегории – несъедобный предмет) способен воплотиться (свариться). Идея «воплощения» оказалась тем топором, который вынудил эллинский мир заглотнуть некоторые еврейские идеалы.

Но съедобный и питательный суп не выплескивают вместе с угодившим в него куском железа. Топор желающие осторожно удаляют, в трапезе же принимают участие все.

Поэтому даже те, кто (вопреки разрешению рава Эльдада Замира) не встречают полночь на 1 января с салатом Оливье и бутылкой газированного вина; даже те, кто постятся в этот день по случаю его совпадения с 10 теветом, даже они так или иначе пользуются христианским календарем, и по уважительному поводу обращаются к христианской хронологии.

Как сказано: «Голос – голос Йакова, руки – руки Эсава» (Береш 27:22). Вера Израиля не мешает ему ценить многочисленные успехи и достижения своего брата Эсава.

БУДУЩЕЕ И ВЕЧНОЕ ("Вайехи" 5774 - 12.12.2013)

Пророк говорит о сокрытом, но о том сокрытом, которое в свое время явится в этом земном мире, а не о тех тайнах «грядущего мира», в которые посвящаются души, распростившиеся со своей жизнью. Между тем соприкосновение «будущего» и «потустороннего» иногда все же происходит.

Мистика и пророчество

В недельной главе «Вайехи» говорится о том, как перед смертью Йаков намеревался приоткрыть будущее своим детям, но заговорил о другом: «И призвал Йаков сыновей своих, и сказал: соберитесь, и я возвещу вам, что случится с вами в последствии дней («беахарит аямим»). Сойдитесь и послушайте, сыны Йакова, и послушайте Израиля, отца вашего. Рувен, первенец ты мой! крепость моя и начаток силы моей» (49:1-2).

Комментаторы поясняют эту неожиданную смену повестки дня тем, что в тот момент Шехина отступила от Йакова. На первый взгляд это может показаться странным: ведь казалось бы, ничто так не раскрывает духовные каналы, как приближение к смерти. Для того чтобы соприкоснуться с миром духов, не нужно даже переживать клиническую смерть, иногда достаточно просто тяжело заболеть. Сколько всевозможных видений бывает у людей перенесших серьезное заболевание.

Суждение, высказанное на этот счет Достоевским в романе «Преступление и наказание», представляется естественным до банальности: «Они говорят: «Ты болен, стало быть, то, что тебе представляется, есть один только несуществующий бред».…. Ну а что, если так рассудить: «Привидения — это, так сказать, клочки и отрывки других миров, их начало. Здоровому человеку, разумеется, их незачем видеть, потому что здоровый человек есть наиболее земной человек, а стало быть, должен жить одною здешнею жизнью, для полноты и для порядка. Ну а чуть заболел, чуть нарушился нормальный земной порядок в организме, тотчас и начинает сказываться возможность другого мира, и чем больше болен, тем и соприкосновений с другим миром больше, так что когда умрет совсем человек, то прямо и перейдет в другой мир».

Между тем в действительности пророческое вдохновение и то, что называется «мистические тайны» (приоткрывающиеся в сумеречной околосмертной зоне), находятся в совершенно разных плоскостях. Пророческое состояние, состояние Божественного наития как раз предельно посюсторонне, то есть оно не только переживается здоровыми людьми, но и предметом его является исключительно земная жизнь. Как пишет Магараль в книге «Тиферет Исраэль» (57), пророчество касается будущего земных людей, а не их потустороннего вечного существования. Пророческое вдохновение очень «материалистично», оно целиком посвящено земной жизни, но молчит о тайнах загробного мира. Пророк говорит о сокрытом, но о том сокрытом, которое в свое время явится в этом земном мире, а не о тех тайнах «грядущего мира», в которые посвящаются души, распростившиеся со своей жизнью.

Итак, в каком-то отношении даже ожидаемо, что умирающий пророк лишается своего вдохновения.

Между тем соприкосновение «будущего» и «потустороннего» иногда все же происходит, причем в первую очередь это касается как раз «последствия дней». Так, оставаясь вполне «земным», одно эсхатологическое пророчество Йешаяу явственно приоткрывает мир грядущий, то есть приносит нам из будущего сенсационную новость вполне мистического характера: «Не будет больше солнце светом дневным для тебя, и сияние луны не будет светить тебе, но будет тебе Господь светом вечным, и Бог твой – великолепием твоим. Не зайдет уже солнце твое, и луна твоя не скроется, ибо Господь будет для тебя светом вечным, и окончатся дни скорби твоей. И народ твой, все праведники, ветвь насаждения Моего, дело рук Моих для прославления, навеки унаследуют страну, Меньший станет тысячей, и младший – народом сильным. Я, Господь, в назначенное время ускорю это». (60:19-22)

Действительно, на основании этих пророческих слов Талмуд приходит к заключению, что весь Израиль имеет удел в мире грядущем!

Грядущий мир

Глава «Хелек» трактата «Сангедрин» начинается словами «Весь Израиль имеет удел в мире грядущем. Как сказано «Народ твой все праведники, навеки унаследуют землю» (Иешайя 60.21)

Далее, правда, перечисляются исключения: «Но вот те, кто не наследуют. Те, кто не верят в воскресение мертвых, те кто не верят, что Тора дана с небес и эпикоросы», и даже даются персональные определения: «Аба Шауль сказал: трем царям и четырем простолюдинам нет удела в мире грядущем. Три царя: Йеровам, Ахав и Менаше… Четыре простолюдина: Билам, Доэг, Ахитофель и Гехезия”. Сангедрин (90-а).

Однако в дальнейшем Гемара находит слова в защиту всех перечисленных, всех кроме Билама.

На этом основании обыкновенно делается вывод, что все еврейские души не подлежат уничтожению, и в конечном счете избавляются от вечной смерти.

Я бы не решился утверждать, что это мнение единственное. Имеются источники, согласно которым и среди сынов Израиля имеются нечестивцы, души которых будут истреблены. Так в Гемаре (Рош-Ашана 17.а) сказано: «Преступники Израиля и преступники народов мира нисходят в гееном и судятся там двенадцать месяцев. А после этих двенадцати месяцев души эти сжигаются и рассеиваются у стоп праведников, как сказано «И будете топтать грешников, ибо станут они пеплом под ступнями ног ваших в тот день» (Малахи 3.21).

А книге в книге Моше Хаим Луцатто (1707-1746) «Маамар а'икарим» («Очерк основ»): «Гееном - это место, где осуществляется наказание душ. Они чувствуют боль и страдания, согласно с тем, что необходимо в каждой определенной ситуации. Так же, как существуют разные уровни наслаждения, есть и разные уровни страданий. В результате этих страданий искупаются дурные действия грешников, и если они становятся достойными награды, они очищаются от своих грехов и могут отдыхать. А если нет (не достойны награды), их наказывают до тех пор, пока не уничтожат. Но это происходит лишь с очень небольшим числом евреев».

И все же вера в окончательное избавление всех еврейских душ безусловно доминирует, и не может не вызывать вопросов. В самом деле, как можно помыслить свободу с гарантией? Разве возможность самоотрицания не является основным условием, основным залогом человеческого существования? Разве свобода может обходиться без ответственности? И если евреи, как верит иудаизм, сравнительно с неевреями наделены большей свободой, то казалось бы, именно они, а не народы имеют больший риск кануть в небытие? В следующей статье я попытаюсь глубже рассмотреть этот вопрос.

РАСПИСАНИЕ ПОСЛЕДНЕГО ДНЯ ("Вайехи" 5773 - 27.12.2012)

Предельный рубеж «конца истории» пророками обозначен – это 6000 лет от сотворения мира, как сказано: «Учили в доме учения (пророка) Элияху: шесть тысяч лет просуществует мир». Более того, еврейская традиция хранит подробное «расписание» событий последнего шестого тысячелетия. «Расписание» это строится на одном важном принципе, сообщенном Виленским Гаоном: «все дни сотворения мира - намек на шесть тысячелетий, соответствующие шести дням творения. Они проявляются в тысячелетиях, каждый в свой день и в свой час. И отсюда знай о приближении избавления».

Формула Виленского Гаона

В главе «Вайехи» приводятся благословения, данные Йаковом его сыновьям перед смертью. Причем этим благословениям предшествовало обещание открыть будущее: «И призвал Йаков сыновей своих, и сказал: соберитесь, и я возвещу вам, что случится с вами в последствии дней. Сойдитесь и послушайте, сыны Йакова, и послушайте Израиля, отца вашего». (49:1-2)

Раши так комментирует слова «и я возвещу вам»: «Он желал раскрыть конец (срок конечного избавления), но Шехина устранилась от него, и он стал говорить другое».

Точные сроки последнего избавления были сокрыты и от других еврейских пророков. Причем самостоятельное вычисление времени прихода Машиаха традицией не приветствуется. Так в трактате Сангедрин (97.б) сказано: «Да будут прокляты те, что исчисляют сроки и говорят: «Поскольку наступило время конца, а он не пришел, то уже не придет» - а жди его, как сказано «если замедлит, жди его, ибо придет непременно» (Хаваккук 2.3)… рабби Натан сказал: «Этот стих проникает и опускается в глубины бездны». Раши в свою очередь следующим образом комментирует эти слова Гемары: «Как у бездны нет конца и края, так человек не может постичь до конца этот стих, ибо нет конечного срока для Мессии, а только «если замедлит, жди его», и для него не существует ограничения во времени».

Между тем предельный рубеж пророками все же обозначен – это 6000 лет от сотворения мира, как сказано: «Учили в доме учения (пророка) Элияху: шесть тысяч лет существует мир. Две тысячи лет – хаос, две тысячи лет – Тора, две тысячи лет – время Машиаха» (Авода зара 9а).

Более того, еврейская традиция хранит подробное «расписание» событий этого последнего шестого тысячелетия. «Расписание» это строится на одном важном принципе, сообщенном Виленским Гаоном в одном его комментарии к книге «Зоар»: «все дни сотворения мира - намек на шесть тысячелетий, соответствующие шести дням творения. Они проявляются в тысячелетиях, каждый в свой день и в свой час. И отсюда знай о приближении избавления». Так, например, два сотворенных в четвертый день светила Виленский Гаон ставил в соответствие с Первым и Вторым Иерусалимским Храмом, возведенными именно в четвертом тысячелетии после сотворения Адама.

В этой связи особый интерес представляет следующая детализация событий шестого дня творения, предложенная в трактате Сангедрин (38): "В первый час был замешан прах, во второй придана форма, в третий создана фигура, в четвертый в него была вселена душа, в пятый он был поставлен на ноги, в шестом он дал имена животным, в седьмой час была создана Хава, в восьмой взошли на постель двое - сошли четверо, в девятом часу был дан запрет вкушать от древа познания, в десятом часу нарушили заповедь, в одиннадцать часов человек был судим и в двенадцать изгнан" (аналогичные версии последовательности событий шестого дня приводятся в мидрашах «Пиркей рабби Элиэзер» и «Псикта де-рав Кахане»).

Почасовая сводка

В романе Ури Шахара «Мессианский квадрат» предпринимается попытка привести соответствие этих почасовых событий шестого дня с историческими событиями шестого тысячелетия, поделенного на двенадцать «часов» (соответствующих 83.3 годам). В этом сочинении представлена следующая таблица:

«1-ый час Шестого тысячелетия, в период с 1240 (5000) по 1323 (5083) год - в истории замешивался материал, из которого изготовлялся человек.

2-ой час с 1323 (5083) по 1406 (5166) - человеку придавалась форма;

3-ий час с 1406 (5166) по 1490 (5250) - создавалась его фигура,

4-ый час с 1490 (5250) по 1573 (5333) - в человечество была вселена душа;

5-ый час с1573 (5333) по 1656 (5416) - человечество встало на ноги;

6-ой час с 1656 (5416) по 1740 (5500) - оно стало давать имена животным;

7-ой час с 1740 (5500) по 1823 (5583) – была создана женщина;

8-ой час с 1823 (5583) по 1906 (5666) - на постель поднялись двое, и спустились четверо (родились Каин и Эвель);

9-ый час с 1906 (5666) по 1989 (5749) - человечество получило запрет вкушать от древа познания;

10-ый час с 1989 (5749) по 2073 (5833) - человечество нарушит запрет,

11 часов т.е. в 2156 году (5916) - человечество будет судимо и

12 часов - в 2240 году (6000) - будет изгнано (по другой версии, прощено)».

Как легко можно заметить, в годы крушения советской империи человечество вступило, по-видимому, в самый драматический период своей истории – вкушение от запретного плода. Впрочем, послушаем, как прокомментировал эту таблицу герой романа Андрей Безродин: «Проторенессанс и Ренессанс – это подготовительный период, период замеса и придания формы. А входит душа нового свободного человека как раз на излете Ренессанса, в век Коперника, в век великих географических открытий – то есть с 1490 по 1573 год. Человеческая независимость ведь, в самом деле, с великих географических открытий началась, тогда человек стал покидать берега родных конфессий и уплывать в Неведомое. А смотри дальше, как все точно сходится: именно в эпоху Шекспира и Сервантеса, то есть с 1573 по 1656 год, когда "рвалась связь времен", человечество «встало на ноги», стало ходить без помочей традиционных учений.

Период с 1656 по 1740 год явно совпадает с началом Нового времени, с периодом зарождения классической науки и научной систематизации: Линней и его предшественники. Так что с именами, которые даются животным – все просто в яблочко. Ну, а с 1740 по 1823 - час "создания женщины" – также удивительно точно совпадает. Ведь это время зарождения женской эмансипации, пора «классического феминизма». Восьмой час – с 1823 по 1906. В этот час Адам вошел к Еве и родил Каина и Авеля? Это тоже соответствует. Ведь это и в самом деле «медовый час» человечества, в который пожинались плоды истории, но еще не предчувствовался ужас надвигающейся катастрофы. Девятый час - 1906 по 1989 - эпоха тоталитаризма: человечество получило серьезное предупреждение... И, наконец, наступивший в 1989 году десятый час - загадочный и тревожный... человечество нарушает запрет, человек достигает всезнания».

Итак, «конец света», ожидавшийся неделю назад по случаю завершения календаря племени майя, так и не наступил. Но, как мы видим, согласно еврейской традиции, конец истории все же предвидится, причем ближайшие десятилетия обещают быть в этом отношении весьма насыщенными и драматичными.

ЕДИНОБОЖИЕ ("Вайехи" 5772 - 05.01.2012)

Ответственность за процветание или разорение хозяйства несет каждый работник, но в последнем счете оно все же возлагается на хозяина, владеющего всем и организовавшего всё. То же и в семье: родители наказывают ребенка за разбитое окно, но именно они потом вставляют его. Так и Всевышний, хотя человек ослушался и взбунтовался против Него, Он принимает на Себя ответственность за все его злодеяния. Именно так позволительно понять слова, сказанные Им через пророка: «Образующий свет и сотворивший тьму, делающий мир и сотворивший зло, Я - Всевышний, делающий все это».

Слушай Израиль!

В недельной главе «Вайехи» рассказывается о последних днях жизни Йакова: «И призвал Йаков сыновей своих, и сказал: соберитесь, и я возвещу вам, что случится с вами в последствии дней. Сойдитесь и послушайте, сыны Йакова, и послушайте Израиля, отца вашего». (49:1-2)

В трактате Псахим (56 а) по этому поводу говорится: «Иаков хотел открыть сыновьям день конца изгнания, но божественное вдохновение покинуло его. Сказал он: может быть, есть негодные среди детей моих. Как у Авраама, от которого произошел Ишмаэль, или как у отца моего Ицхака, от которого произошел Эсав. Сказали ему сыновья: «Слушай Израиль, Бог наш, Бог един». Говоря этим: как в твоем сердце есть лишь Единый, так в наших сердцах нет никого, кроме Единого».

Итак, «символ» еврейской веры, записанный в книге Дварим, (6:4) «Слушай, Израиль (Шма Исраэль), Господь, Бог наш, Господь один», согласно преданию, впервые был произнесен двенадцатью праотцами еврейского народа у постели их умирающего отца. И в этом нет ничего странного. Иго небес предшествует игу заповедей. Прежде чем быть заповеданной "свыше", вера в Единого должна была быть свободно исповедана "снизу" самим еврейским народом.

Итак, у смертного одра Израиля двенадцать его сыновей подтвердили свою преданность предшествовавшему откровению. Они исповедали то, что открыл их прапрадед Авраам, и о чем в следующих словах рассказывается в мидраше «Берешит раба» (Лех леха) в связи со словами псалма: «Слушай дочь и всмотрись, и преклони ухо твое, и забудет народ свой и дом отца твоего» (Тегил 45:11): «Сказал рабби Ицхак: это подобно тому, как один человек ходил от места к месту и увидел дворец, и вот он горит. Воскликнул: неужели скажешь, что у дворца этого нет хозяина? Взглянул на него хозяин дворца и сказал: я этот хозяин. Так, поскольку отец наш Авраам возгласил: скажешь, что этот мир без властелина? Взглянул на него Святой, благословен Он, и сказал: Я этот Властелин мира. «И возжелает Царь красоты твоей, Он Господин твой»... Тот, кто увидит красивое строение, дворец, поймет и признает, что есть хозяин у этого дворца, и мудрый архитектор построил его. Но заметив, что дворец в огне, ибо злодеи сжигают мир, подумает, может быть нет хозяина? Пока не откроется ему сам Хозяин и скажет: Я этот Властелин дворца, и намеренно, по замыслу Моему он объят пламенем».

В провозглашении этого безраздельного бескомпромиссного единоначалия заключена соль иудейской веры, которая вполне однозначно просматривается в ряду высказываний Св. Писания: «Все создал Господь во имя Свое, даже и злодея для дня беды". (Притчи 16:4); "Кто может приказать, чтобы исполнилось нечто, (чего) не повелел Господь?" (Плач 3:37); «Поднимусь ли в небеса – там Ты, постелю ли (себе) в преисподней – вот Ты!» (139:8). Наконец, чтение «Шма Исраэль» предваряет благословение, в которые включены следующие слова пророка: «Ради того, чтобы узнали от востока и до запада, что нет никого, кроме Меня, Я - Всесильный, и нет другого. Образующий свет и сотворивший тьму, делающий мир и сотворивший зло, Я - Всевышний, делающий все это» (Ишайя 45:6-7)

Высшая ответственность

Позиция эта может вызвать недоумение. Как такое возможно? Что за шизофрения? Каким образом одно и то же лицо может совершать дела согласные со своей волей, и одновременно противные ей? Какой тогда смысл имеют угрозы грешникам? («если не будешь слушать гласа Господа, Бога твоего... пошлет Господь на тебя проклятие, смятение... пока не будешь истреблен» (Двар 28:15-20)»).

Существуют объяснения, принятые прежде всего среди мусульман и христиан, позволяющие понимать эту действительность фаталистически. Так, например, апостол Павел пишет: «Писание говорит фараону: для того самого Я и поставил тебя, чтобы показать над тобою силу Мою и чтобы проповедано было имя Мое по всей земле. Итак, кого хочет, милует; а кого хочет, ожесточает. Ты скажешь мне: "за что же еще обвиняет? Ибо кто противостанет воле Его?" А ты кто, человек, что споришь с Богом? Изделие скажет ли сделавшему его: "зачем ты меня так сделал?" Не властен ли горшечник над глиною, чтобы из той же смеси сделать один сосуд для почетного употребления, а другой для низкого?» (9:18-21)

Но человек не горшок – он живое и свободное существо, и он действительно выставляет претензии Творцу. Поэтому этот парадокс правильнее рассматривать сравнивая его не с гончарным делом, а с... литературным. В самом деле, реализуя свою единую творческую волю, романист выводит одного героя положительным, а другого отрицательным. Но при этом герои свободны и, в рамках задуманного сюжета, могут менять изначальные планы автора. Так в своих воспоминаниях дочь Льва Толстого Татьяна Львовна описывает такую сцену: "Часто, желая отдохнуть или поразмыслить о написанном, отец прибегал к пасьянсу, но раскладывая карты, все же думал о своем. Он загадывал: если пасьянс выйдет, он сделает так, если нет - поступит иначе. Зная эту его привычку, я спросила его:

- Ты что-то задумал?

- Да.

- А что?

- А вот что. Если пасьянс выйдет, Нехлюдов женится на Катюше, если нет, я их не поженю.

Когда отец закончил пасьянс, я его спросила. - Ну и что же?

- А вот что, - сказал он, - пасьянс вышел, но Катюша не может выйти за Нехлюдова...

И он мне рассказал забавный случай из жизни Пушкина, о котором ему поведала княгиня Мещерская. "Однажды Пушкин поведал княгине: "Представьте себе, что сделала моя Татьяна? Она отказала Онегину. Этого я от нее никак не ожидал". Так вот - заметил отец - когда персонаж создан писателем, он начинает жить собственной жизнью, независимой от воли автора. Автору остается только следовать его характеру..."

Сергей Довлатов выразился на этот счет еще категоричней: «Персонажи неизмеримо выше своего творца. Хотя бы уже потому, что не он ими распоряжается. Напротив, они – им командуют».

Итак, как мы видим, герой очень часто кричит своему автору: «Ты не так меня сделал». Как мы видим, единая творческая воля автора вполне согласуется со свободой волей его героев, зачастую принимающих самые непредсказуемые решения.

Но кроме того, в приведенных фрагментах Св.Писания, провозглашающих сохранение полных авторских прав Бога на любые злодейства, можно усмотреть и иной смысл – смысл последней ответственности.

В самом деле, ответственность за процветание или разорение хозяйства несет каждый работник, но в последнем счете оно все же возлагается на хозяина, владеющего всем и организовавшего всё. То же и в семье: родители наказывают ребенка за то что он разбил чье-то стекло, но именно они потом вставляют его.

Так и Всевышний, хотя человек ослушался и взбунтовался против Него, Он принимает на Себя ответственность за все его злодеяния. Именно так позволительно понять слова, сказанные Им через пророка: «Образующий свет и сотворивший тьму, делающий мир и сотворивший зло, Я - Всевышний, делающий все это». Эти слова означают: Мир горит, но ты не должен бояться, у этого мира имеется Хозяин.

СТРАХ ОБОЖЕСТВЛЕНИЯ ("Вайехи" 5770 - 31.12.2010)

Страх обожествления

Недельная глава «Вайехи» начинается словами: «И жил Яаков в земле египетской семнадцать лет; и было дней Яакова, годов жизни его, сто сорок семь лет. И подошло время Израилю умереть, и призвал он сына своего Йосефа, и сказал ему: если я нашел благоволение в очах твоих, то положи руку твою под бедро мое и окажешь мне милость и верность: не хорони меня в Египте.» (47:28-29)

Раши со ссылкой на Берешит Раба (96) объясняет это нежелание Иакова быть погребенным в Египте страхом, что египтяне станут поклоняться ему как божеству.

Но с чем было связано это неожиданное опасение? Почему ничего подобного Иаков не ожидал в земле Кнаан? Разве там не было таких же язычников, отправляющих культы, мало чем отличающиеся от египетских?

Естественно предположить, что опасение Иакова было связано именно с особенностью египетской религиозности, было связано с практикой египтян обожествлять своих скончавшихся политических лидеров. Наблюдая в течение семнадцати лет за египетской жизнью, Иаков мог прийти к заключению, что такая «почесть» угрожает его сыну - Йосефу, и, соответственно, также и ему как его отцу. В этом случае египтяне поклонялись бы Иакову как какому-то проявлению одного из своих божеств.

Однако не исключено, что ситуация была и более сложной. Не исключено, что семья Иакова была замечена какими-то египтянами как весьма неординарная в религиозном отношении. Не исключено, что какие-то египтяне оказались под большим впечатлением от личности самого Иакова, как позже некоторые из них оказались под впечатлением от личности Моше, как сказано: «Моше был весьма велик в земле Египетской, в глазах рабов Паро и в глазах народа». (Шмот 11:1-3)

Когда речь дойдет до истории исхода евреев из Египта, я надеюсь подробнее остановиться на вопросе почитания Моше египтянами, но сейчас ограничусь лишь упоминанием следующих слов Торы: «Народ же увидел, что Моше долго не сходит с горы, и собрался народ к Аарону, и сказали ему: встань, сделай нам божество, которое шло бы пред нами; ибо сей муж, Моше, который вывел нас из земли Египетской, – не знаем, что с ним случилось.». (32:1)

Некоторые понимают эти слова именно в том смысле, что египетские фанаты Моше, вышедшие вместе с евреями, уже давно обожествили своего лидера, и именно поэтому, когда он исчез, стали подыскивать ему божественную замену. Иными словами, Иаков мог опасаться, что вокруг поклонения ему как божеству будет стоять не природный египетский культ, а искаженный культ его собственной религии, а именно поклонение истинному (а не ложному богу) в лице человека.

Как известно, подобный культ со временем действительно образовался. Богом неожиданно был объявлен не римский император, а еврейский ребе, распятый по приговору римского прокуратора!

Христианская идея

Иудаизм нельзя удивить парадоксом присутствия Бесконечного в ограниченном протяженном пространстве. Например, относительно слов Торы: "Поставят Мне святилище, и Я буду обитать среди них» (Шмот 25:8) в мидраше «Шмот раба» говорится: «Когда Моше услышал эти слова, он сказал: Но ведь сказано «Небеса и выси небес не могут вместить Тебя" (1 Малахим 8:27). Ответил Всевышний: Это не так, как ты думаешь. Построй шатер из двадцати балок на северной стороне, из двадцати на южной и из восьми на западной, и Я спущусь на землю и явлю Себя в этом ограниченном пространстве». Однако, как известно, ни к какой идее Боговоплощения это не привело. Евреи признают свою исключительную близость к Создателю, даже считают себя носителями самой Божественной искры, однако при этом они в такой же мере противятся собственной сакрализации, как и сакрализации инородцев.

В рамках этой статьи я не рассчитываю найти точную формулировку, позволяющую отличить в этом пункте иудейский и христианский подходы. Здесь мне достаточно отметить только одно связанное с этим вопросом расхождение: если иудейская религиозная стихия отмечена открытостью и диалогичностью, то христианская характеризуется онтологической завершенностью; если для иудея история ежесекундно творится его преданностью Завету и отступлением от него, то для христианина история уже свершилась в недрах самого Божества.

В той мере, в какой еврей готов признать в христианстве производную своей идеи, он видит в ней одновременно также и ее фиксацию, если угодно… ее распинание. В этом смысле главнейший религиозный символ христиан – распятие - символичен дважды. Эта фиксация обнаруживает себя на всех уровнях. В этом смысле достаточно сравнить еврейский ТАНАХ, открытый истории и продолжающийся в ней, и христианскую Библию, забегающую вперед исторического процесса и делающую вид, будто бы все уже позади, будто бы итог истории уже подведен.

Так, Соловьев в своей работе «Русская идея» пишет: «Если взять нашу христианскую Библию, собрание книг, начинающееся книгой Бытия и кончающееся Апокалипсисом, и разобрать ее помимо каких бы то ни было религиозных убеждений, как простой исторический и литературный памятник, то мы принуждены будем признать, что перед нами произведение законченное и гармоничное: создание неба и земли и падение человечества в лице первого Адама - в начале, восстановление человечества в лице второго Адама, или Христа, - в центре, и в конце апокалиптический апофеоз, создание неба нового и земли новой "в них же правда живет", откровение преображенного и прославленного мира, Нового Иерусалима, нисходящего с небес, скинии, где Бог с людьми обитает (Алок. XXI). Конец произведения связан здесь с началом, создание мира физического и история человечества объяснены и оправданы откровением мира духовного, представляющего совершенное единение человечества с Богом. Дело завершено, круг замкнулся, и даже с чисто эстетической точки зрения ощущается удовлетворение. Посмотрим теперь, как заканчивается Библия евреев. Последняя книга этой Библии есть "Дибрэ-га-ямим", книга Парали-поменон, и вот заключение последней главы этой книги: "Так говорит Кир, царь Персидский: "Все царства земли дал мне Бог небесный; и Он повелел мне построить ему дом в Иерусалиме, что в Иудее. Кто есть из вас - из всего народа Его? Да будет Бог его, с ним и пусть он туда идет!"

Между этим заключением и заключением христианской Библии, между словами Христа во славе Его: "Я Альфа и Омега, начало и конец; я даю жаждущему от источника воды живой даром; победивший унаследует все, и Я буду его Богом и он будет Мне сыном", между этими словами и словами царя персидского, между этим домом, который надлежит воздвигнуть во Иерусалиме иудейском, и жилищем Бога и с Ним людей в новом Иерусалиме, сходящем с небес, контраст воистину поразительный. С точки зрения евреев, отвергающих великую универсальную развязку своей национальной истории, открытую в Новом Завете, пришлось бы признать, что сотворение неба и земли, призвание, возложенное на патриархов, миссия Моисея, чудеса Исхода, откровение на Синае, подвиги и гимны Давида, мудрость Соломона, вдохновение пророков - что все эти чудеса и вся эта святая слава привели в конце концов лишь к манифесту языческого царя, повелевающего горстке евреев построить второй Иерусалимский храм, тот храм, бедность которого по сравнению с великолепием первого вызвала слезы у старцев Иудеи и который впоследствии был расширен и украшен идумейцем Иродом лишь для того, чтобы быть окончательно разрушенным солдатами Тита. Итак, не субъективный предрассудок христианина, а памятник национальной мысли самих евреев ясно доказывает, что вне христианства историческое дело Израиля потерпело крушение». Как мы видим, даже вполне сочувствующий еврейству христианин может не понимать его главных духовны преимуществ.

Книга евреев - принципиально открытая книга, книга, перерастающая в историю. ТАНАХ заканчивается признанием еврейского культа языческим царем, т.е. началом распространения света Торы среди народов. Однако этот этап очевидно не может быть достоянием чисто еврейской книги, каковой является ТАНАХ. Представляя собой (в определеном срезе) описание истории еврейского народа, ТАНАХ заканчивается ровно в том месте, где эта его история начинает становиться также и достоянием всего человечества. Но сама история при этом не прекращается.

ДУХОВНОЕ ПРЯМОХОЖДЕНИЕ ("Вайехи" 5769 - 08.01.2009)

Авраам и Ицхак

В недельной главе "Вайехи" говорится: "И глаза Израиля помутнели от старости: не мог он видеть. И подвел тот их к нему, и он поцеловал их, и обнял их. И сказал Израиль Йосефу: не надеялся я видеть твое лицо, и вот, показал мне Бог и потомство твое. И отвел их Йосеф от колен его, и поклонился лицом своим до земли. И взял Йосеф обоих: Эфраима в правую свою руку, к левой Израиля, и Менаше в свою левую, к правой Израиля, и подвел к нему. И простер Израиль правую руку свою, и положил на голову Эфраима, хотя он младший, а левую на голову Менаше; умышленно положил он так руки свои, хотя Менаше был первенцем. И благословил Йосефа, и сказал: Бог, пред которым ходили отцы мои, Авраам и Ицхак, Бог, пасущий меня с тех пор, как я существую, до сего дня, Ангел, избавивший меня от всякого зла, да благословит отроков сих; и да будет наречено имя мое и имя отцов моих, Авраама и Ицхака, и да расплодятся они во множестве среди земли". (48.10-16))

Уже при первом своем явлении Иакову Всевышний связал Свое Имя с именами Авраама и Ицхака: "Я Господь, Бог Авраама, отца твоего, и Бог Ицхака" (28:13). Раши поясняет в этой связи: "Хотя мы не находим в Писании, чтобы Святой, благословен Он, связывал Свое Имя с праведниками при их жизни и писалось бы "Бог такого-то человека", ибо сказано: "Вот святым Своим не верит" (Иов 15, 15), здесь Он связал Свое Имя с Ицхаком. Поскольку его глаза померкли, и он безвыходно пребывал в доме, он как бы уже умер, и дурное побуждение не было властно над ним".

Позже, но все еще при жизни Ицхака, сам Иаков также прибегнул к этому имени: "И сказал Иаков: Боже отца моего Авраама и Боже отца моего Ицхака, Господи, сказавший мне: "возвратись в страну твою и на родину твою, и Я буду благотворить тебе!" Недостоин я всех милостей и всех благодеяний, которые Ты сотворил рабу Твоему; ибо я с посохом моим перешел этот Ярдэн, а теперь у меня два стана. О, избавь меня от руки брата моего, от руки Эсава, ибо я боюсь его: может быть, он придет и убьет меня и мать с детьми. А Ты сказал: "Я буду благотворить тебе и сделаю потомство твое, как песок морской, который неисчислим множества". (32:10-12)

К тому моменту, когда Иаков благословлял Эфраима и Менаше, Ицхак уже "приложился к народу своему", и обращение "Бог, пред которым ходили отцы мои, Авраам и Ицхак", было более чем оправдано. Но тем интересней продолжение благословения: "Бог, пасущий меня с тех пор, как я существую, до сего дня". Что это может значить?

Кто-то может обратить внимание, что в тот момент, когда Иаков на одном дыхании произносил эти слова, он был также слеп, как и некогда его отец Ицхак. Однако можно ли было об Иакове сказать, что "поскольку его глаза померкли, и он безвыходно пребывал в доме, он как бы уже умер, и дурное побуждение не было властно над ним"? Едва ли. Судя по тому, что слепой Иаков не только не был обманут зрячим Йосефом, но сам "провел" его, переменив благословение его сыновей, он ориентировался не хуже чем в молодости. В тот момент, когда Иаков благословлял Эфраима и Менаше, жизни Авраама и Ицхака были полностью завершены, их святости уже ничего не угрожало, и Имя Всевышнего можно было связывать с их именами. Между тем сам Иаков в тот момент еще был живым участником священной истории.

Как бы то ни было, в ту пору, когда все семейство Иакова сошло в Египет, сам Всевышний еще не называл Себя Богом Авраама, Бога Ицхака и Богом Иакова. В ту пору Он еще только "пас" последнего. И период этот очень интересен. Интересен в первую очередь тем, что Милость (Авраам) и Суд (Ицхак) были в тот момент еще не сбалансированы Справедливостью (Иаков), а тем самым их взаимоотношение можно рассматривать в их изолированности и чистой дополнительности.

На что это похоже? Я бы сравнил это с деятельностью рук и ног. Существует немало работ, в которых обе руки на равных, хотя и по-разному, участвуют в некоем едином координированном действии, которое не дано помыслить без какой-либо одной из рук. Будучи выполняемыми и правой и левой руками одновременно, эти работы являют собой явственный синтез. Такова, например, игра на музыкальных инструментах, жонглирование, ваяние и т.п. Итак, рукам свойственна синтетичность, их дело не дано расчленить. В то же время при работе, совершаемой ногами, обе конечности, во-первых, участвуют в ходьбе совершенно на равных, а во вторых, не создают в собственном смысле слова синтеза: ходьбу можно свести к поочередному передвижению на правой и левой ногах. Прямохождение, таким образом, можно уподобить тому моменту, когда милость и суд сосуществовали в необъединенном виде.

Ручная работа

Прямохождение буквально напрашивается на то, чтобы его рассмотрели как аллегорию герменевтического круга, то есть как взаимодействие суда (разум) и милости (вера). Как сказал Августин Блаженный: "Прежде чем поверить, необходимо понять. Прежде чем понять, необходимо поверить". Действительно, каждый верующий постоянно корректирует с помощью разума свою иррациональную веру. При этом работают оба начала, оба органа - мозг и сердце. Подвижный критичный ум и твердая незыблемая вера парадоксально сосуществуют в каждом акте полноценного человеческого бытия, как попеременная опора то на правую, то на левую ногу присутствует в прямохождении.

Тут можно заметить, что на самом деле при ходьбе у человека какая-то нога ведущая. Есть люди, у которых толчковая нога правая, есть у которых - левая. Соответственно есть люди, которые больше опираются на разум, и есть те, которые больше опираются на веру. И то и другое нормально. Эти люди всегда друг с другом поладят, во что бы они ни верили, и как бы в данный момент ни думали. Своей целью они ставят Истину, и, непрерывно осуществляя попеременное движение: движение веры, затем движение разума, - продвигаются к своей цели (в полном соответствии с принципом прямохождения). Тот же, кто отказывается от чего-то одного, от разума или от веры, кто скачет на одной конечности, тот вскоре либо вовсе останавливается, либо кончает тем, что опускается на землю и ползает как змей.

В этом смысле наше время несколько напоминает то время, когда Авраам и Ицхак приложились к народу своему, а Иаков еще продолжал свое земное странствие. В наше время диалектика суда и милости, разума и веры обнаруживает себя в диалектике двух опытов: секулярного и религиозного. При всем том, что опыты эти в некоторых сферах вполне эквивалентны (например, оба уважают свободу выбора), они по-прежнему продолжают оставаться предубеждены друг против друга.

В первую очередь это было характерно для периода классического сионизма. Старый (религиозный) и новый (светский) йешувы были различены между собой, как день и ночь. Рав Авраам Ицхак Кук, объявивший, что эти день и ночь относятся к единым суткам, что оба йешува составляют две части единой общины и несут бремя одной истории, положил начало их синтезу, перешел от грубого прямохождения к тонкой «ручной работе».

Часто можно услышать, что между харейдим и религиозными сионистами нет решительно никакой разницы, кроме отношения к государству Израиль. Формально, может быть, так оно и есть. Однако за этим формальным отличием просматривается также и отличие радикальное. Если харейдим представляются антагонистами светских людей и наоборот, то религиозные сионисты так или иначе впитывают в свой архетип оба опыта. Они не всегда умеют это последовательно преподать, но самим своим характером, самим своим образом жизни они неизменно свидетельствуют двойную лояльность. Эти люди умеют равно свободно ориентироваться как в секулярном, так и в религиозном мирах, а порой даже живо сопрягать их, владея всеми необходимыми навыками «ручной работы».

Однако религиозные сионисты не составляют большинства в израильском обществе. Большинство израильтян все еще продолжает оставаться разделенным на «хилоноим» и «харейдим». В трактате Сангедрин говорится, что при приближении Мессии будут разные периоды: первый, когда «Тора будет забываться учащими ее», и следующий, когда она будет «возвращаться к учащим ее». Согласно раву Куку, забывшие Тору светские сионисты продолжали оставаться евреями, «учащими ее», выполняющими замысел Всевышнего, и когда-нибудь, по мысли рава Кука, их опыт должен был бы вернуться в йешивы. Уже сын рава Авраама Ицхака - рав Цви Иегуда Кук, читая первый фрагмент приведенного талмудического высказывания, говорил: «надеюсь, что этот период уже позади», а читая второй - «надеюсь, что это уже началось»!

Наше время подобно последним дням жизни Иакова. С одной стороны наш праотец был уже близок к завершению своего жизненного пути, а с другой - продолжал в ней активно участвовать, что удерживало мир в состоянии «прямохождения».

ВЫСШЕЕ МОГУЩЕСТВО (Вайехи» 5768 - 20.12.2007)

Все то, что видится неевреям незыблемыми законами космоса, последними пределами и глубинами бытия, которым подчинены даже их боги, на самом деле является лишь определенным режимом, который Всевышний произвольно выработал для Своего удобства. Но Он задает режим, а не режим Его.

Невозвращенцы

В недельной главе "Вайехи" описывается смерть и погребение Иакова: «И окончил Яаков завещать сыновьям своим, и поднял ноги свои на постель, и скончался, и был приобщен к народу своему. И пал Йосэйф на лицо отца своего, и плакал над ним, и целовал его. И повелел Иосэйф слугам своим, врачам, бальзамировать отца его; и врачи набальзамировали Исраэйля. И исполнилось ему сорок дней; ибо так исполняется срок бальзамированным; и оплакивали его Египтяне семьдесят дней. А когда прошли дни плача по нем, сказал Иосэйф придворным Паро, говоря: если я приобрел благоволение в очах ваших, то скажите в уши Паро следующее: Отец мой заклял меня, сказав: вот, я умираю; в могиле моей, которую я выкопал себе в земле Кынаанской, там похорони меня. А теперь я взойду и похороню отца моего, и вернусь. И сказал Паро: взойди и похорони отца твоего, как он заклял тебя. И взошел Йосэйф хоронить отца своего. И взошли с ним все рабы Паро, старейшины дома его и все старейшины земли Египетской, И весь дом Йосэйфа, и братья его, и дом отца его. Только малюток своих и мелкий и крупный скот свой оставили в земле Гошэн. С ним взошли также колесницы и всадники; и был стан весьма велик. И дошли они до Горэн-Аатада, что по ту сторону Ярдэйна, и плакали там плачем великим и весьма сильным; и он свершал траур по отце своем семь дней. И увидели жители земли той, Кынаанеи, этот траур в Горэн-Аатаде, и сказали: велик этот траур у Египтян! Посему наречено имя месту тому Авэйл-Мицраим, что за Ярдэйном. И сделали сыновья с ним, как он заповедал им. И отнесли его сыновья его в землю Кынаанскую, и похоронили его в пещере поля Махпэйла, поля, которое купил Авраам в собственность для погребения у Эфрона Хэйтийца, пред Мамрэй. (49:33-50:14)

В следующем недельном чтении "Шмот" мы прочтем о том, как сыны Израиля оказались порабощены египтянами: «И восстал новый царь над Египтом, который не знал Йосэфа. И сказал народу своему: вот, народ сынов Израйлевых многочисленнее и сильнее нас. Давай перехитрим его, чтобы он не размножался; иначе, когда случится война, присоединится и он к неприятелям нашим, и будет воевать против нас, и выйдет из страны. И поставили над ним начальников работ, чтобы изнуряли его тяжкими работами. И он построил города запасов для Паро: Питом и Раамсэс.» (1:8-11)

Между тем из того, что написано в главе "Вайехи" ясно видно, что порабощение это началось гораздо раньше. В самом деле, почему сыны Израиля вернулись в Египет после погребения своего отца? Понятно еще Йосеф – у него была в Египте важная ответственная работа, но остальные-то братья? Почему они не остались в обетованной им земле? Писание указывает вполне ясную причину: "только малюток своих и мелкий и крупный скот свой оставили в земле Гошен" (50:8)

Кто и по какой причине оставляет своих малюток? Причем такое странное желание испытали вдруг все братья разом.

Мелкий и крупный скот, разумеется, никто зря гонять не станет. Но зачем тогда о нем вообще упоминать? Разве бы мы не удивились, если бы в рассказе о том, как Авраам взял Ицхака и отправился с ним на гору Мория, встетили бы фразу "а мелкий и крупный скот свой оставил дома"? Если человек покидает свой дом на ограниченное время, то очевидно, что основное свое имущество он дома и оставляет.

Фраза "только малюток своих и мелкий и крупный скот свой оставили в земле Гошен" может означать лишь то, что Паро разрешил сынам Израиля похоронить своего отца в пещере Махпела на том условии, что в качестве залога они оставят своих детей и свое имущество.

Советская действительность обогатила русский язык одним новым словом "невозвращенец". Отпуская ученых и деятелей искусства в заграничные турне и командировки, советские власти всегда тщательно следили за тем, что бы кто-либо из их близких оставался дома. Даже в этих условиях появлялись "невозвращенцы", но в целом это средство хорошо работало.

Далеко не все советские деятели искусства и науки ощущали себя рабами, они работали не в "шарагах", а в НИИ и театрах; они жили как хотели и, по меньшей мере, у себя на кухнях открыто говорили то что думали. И все же тот факт, что за границу вырваться было непросто, и лишь оставив на родине заложников, - явный признак рабства.

Божественный режим

Итак, даже первый министр Паро, Йосеф – был его рабом. Все граждане Египта от малого до великого были рабами Паро. Но был ли свободен сам Паро?

Для того чтобы отрицательно ответить на этот вопрос вовсе не нужно вникать в подчиненность его быта всевозможным условностям. Кто вообще свободен от них, кто свободен от какого-либо индивидуального режима?

Для того, чтобы признать Паро несвободным достаточного вспомнить то, что он воображал себя самим божеством, а ни одно языческое божество не бывает свободно.

С поразительным единообразием во всех национальных религиях все личные боги признаются выразителями чего-то безличного, какой-то стихии. Согласно вере народов, в последнем пределе всего сущего лежит не личность, а безличный рок, равно безучастный и к бога и к людям.

Суть языческого божества состоит в том, что он личина чего-то более "высокого", чего-то надличного и безличного и это безличное начало держит языческое божество мертвой хваткой. Рабство египтян было тотальным, ибо они просто не знали другой действительности.

Но ведь и иудаизм, вроде бы признает подчиненность Всевышнего каким-то процессам, которые позволительно объективизировать? Во всяком случае там, где идет речь о гневе Всевышнего и о Его суде, все начинает выглядеть достаточно безлично.

Так в Гемаре рассказывается, что в какой-то вполне определенный момент, обладающий известной (весьма незначительной) продолжительностью, Всевышний гневается на Израиль. Этот момент был открыт Биламу, и когда Билам, по поручению Балака, намеревался проклясть Израиль, то он выбрал для этого именно этот момент.

Но, как рассказывает Гемара, Всевышний рассердился в этот момент не на Израиль… а на самого Билама. Он сказал, ему: за то, что ты воображал, что твое знание Моего распорядка дня может помочь тебе проклясть Израиль, то изволь теперь благословить его в тот самый момент, когда Мне "положено" на него гневаться.

Все то что видится неевреям незыблемыми законами космоса, последними пределами и глубинами бытия, которым подчинены даже их боги, на самом деле является лишь определенным режимом, который Всевышний произвольно выработал для Своего удобства. Но Он задает режим, а не режим Его.

Между тем сама идея того, что Всевышний подчиняет Себя определенному порядку обнаруживается в иудаизме на каждом шагу. Мы встречаем "режимы" повсюду, начиная с диалектики древа сфирот и кончая Божественным распорядком дня, приводимого в трактате "Авода Зара": "«Сказал рав Иегуда, сказал Рав: Двенадцать часов во дне. Три первых Святой, да будет Он благословен, сидит и учит Тору, вторые три часа – судит весь мир, третьи три часа – сидит и питает весь мир – от рогов антилопы до яиц вшей, последние четвертые три часа – сидит и играет с левиатоном» (Авода Зара 3.б).

Эта потребность абсолютно свободного Всевышнего подчинять Свою жизнь какому-то режиму представляет собой отдельный вопрос, которого я, пожалуй, коснусь в следующий раз. Подводя же итог этой статьи можно сказать, что само это присутствие распорядка в Божественной жизни и является тем соблазном, который не способны преодолеть язычники.

Мало кто обращает внимание на то, что Ахашверош вовсе не отменил своего разрешения повсеместно истребить евреев, он лишь позволил евреям организовать самооборону. "Слово вышло из уст царя" и ничто не может изменить его («того, что написано именем царя и скреплено перстнем царским, нельзя отменить» (Эстер 8:7-8). Царь – языческий царь (божество) – вынужден быть своему слову верен. Языческие божества, равно как и языческие цари и языческие жрецы – рабы режима. В книге Блаватской "Из пещер и дебрей Индонезии" описывается история, как один царь пригласил к себе несколько мудрецов, и когда при прощании раздал им дары, то по случайности забыл одного. Восприняв это как оскорбление в свой адрес, мудрец проклял царя. Когда же царь, заметив свою ошибку, стал молить мудреца о прощении, последний заявил, что проклятие уже начало действовать, и он не в силах его остановить. Единственное, что он может еще сделать, так это уменьшить его силу, царь останется в живых, но лишится трона. Так и произошло.

Как это непохоже на еврейского Бога, который свободно меняет Свои решения и Свои планы, не опасаясь при этом выглядеть недостаточно могущественным.

ЧУДЕСНОЕ СОЛНЦЕСТОЯНИЕ («Вайехи» 5767 - 04.01.2007)

Cвоим утверждением, что «для Израиля солнцестояние действительно имело место, но для остального мира – нет», Магараль опередил человечество на века. Ведь эти слова означают лишь то, что для Израиля время замедлилось относительно остальных обитателей планеты! А такая возможность является одним из главных выводов теории относительности. По существу Магараль сказал ровно то, что через триста лет повторит Эйнштейн: «понятие одновременности лишено физического смысла»

Необычное благословение

В недельной главе «Вайехи» приводятся благословения, данные Иаковом своим сыновьям, в том числе Йосефу: «Росток плодоносный Йосеф, плодоносный над источником» (49:22). Однако непосредственно перед этим благословением Иаков благословляет сами плоды этого ростка, то есть детей Йосефа – Эфраима и Менаше: «И простер Израиль правую руку свою, и положил на голову Эфраима, хотя он младший, а левую на голову Менаше; умышленно положил он так руки свои, хотя Менаше был первенцем. И благословил Йосефа, и сказал: Бог, пред которым ходили отцы мои, Авраам и Ицхак, Бог, пасущий меня с тех пор, как я существую, до сего дня, Ангел, избавивший меня от всякого зла, да благословит отроков сих; и да будет наречено имя мое и имя отцов моих, Авраама и Ицхака, и да расплодятся они во множестве среди земли. » (48:14-15).

Благословения, данные Иаковом сыновьям Йосефа, стали общими в Израиле – родители благословляют своих сыновей словами: «Да благословит тебя Бог как Эфраима и Менаше».

Что же такого выдающегося содержится в этом благословении? Каковы его плоды? А они поистине небывалые. Как разъясняет Раши, это благословение Иакова проявило себя среди прочего в остановке солнца и луны на небосводе. «И воспел Иегошуа; перед Господом в тот день, в который предал Господь эморея сынам Израиля, и сказал пред глазами Израиля: солнце, у Гивона стой, и луна – у долины Айялон! И остановилось солнце, и луна стояла, доколе мстил народ врагам своим. Это ведь написано в Сефер Айяшар. И остановилось солнце среди неба, и не спешило к заходу почти целый день! И не было такого дня ни прежде, ни после него, чтобы слушал Господь голос человека, ибо Господь сражался за Израиль. И возвратился Иегошуа и весь Израиль с ним в стан, в Гилгал.» (Иешуа 10:12-15).

Раши объясняет это чудо именно благословением, данным Иаковом Эфраиму и Менаше, так как Иегошуа Бин-Нун был потомком Эфраима.

Раши вторит комментарий «Мецудат Давид»: «Это было записано как обещание в «Сефер Айяшар» (книге праведного), и это Тора, в которой сказано об Эфраиме: «и потомство его будет многочисленным народом» (Берешит 48:19) и это сказано об этом дне, когда солнце и луна стояли перед его потомком и весь мир услышал об этом».

Итак, согласно традиционному пониманию, благословение, данное Иаковом своим внукам Эфраиму и Менаше, сработало в самом поразительном изо всех описанных в ТАНАХе чудес – в стоянии светил, солнца и луны.

Кому-то такая связь может показаться более чем странной, и уж по меньшей мере отдаленной. Однако все станет на свои места, если мы примем во внимание, что чудо солнце- и луно-стояния объясняется традицией так же, как и сбывание пророческого сна Йосефа, в котором ему кланяются солнце и луна (Брешит 37:9).

Таким образом, благословляя детей Йосефа, Иаков как бы прорекал возможность грядущего чуда. Благословение, данное им Эфраиму и Менаше, в этом отношении явилось подтверждением подлинности его собственного пророческого сна.

Но что значит само это небывалое чудо? Как оно было возможно?

Мыслящий тростник

В предисловии к своей книге «Гвурот Ашем» Магараль разъясняет, что все чудеса подчинены каким-то своим чудесным закономерностям.

При этом обе эти обладающие закономерностями действительности, по мнению Магараля, существуют в разных плоскостях, так что они друг друга не задевают. Магараль пишет: «Для Иегошуа, и для Израиля солнцестояние действительно имело место, но для остального мира – нет, и это чудо обнаруживает еще большее могущество Всевышнего... Две противоречивые природы могут уживаться между собой... С одной стороны, сохраняется природное управление, а с другой возникает так же и чудесное. Ибо ясно, что чудесные закономерности выше естественных, и значит, солнце могло управляться в двух своих аспектах... Итак, солнце стояло по законом чудесным, и продолжало движение по законам естественным. Таким образом Иегошуа и его народ, который нуждался в чуде – получили его, а прочий мир, который в этом чуде не нуждался, управлялся естественнным образом».

Направление мысли Магараля представляется весьма интересным и перспективным. Уж слишком трудно себе представить, что вращение земли было действительно приостановлено.

Чтобы лучше понять проблему и ход мысли Магараля (1525-1609), следует отдать себе отчет, в какую эпоху он жил. А жил он в эпоху зарождения секулярной науки, он жил в период, когда Галилей (1564-1642) задал принципы новой физики, а идея Коперника (1473-1543) о вращении земли распространилась по всему миру. Напоминаю, что впервые Коперник высказал свою идею в 1515 году в «Малом комментарии», но подробно она была представлена в сочинении «Об обращениях небесных сфер», опубликованном лишь в год смерти ученого – в 1543.

Магараль был ранним современником Галилея и умер задолго до того, как Галилей написал свой «Диалог о двух главнейших системах мира – Птолемеевой и Коперниковой» (1632), но будучи философом и астрономом, Магараль не мог не задаваться галилеевскими вопросами, не мог не пытаться «раскрыть, в чем состоит то явление, которое должно было бы произойти, если бы существовало суточное обращение земли» («Диалог о двух главнейших системах мира»). А так выходило, что если бы земля приостановила на несколько часов свое вращение, и потом вновь возобновила бы его, то все человество оказалось бы дважды сбито с ног, что не могло не отразиться на описании соответствующего чуда в ТАНАХе. Но как мы читали, народ продолжал мстить врагам своим как ни в чем не бывало. А значит, во время чудесного солнцестояния земля продолжала свое естественное вращение.

Но как Магараль различал чудесные и естественные закономерности? Он различил их как материальную и интеллектуальную сферы. В своем предисловии к «Гвурот ашем» Магараль пишет: «знай, что ему (Аврааму) открылась истина: раньше люди ошибались и жили по воображению, но с того момента признали Создателя и положились на разум.... И потому весь материальный мир дал ему Всевышний, солнце, луну и вообще все. И знай, что материальное находится в подчинении у интеллектуального, и властвует им, и потому управлял Иегошуа солнцем и луной».

При этом опять же можно заметить, что Магараль не просто мыслит в едином ключе с великими мыслителями того времени, но по существу опережает их. Во всяком случае, слова Магараля станут для нас яснее, если их воспринять в контексте философской мысли его эпохи, ясно различившей так называемые субъект-объектные отношения.

«Мыслю – следовательно, существую», - скажет Декарт (1596-1650), позволивший себе усомниться в реальности солнца, луны и всех материальных предметов вообще. Со своей стороны споривший с Декартом Гассенди (1592-1655), провозгласит, что Св. Писание – это не учебник по физике, что истины науки и религии обитают в разных плоскостях. Что же касается верховного положения человеческой мысли в материальном мире, то Паскаль (1623-1662) выразил ее в следующих знаменитых словах: «Человек - это лишь тростник, и притом очень слабый по природе, но этот тростник мыслит. Пара, капли воды достаточно, чтобы его умертвить. Но если бы даже вселенная раздавила его, человек все-таки был бы более благороден, чем то, что его убивает, потому что он знает, что он умирает, а вселенная ничего не знает о том преимуществе, которое она имеет над ним. Итак, все наше достоинство состоит в мысли... Постараемся же хорошо мыслить: вот основа нравственности».

Говоря об интеллектуальном («сихли») и материальном («гишми») планах творения, Магараль, разумеется, не мог не подразумевать всех этих витающих в воздухе той эпохи суждений. Точнее, их предвосхищал.

Между тем своим утверждением, что «для Израиля солнцестояние действительно имело место, но для остального мира – нет», Магараль опередил человечество уже не на десятилетия, а на века. Действительно, ведь эти слова означают лишь то, что для Израиля время замедлилось... относительно остальных обитателей планеты! А такая возможность является одним из главных выводов теории относительности. Ведь по существу Магараль сказал ровно то, что через триста лет повторит Эйнштейн: «понятие одновременности лишено физического смысла»

ЩИТ АВРААМА («Вайехи» 5766 - 12.01.2006)

Предвидение и благословение

В недельном чтении «Вайехи» записаны благословения Иакова, которые он дал своим сыновьям, лежа на смертном одре: «И воззвал Иаков к своим сынам и сказал: Соберитесь, и я поведаю вам, что случится с вами в будущем. Сойдитесь и слушайте, сыны Иакова, и послушайте Израиля, отца вашего! Рувен, первенец мой…» (49.1-2)

Мне уже приходилось однажды рассматривать вопрос, каким образом за обещанием раскрыть будущее последовали благословения, а не предсказания. Как пишет Раши со ссылкой на Мидраш (Берешит раба 98а): «Он желал раскрыть конец, но Шехина устранилась от него, и он стал говорить другое».

Итак, сокрытие Шехины привело к тому, что предсказание заменилось благословением, то есть пожеланием благого будущего, одновременно все же строящегося на определенных особенностях прошлого.

Что же Иаков предрек своим детям? Мы читаем: «Рувен, первенец ты мой! крепость моя и начаток силы моей, избыток достоинства и избыток могущества… Шимон и Леви братья, орудия хищничества свойственны им. В совет их да не войдет душа моя, с сонмом их не единись, честь моя! Ибо они во гневе своем убили мужей и по их воле подрезали жилы вола. Проклят гнев их, ибо силен; и ярость их, ибо тяжела; разделю их в Иакове и рассею их в Израиле. Йуда! тебя восхвалят братья твои. Рука твоя на хребте врагов твоих; поклонятся тебе сыны отца твоего. Молодой лев Йуда, от растерзания, ты, мой сын, отошел. Преклонился он, лег, как лев и как львица: кто поднимет его? Не отойдет скипетр от Йуды и законодатель из среды потомков его, доколе не придет в Шило, и ему – повиновение народов… Звулун у брега морей будет жить и у пристани корабельной, и предел его до Цидона. Иссахар осел костистый, лежащий среди заград. И увидел он, что покой хорош, и что земля приятна: и преклонил плечи свои для ношения, и стал работать в уплату дани. Дан будет судить народ свой: как одно – колена Израиля… Гад – отряды будут теснить его, но он оттеснит их по пятам. От Ашера – тучен хлеб его, и он будет доставлять яства царские. Нафтали – олень прыткий, говорит он речи изящные. Росток плодоносный Иосеф, плодоносный над источником; ветви его простираются над стеною… Биньямин волк хищный: утром будет есть ловитву и вечером будет делить добычу. Вот все двенадцать колен Израилевых, и вот что сказал им отец их; и благословил их, каждого по его благословению благословил их» (49.4-31)

Если бы речь шла о предсказании, мы бы сразу могли сказать, что оно не отличается точностью. Действительно, из двенадцати колен до настоящего момента сохранились только три: Леви и перемешавшиеся между собой потомки Иегуды и Биньямина. И при этом как раз про Леви Иаков сказал: «рассею их в Израиле», а Йосефа, потомки которого как раз рассеялись в Израиле, он нарек «плодоносным ростком».

Итак, Шехина отступила от Иакова, и его слова более не претендовали быть точным предсказанием, а лишь благословением. Иными словами, они оказались своеобразными прогнозами, сопряженными с личными пожеланиями.

Благословение не является голым пожеланием, оно связано как с определенным и вполне трезвым прозрением будущего, так и с молитвенной интенцией к его исправлению. Благословение с одной стороны предвосхищает желаемую действительность, но с другой корректирует ее, созидая Ангела.

Поэтому не будучи точным предсказанием, благословение обладает силой, которая хранит человека в этом мире.

Вспомним, например, что Всевышний благословил праотцев, благословил Авраама, Ицхака и Иакова, и прежде всего благодаря именно этому благословению евреи живут вплоть до сего дня.

Как гласит первое благословение «Шмоне Эсре»: «Благословен Ты, Господи, Боже наш, Бог Авраама, Бог Ицхака, Бог Иакова. Бог великий, сильный и страшный. Бог Всевышний, ведущий к благу, владеющий всем и приводящий избавителя сыновьям сыновей их, ради Имени Своего с любовью. Царь помогающий, спасающий и хранящий. Благословен Ты, Господи, щит Авраама».

Небольшой пример того, как в истории действовал «щит Авраама». На протяжении веков евреи не знали большего врага чем христианская Церковь. Христиане верили, что заместили Израиль, который по их мысли в качестве независимой религиозной общины был обязан исчезнуть. Но и в ту пору Израиль хранил все тот же «щит Авраама». Действительно, в христианской Европе евреи оставались единственными дозволенными иноверцами, о которых папа Григорий IX в 1233 году писал: «Хотя еврейская неверность должна быть осуждена, их отношения с христианами полезны и даже необходимы… Господу не угодно, чтобы они были уничтожены его созданиями, как бы ни было ужасно их нынешнее положение; их отцы были друзьями Бога, и их потомки будут спасены...»

Иными словами, в средневековой Европе парадоксальным образом евреев спасало то самое, что казалось бы должно было их погубить – их происхождение.

«Тараканище»

Этому парадоксу можно усмотреть несколько отдаленную, но в то же время весьма наглядную аналогию.

Все мы хорошо знаем, что Мандельштам пострадал из-за написанного им антисталинского стихотворения, в котором среди прочего говорилось:

«Мы живем, под собою не чуя страны,

Наши речи за десять шагов не слышны,

А где хватит на полразговорца,

Там припомнят кавказского горца.

Его толстые пальцы, как черви, жирны,

А слова, как пудовые гири, верны,

Тараканьи смеются усища,

И сияют его голенища».

В 1933 году Мандельштам поплатился за этот стих свободой, а затем и самой жизнью.

Между тем в те же годы огромными тиражами издавалось сочинение Чуковского «Тараканище», в котором среди прочего говорилось:

«Вот и стал Таракан победителем, И лесов и полей повелителем.

Покорилися звери усатому. (Чтоб ему провалиться, проклятому!)…

И не стыдно вам? Не обидно вам? Вы - зубастые, Вы - клыкастые,

А малявочке поклонилися, А козявочке покорилися!"…

Испугались бегемоты, Зашептали: "Что ты, что ты!

Уходи-ка ты отсюда! Как бы не было нам худа!"

Многие люди простодушно полагали и полагают, что Чуковский в своем «Тараканище» смело изобразил Сталина. Я не могу этого исключить. Однако если это и так, то следует отдавать себе полный отчет в том, что это осмеяние Сталина явилось актом прозорливости и оказалось спасительным для Чуковского.

Дело в том, что Корней Чуковский написал «Тараканище» в 1922 году, то есть за несколько лет до превращения Сталина в единоличного диктатора. Рассказывают, что «Тараканище» возник в ходе какого-то семинара, когда сорокалетний Чуковский балагурил со своими студентами. Это однако не отрицает возможности того, что в этом сочинении действительно содержится намек на «восходящую звезду» – Сталина, который как раз в этом году стал генеральным секретарем ЦК ВКП (б). Теоретически Чуковский мог подразумевать в «Тараканище» будущего диктатора. Но если это так, то это была еще не столько сатира, сколько ее предвосхищение.

Однако после того, как Сталин действительно стал полновластным тираном, увидеть в «Тараканище» именно «тараканьи усища» стало смертельно опасно. Опасно как в известном анекдоте: Человек на Красной площади кричит «смерть усатому кровопийце!». Его задерживают и выясняют, кого он имел в виду. «Разумеется, Гитлера, – отвечает кричащий. – А вот кого вы имели в виду, товарищ следователь?»

Сказать, что в своем «Тараканище» Чуковский вывел Сталина, казалось абсурдным, так как в ту пору все прекрасно помнили, когда это произведение было написано. Сказать такую крамолу значило подставить не Чуковского, а себя самого. Но тем самым Чуковский приобрел поразительной силы иммунитет. Попробуй его только арестовать хоть за что-нибудь – сразу все «сообразят», что это за «Тараканище».

Таким образом, за свои «тараканьи усища» Мандельштам поплатился жизнью, в то время как усатый «Тараканище» Чуковского спас ему жизнь.

Возвращаясь к благословению Иакова и первому благословению из «Шмонэ эсре», можно сказать следующее: по воле и замыслу Создателя, то самое, что вызывает в нас ненависть народов, одновременно порождает и щит нашей вселенской славы, препятствующий нашему полному и окончательному истреблению.

СВОБОДА И ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ («Вайехи» 5765)

Импульс снизу

В недельном чтении «Вайехи» описывается кончина Иакова и те благословения, которые он дал своим сыновьям на смертном одре: «И воззвал Иаков к своим сынам и сказал: Соберитесь, и я поведаю вам, что случится с вами в будущем. Сойдитесь и слушайте, сыны Иакова, и послушайте Израиля, отца вашего! Рувен, первенец мой…» 9.1-2

Итак, за обещанием раскрыть грядущие события последовали благословения, а не предсказания. Что это значит?

Ссылаясь на Мидраш (Берешит раба 98а) Раши пишет: «Он желал раскрыть конец, но Шехина устранилась от него, и он стал говорить другое».

Итак, Иаков действительно желал заглянуть в будущее и сообщить о нем сыновьям, но вместо этого вынужден был ограничиться благословениями, т.е. своеобразными пожеланиями благого будущего.

Весьма знаменательная и символичная замена. Будущее не предвидится, не предсказывается, а творится нашими пожеланиями, усилиями и стремлениями, благословленными свыше. «Заглянуть» в будущее – это значит пожелать свершиться чему-то благому, самоотверженно вложить в это будущее свое сердце.

Пожелать удачи, «поболеть» за успех достойного предприятия - это единственный духовно подлинный и легитимный способ «предсказания будущего». Будущее сгущается, конденсируется из этого пожелания. В этом основа известного духовного принципа «итхирута дилтата» - «импульса снизу»: небеса отвечают благословением на дерзновенные начинания, зарождающиеся на земле; в нижнем временном мире зарождаются те смыслы и свершения, которые благословляются свыше. Этот принцип лежит в основе иудаизма.

Возможность предвидения

Но как тогда возможно предвидение будущего, предвидение, о котором известно и из еврейской традиции, и из жизненного опыта?

Действительно, не только Всевышний, зачастую самые рядовые смертные обладают совершенно точным знанием будущих событий. Примеров тому можно привести немало. На меня лично, сильное впечатление произвел рассказ советского диссидента генерала Петра Григоренко. В своих воспоминаниях «В подполье можно встретить только крыс» он пишет: «В один из первых дней после нашего поселения на «Смоляниновой горе» к нам в комнату зашла пожилая цыганка. Говорила она, как и все украинские цыгане, по-украински, и внешне не отличалась от других цыган, но в облике ее было что-то неуловимо интеллигентное. Она сразу же обратилась ко мне: «Позолоти ручку — погадаю». Я резко отказался. Чтобы как-то загладить мою резкость, Гриша Балашов — человек внутренне мягкий — протянул руку и сказал: «Мне погадай». Она внимательно посмотрела на его руку и сказала: «Ты не тот, за кого себя выдаешь. И жизнь твоя пойдет не так, как ты наметил. Будешь летчиком, но... недолго полетаешь». Самое удивительное в этом гадании: «летчик». В начале 1924 года даже самые фантастически настроенные комсомольцы не думали об этой специальности. Стоит удивляться, что простая цыганка заговорила об этом. После Гриши она снова приступила ко мне. Я снова, еще резче, отказался. Не хватало еще комсомольцу гаданьем заниматься! Но она не отставала. К ней обратился Шура: «Мне гадай!». Она, мельком взглянув на его руку, пренебрежительно сказала: «Что тебе гадать! Живешь по-собачьи и подохнешь как собака». И снова ко мне. Ребята тоже взялись за меня. Пришлось дать руку. И вот что она мне сказала: «Долго здесь не будешь. Пойдешь учиться. Но кем захочешь стать - не станешь. Будешь военным. Служба будет успешная. Товарищи завидовать будут. Потом придут страшные времена и войны. Не убьют. Переживешь. Жить будешь долго, но старость... О-о!»

«Тогда, после гадания цыганки, шагая на следующее утро рядом со мной на работу, он (Гриша) вдруг сказал: «А ведь цыганка права, я действительно не тот, за кого себя выдаю. Я сын священника. Когда отца начали преследовать и меня выгнали из девятилетки, я уехал к дяде, учителю, в Балашов. Дядя мне достал справку, как своему сыну, будто я сын учителя. И я уехал. С этой справкой поступил на работу и в комсомол»... В Балашове создавалась авиационная школа, со временем превратившаяся в прославленное «Балашовское летное училище». Гриша поступил в него. В 1928 году окончил. За отличные успехи оставлен в постоянном составе училища — инструктором. Во время учебно-тренировочного полета отказал мотор. Одновременно что-то случилось с двойным управлением, инструктор не мог перебрать управление на себя. Добрался как-то до управления курсанта и попытался посадить самолет. Но потерпел аварию. Курсант остался жив, а инструктор умер в больнице, не приходя в сознание…. Странные чувства одолевали меня. Я не мог, просто не в состоянии был поддаваться мистике, но гадание сбывалось столь реально, что объяснить все случайным совпадением я тоже не мог» (по поводу Шуры Григоренко сообщает, что тот мертвецки напился, упал в лужу и захлебнулся в ней).

Как мы видим, цыганке было открыто будущее не только по-собачьи «предсказуемого» Шуры, но и в высшей степени «непредсказуемого», исключительного Петра Григоренко. А ведь Григоренко был исключителен дважды. Если в отношении общего числа диссидентов счет шел на сотни, то диссидентов, вышедших из номенкулатуры, можно было пересчитать по пальцам.

Как же возможно такое предвидение? Как известно, традиционное отношение иудаизма к этой проблеме выражено словами рабби Акивы: «Все предвидено, но свобода дана». Раввин Арье Каплан в следующих словах пишет о том, как это изречение преломилось в дальнейшей традиции: «Рамбам говорит, что если знание Всевышнего абсолютно, то логика обязывает нас признать, что у человека нет свободы выбора; а если у человека есть свобода выбора, то логика обязывает нас признать, что знание Всевышнего не абсолютно. Ответ Рамбама на этот вопрос таков: человеческая логика не может быть применена к сфере, включающей знание Всевышнего, но несмотря на то, что решение этого парадокса не под силу человеческому разуму, решение есть. Этот парадокс служит предметом обсуждения в любом авторитетном еврейском труде по философии иудаизма. Не все авторы определяют вопрос с той предельной четкостью, как это сделал в свое время Рамбам, но все согласны с тем, что наше непонимание природы Божественного знания будущего никоим образом не дает нам оснований утверждать, что у человека нет свободы выбора. Остроумное решение предлагает раби Моше Альмоснино (ок. 1516 — ок. 1580). Он говорит так: Всевышний является Творцом времени и потому никак им не ограничен. Поскольку Всевышний существует вне времени, Его знание будущего ничем не отличается от Его знания прошлого и настоящего. Следовательно, как Его знание прошлого и настоящего не влияет на свободу выбора человека, точно так же и Его знание будущего не влияет на нее. Другими словами, р.Альмоснино пытается показать, что всезнание Бога не связано с данной человеку свободой выбора».

В свое время я упоминал, что подобного восприятия «будущего» как чего-то уже свершившегося придерживался Шопенгауэр, а до него даже и Кант (считавший время объективно не существующим). Тем самым эти философы допускали возможность предвидения грядущих событий не только Всевышним, но даже и простой цыганкой.

Между тем данное объяснение возможности предвидения вступает в противоречие с основным подходом иудаизма, отражающимся в принципе «импульса снизу».

Сторонники теории «существующего будущего» подчеркивают, что речь в ней идет не о прогнозе, не о предвидении, ибо тогда свободы выбора не получится, а именно о знании Всевышним тех свободных поступков, которые уже нами совершены в будущем.

Но если прошлое, настоящее и будущее существуют для Него как-то сразу, то какой смысл в том, что для нас они существуют так, как существуют? Какой смысл в наличии «настоящего»? Для чего оно? Что оно может дать «вечности», чего бы та уже не имела? Однако если прошлое и настоящее ничего не могут дать будущему, то «импульс снизу» - это фикция. В этом случае получается так, что все импульсы исходят только свыше, хотя некоторые из них зачем-то имитируют исхождение снизу. Но для чего понадобилась такая имитация?

«Логика обязывает нас признать», что объяснение, предложенное р.Альмоснино, все же исключает свободу выбора и является ничем иным как фатализмом. Оно совместимо только с представлениями Магомета и Кальвина о предопределении людей к раю и аду. Во всяком случае, утверждение, что знание Всевышним будущего (так как Он уже находится в нем) еще не означает предопределения, нельзя признать убедительным. Тот, Кто создал мир, предвидя все его события, предопределил эти события.

В самом деле, согласно этой теории, предвидя все, Всевышний должен предвидеть также и все поступки еще несотворенных Им людей. Но то, что при этом знании Он все же решается их сотворить, буквально тождественно кальвинистскому предопределению одних к жизни, а других к смерти. Ведь в таком случае это знание Всевышнего о выборе (к жизни или к смерти) того или иного человека - не нейтральная вещица, в этом знании заключается вся мера Его ответственности. Зная о том, как человек поступит, еще до того, как Он его создал - создавая Его, Всевышний именно предопределяет его.

Но как все же возможно предвидение? Как возможно, что не только Всевышний, но и Его пророк и даже простая цыганка видят будущее?

По всей видимости, это возможно благодаря тому, что подавляющее число человеческих поступков действительно прогнозируемы. Однако полная прогнозируемость исключает идею свободы, разрушает идею человеческого богоподобия. Речь, таким образом, может идти не о достоверном и полноценном знании будущего, а лишь о неком пределе, к которому это знание может стремиться. Речь может идти лишь об антиномическом столкновении внешнего прогнозирования и внутренней свободы.

Я вновь повторю то суждение, которое мне однажды уже довелось высказать. В своей основе иудейская традиция парадоксально сочетает два подхода: все предопределено и свобода дана, и свобода дана и не все предопределено. Существуют ситуации, в которых даже Божественное предвидение нельзя признать абсолютным. Можно привести ряд высказываний из Св. Писания, подтверждающих это положение. Например, «вот Он и святым Своим не доверяет» (Иов 15.15.). В самом деле, недоверие Всевышнего к Своим святым синонимично Его неведению относительно их конечного выбора. Противоположное понимание требует значительного насилия над прямым смыслом этого изречения. Ведь если Он видит, что в будущем какой-то праведник остался Ему верен, то что значит Его «недоверие» к нему?

Кроме того, я усматриваю этот подход в следующих словах Авраама, обращенных к своему слуге: «положи руку твою под бедро мое. И я закляну тебя Господом, Богом небес и Богом земли, что ты не возьмешь сыну моему жены из дочерей кананейца, среди которого я живу, но в землю мою и на мою родину пойдешь, и там возьмешь жену сыну моему Ицхаку. И сказал ему раб: может быть, не захочет женщина эта идти за мною в эту страну; должен ли я возвратить сына твоего в страну, из которой ты вышел? И сказал ему Авраам: берегись, не возвращай сына моего туда. Господь, Бог небес, который взял меня из дома отца моего и из страны рождения моего, и который говорил мне, и который клялся мне, говоря: «потомству твоему отдам Я эту землю» - Он пошлет ангела Своего пред тобою, и ты возьмешь жену сыну моему оттуда. Если же не захочет женщина идти за тобою, то ты будешь чист от этой клятвы моей» (Береш 24.1-8)

В этом напутствии Авраама можно усмотреть подход прямо противоположный подходу пытающемуся примирить предопределение и свободу. Ангел – т.е. сам воплощенный Божественный план – будет сопровождать посланника, но женщина может сорвать этот план. Иными словами, Всевышний все предвидит, но праведнику дано изменить Его предвидение (соответственно, грешник в целом «вычисляется» проще). Как сказано об этом в книге Зоар (2.15а.): «Что значит написанное (2 Шмуэль 23.3): «Владеющий человеком праведник, владеющий страхом Божиим?» Святой, благословен Он, владеет человеком. А кто владеет Святым, благословен Он? Праведник. Ибо Тот принимает решение, а праведник отменяет его».

Это толкование дает нам альтернативноепонимание слов рабби Акивы: «все предвидено, но свобода дана»: Всевышним предвидено все, но сверх Его предвидения праведнику (раскаявшийся грешник относится к праведникам) дана свобода менять Его план!

Мы можем ограничиться этим прочтением и представить в качестве рабочего именно его. Однако поскольку в традиции уже существует иное прочтение, то мы можем сказать, что у изречения рабби Акивы имеется два альтернативных смысла, задающих антиномическое понимание проблемы человеческой свободы.

МЕЖДУ СВЯТЫМ И СВЯТЫМ («Вайехи» 5763)

Эфраим и Менаше

В недельном чтении «Вайехи» описывается последний период жизни Иакова и те благословения, которые он дал своим сыновьям перед смертью. В том числе приводится и сцена благословения Эфраима и Менаше: «И благословил Йосефа, и сказал: Бог, пред которым ходили отцы мои, Авраам и Ицхак, Бог, пасущий меня с тех пор, как я существую, до сего дня, Ангел, избавивший меня от всякого зла, да благословит отроков сих, и да будет наречено имя мое и имя отцов моих, Авраама и Ицхака, и да расплодятся они во множестве среди земли. И увидел Йосеф, что отец его положил правую руку свою на голову Эфраима; и прискорбно было ему это. И взял он руку отца своего, чтобы свести ее с головы Эфраима на голову Менаше. И сказал Йосеф отцу своему: не так, отец мой, ибо этот – первенец; клади правую руку твою на его голову. И не согласился отец его, и сказал: знаю, сын мой, знаю; он также станет народом, он также будет велик; но меньший его брат будет больше его, и потомство его будет многочисленным народом. И благословил он их в тот день, сказав: тобою будет благословлять Израиль, говоря: «Да сделает тебе Бог, как Эфраиму и Менаше». И поставил Эфраима впереди Менаше».

В связи с этим эпизодом уместно продолжить начатую в прошлый раз тему о соотношении «пропитания» и «избавления», о соотношении производительного труда и изучения Торы, но уже внутри израильского контекста.

Дело в том, что в этом благословении Иакова традиция опять же усматривает подтверждение того, что пропитание больше чем избавление, что «парнаса» больше чем «геула». Так в трактате «Песахим» (118) мы читаем: «Сказал раби Йоханан: «Обеспечение человека пропитанием дело более трудное чем избавление. Ибо об избавлении сказано: «Ангел, избавивший меня от всякого зла» (48.16), т.е. избавление от зла осуществляется посредством одного только ангела, но относительно пропитания сказано: «Бог, пасущий меня с тех пор, как я существую, до сего дня» (48.15). В пропитании только Всевышний может помочь».

Итак, в глазах традиции «геула», т.е. чудесное избавление, все же менее чудесно, чем рутинное повседневное пропитание. Таким образом, то обстоятельство, что согласно мнению раби Шимона бар Йохая, о котором я упоминал в прошлый раз, народам доверено заботиться о пропитании, а евреям - об изучении Торы, не содержит в себе ничего уничижительного по отношению к народам в глазах самой же еврейской традиции.

Однако об этом дополнительно свидетельствует так же и то обстоятельство, что внутри самого Израиля имеет место аналогичное распределение занятости. А именно, что часть евреев посвящает себя изучению Торы, а часть – бизнесу.

О характере этого разделении на сферы деятельности внутри самого еврейства и хотел бы я сегодня остановиться.

Прежде всего следует отметить, что такое разделение труда имело место как раз между Эфраимом и Менаше, о благословении которых мы только что прочитали. Согласно мидрашу, Менаше помогал Йосефу править страной, а Эфраим находился при Иакове и учил с ним Тору.

Хорошо известно, что сам Всевышний отделил потомков Леви внутри Израиля и посвятил их для служения в Храме, не предоставив им даже земельных наделов. В этом смысле характерно, что получивший Тору Моше был потомком Леви. Но при этом знаменательно так же и то, что вторым лицом в истории получения Торы был потомок Эфраима - Иегошуа Бин-Нун.

Когда Моше находился на Синае и записывал там Тору, то Иегошуа Бин-Нун ждал Моше у самой границы дозволенного приближения к горе. И именно ему передал Моше все полученное им на Синае, как сказано в самом начале трактата «Перкей Авот»: «Моше получил Тору с Синая и передал Иегошуа».

Иегошуа был близок к Моше как никто другой, и как никто другой он был способен принять Тору. Мы читаем: «И призвал Моше Иегошуа и сказал ему пред очами всего Израиля: крепись и мужайся, ибо ты войдешь с народом сим в землю, которую Господь клялся отцам их дать им, и ты ее передашь им во владение. А Господь Сам идет пред тобою, Сам будет с тобою, не отступит Он от тебя и не оставит тебя, не бойся и не трепещи… И сказал Господь Моше: вот дни твои приблизились к смерти, призови Иегошуа и станьте в шатре откровения, и дам Я ему указание. И пошел Моше и Иегошуа и стали в шатре откровения. И явился Господь в шатре, в столпе облачном…» (Дварим 31.7-18)

Итак, мы видим что потомок Эфраима оказался предельно приближен к величайшему пророку, получившему Тору, и даже частично сам участвовал в ее получении.

Это распределение ролей, это «разделение труда» внутри Израиля встречается неоднократно и в самых разных аспектах. Хорошо известна договоренность, достигнутая на этот счет между Звулуном и Исахаром. Так, Раши пишет (на Дварим 33.18): «Звулун и Исахар договорились, что Исахар полностью посвятит себя изучению Торы, а Звулун будет отправляться в морское плавание с товарами и, зарабатывая, будет заботиться о пропитании Исахара».

Все мы хорошо знаем, что в последние века такое разделение труда имело место внутри многих еврейских семей: отец семейства просиживал целый день в ешиве, а его супруга в поте лица добывала хлеб. Социальным лицом такой еврейской семьи поэтому неизбежно служила женщина. От женских имен проистекают по этой причине и многие еврейские фамилии: Дворкины, Фейгины и т.д. Моя бабушка рассказывала мне, что когда одного религиозного еврея из ее местечка вызвали в суд для дачи свидетельских показаний и попросили представиться, то он назвал себя «Хана Индын чиловик» (т.е. муж Ханы Инды).

Сам вопрос, должен ли человек всецело предаваться изучению Торы или также заниматься ремеслом, поднимается в традиции многократно и не имеет однозначного решения. Так, в уже упомянутой выше Гемаре с раби Шимоном бар Йохаем, считающим, что еврей призван всецело изучать Тору, спорит раби Ишмаэль, полагающий, что следует распределять время между учением и ремеслом. А в трактате «Перкей Авот» (2.2) сказано: «Хорошо совмещать изучение Торы с занятием мирским. Сочетание их двух стирает греховность». Как бы то ни было, но мы ясно видим, что распределение сил между пропитанием и изучением Торы (отражающее разделение между святым и будничным) неизбежно наблюдается также и внутри самой еврейской общины.

Однако, поскольку это разделение производится в данном случае внутри самой общины, внутри самого «святого», то оно отличается от классического разделения на святое и будничное и именуется иначе, а именно – «разделением между святым и святым».

«Разделение между святым и святым» («авдала бейн кодеш лекодеш») - это устойчивое понятие и литургическая формула, используемая в ряде случаев, как например, при отделении субботнего дня от следующего за ним праздничного.

Иными словами, разделение между святым и будничным дополняется разделением между святым и святым. И это довольно существенный момент в диалектике «пары», на котором стоит отдельно остановиться.

Логика пола

В основе еврейского взгляда на мир лежит парность. Всему противостоит что-то другое. Как сказано в мидраше Тмура: «Святой сотворил весь мир парным: одно вместо другого, и одно против другого – Без смерти не было бы жизни, а без жизни не было бы смерти; без мира не было бы зла, а без зла не было бы мира… Не будь бедняков, богатые не выделялись бы, и не будь богачей, не выделялись бы бедняки. Он сотворил миловидность и уродство, мужчин и женщин, огонь и воду… Все это чтобы возвестить о могуществе Святого, благословен Он, Который сотворил все парным и сообщным – за исключением Святого, благословен Он, Который один, и при Нем нет второго».

Но детализация этого принципа проявляет себя в том, что пары противостоят другим парам, образуя тем самым пары пар.

И это довольно существенный и продуктивный момент, ибо именно он лежит в основе брачной логики, которая наиболее полно раскрывает диалектику парности, как диалектику дополнительности.

Итак, оба эти разделения - на «святое и будничное» и на «святое и святое» - тесно связаны и необходимы друг другу. Но при этом буквально бросается в глаза, что две эти пары структурно напоминают две пары хромосом отвечающих за пол животного или человека.

Собственно говоря, любой признак любого живого существа, начиная ресничками инфузории туфельки и кончая бивнями мамонта, определяется именно двойным набором генетического кода. Так что в тех случаях, когда эти признаки не совпадают – например окраска шерсти, то какой-то один из генов оказывается доминирующим по отношению к другому. Например, хорошо известно, что ген, отвечающий за черную окраску шерсти доминирует над геном, отвечающим за белую окраску. Так, если два гомозиготных гена АА определяют черную окраску, а два гомозиготных гена аа - белую, то гетерозиготные особи с набором генов Аа будут иметь черную окраску.

Между тем наследование пола обладает одним дополнительным нюансом. Гены, отвечающие за женские половые признаки, рецесивны, т.е. они проявляются лишь при двойном наборе женских генов (Х и Х хромосомы). Гены, отвечающие за мужские признаки, всегда доминантны, и сочетание генов, ответственных за мужские и женские признаки, формируют мужской облик. Но дело в том, что при этом двойной набор мужских генов (У и У хромосомы) не может создать жизнеспособное существо. Наследование пола, таким образом, обладает уникальной логикой, отличной от логики наследования цвета волос и вообще любых других признаков.

Возвращаясь к нашей теме, следует обратить внимание на то, что святое может быть отделено от будничного и от святого же, но будничное от будничного отделено быть не может. Такой вариант отсутствует, он смысловым образом не обеспечен. Иными словами, будничное всегда представляет собой комбинацию будничного и святого. В будничном святое всегда рецесивно, всегда подавленно, но оно в нем обязательно присутствует (выражение «для него нет ничего святого» - это выражение полного нравственного приговора).

На примере взаимоотношений иудаизма и христианства эта логика особенно бросается в глаза. Действительно, если христианство – это всегда иудео-христианство, в том смысле, что любая форма христианства включает в себя элементы иудаизма и совершенно немыслима без этих элементов, то для иудаизма такое сочетание смертельно опасно и даже принципиально невозможно. Иудаизм не допускает в себе никаких христианских примесей.

Так, христианину не составляет никакой трудности зайти в синагогу, и многие баптисты делают это регулярно. Но галаха запрещает еврею входить в христианский храм. Сочетание иудаизма с христианством внутри иудаизма недопустимо, потому что такое сочетание неизбежно представляет собой христианство. Однако это положение не только не препятствует диалогу между этими религиями, но напротив, является условием его продуктивности.

Итак, будничное немыслимо без святого, оно держится сочетанием себя самого со святым (в противном случае оно - нечистота). Святое же только свято. В святом нет и не может быть никакой примеси будничного, а поэтому и всякое разделение в нем самом - это разделение между святым и святым.

Кого-то это может смутить. Что ж это получается? Евреи – это женское начало, а народы – мужское? Если угодно – да. Например, традиционное объяснение того, что женщина должна благодарить Всевышнего за то, что Он создал ее «по Своей воле», сводится к тому, что женщина ближе к Богу, чем мужчина. И каббала считает, что как в этом мире доминирует мужское начало, так в мире грядущем будет доминировать женское.

Однако, если угодно – нет. Ведь существуют биологические виды, в которых мужские признаки передаются сочетанием ХХ хромосом, а женские Х и У хромосом. Общая логика сохраняется, но признаки наследуются противоположным образом.

CМЕРТЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ («Вайехи» 5762)

Величие атеизма

Недельное чтение «Вайехи» начинается словами: «И жил Иаков в земле египетской семнадцать лет, и было дней Иакова, годов жизни его, сто сорок семь лет. И подошло время Израилю умереть» (47.28).

Фактически вся глава «Вайехи» занята предсмертным периодом жизни Иакова и его «духовным завещанием» - благословением сыновей. Все в этой главе, как и во многих других местах Торы, посвящено тем, кто остается, а не тем, кто уходит. В этом отношении (как впрочем и во многих других)Тора представляет собой полную противоположность знаменитой буддистской книге Мертвых.

Некоторых удивляет то, что в Торе отсутствует представление о загробном мире. Два раза в Торе (Брешит 37.35 и Бемидбар 16.30) вскользь упоминается преисподняя («шеол»), но полноценные высказывания о загробном существовании появляются только в пророческих книгах. Что же касается идеи воскресения, то в открытом виде она ни разу не встречается во всем ТАНАХе. Атеисты даже злорадствуют по этому поводу и уверяют, что веру в бессмертие души евреи придумали позже. Но это, конечно, не так. Для патриархов и их ближайших потомков потустороннее существование представлялось столь естественным, что его попросту никак не выделяли. Представления о бессмертии души стали вырабатываться по мере того, как стали зарождаться сомнения («Кто знает, возносится ли ввысь дух человеческий, а дух животных – нисходит ли вниз, в землю?» Коэлет 3.21). Так Сократ в платоновской диалоге «Федон» приводит свои четыре доказательства бессмертия души в контексте сомнений Кебета, высказанных с беспощадной прямотой: «То, что ты говорил о душе, вызывает у людей большие сомнения. Они опасаются, что, расставшись с телом, душа уже нигде больше не существует, но гибнет и уничтожается в тот самый день, как человек умирает. Едва расставшись с телом, выйдя из него, она рассеивается, словно дыхание или дым, разлетается, и ее уже решительно больше нет»

Как бы само естество человека, его животное начало побуждает испытывать этот утробный страх – страх полного уничтожения. Причем сознание не только не изгоняет этот страх, но выводит его на следующий уровень. Осознание смертности обесценивает все смыслы и цели повседневного существования, делает невозможным осуществление элементарных созидательных действий. «Зачем? Ведь все равно ты умрешь!» - шепчет человеку отравленный осознанием смертности разум. Еще хуже приходится «высоким идеалам». Как справедливо писал Достоевский: «Любовь к человечеству даже совсем немыслима, непонятна и совсем не возможна без совместной веры в бессмертие души человеческой».

Миллионы атеистов живут, не задумываясь над разрушительностью своего мировоззрения. Но вместе с тем нашлись атеистические экзистенциалисты (прежде всего Камю), которые дерзнули искать смысл жизни даже при условии, что они совершенно всерьез смертны. Они показывали, что следует выбирать жизнь, даже если мы уверены, что жизнь ограничивается земным существованием. Арсенал их аргументов достаточно скуден и в пределе сводится к одному: достоинство человеческой свободы и человеческого разума столь велики, что даже если мы посчитаем, что они представляют собой не более чем мгновенную вспышку, мы обязаны почтить их святость, мы обязаны сохранять самоуважение. Как писал Паскаль: "Человек - это лишь тростник, и притом очень слабый по природе, но этот тростник мыслит. Пара, капли воды достаточно, чтобы его умертвить. Но если бы даже вселенная раздавила его, человек все-таки был бы более благороден, чем то, что его убивает, потому что он знает, что он умирает, а вселенная ничего не знает о том преимуществе, которое она имеет над ним».

Итак, истинное величие человека состоит в том, что он не становится подлецом и самоубийцей даже тогда, когда приходит к уверенности, что его душа исчезнет навсегда. И это последнее «остаточное» величие - самое чистое и самое бескорыстное из всех возможных. Это с одной стороны, со стороны атеистов. С другой стороны, со стороны верующих вопрос бессмертия души в действительности остается открытым!

И дело даже не в том, что идея Всевышнего не связана напрямую с идеей человеческого бессмертия (что в свое время позволило саддукеям («цдуким») отказаться от веры в бессмертие души). Дело в том, что даже веря в то, что человеческая душа в принципе бессмертна, никто из верующих не может поручиться, что это бессмертие относится к нему. Ведь в принципе религия допускает так же и полную гибель души! Однако прежде чем рассмотреть религиозные представления о возможности уничтожении души, попытаемся задуматься над тем, что вообще представляет собой смерть? Чему она соответствует в духовном мире, в мире «платонических идей»?

Вторая смерть

Почти все религии исходят из веры, что у всякого предмета в этом мире имеется его духовный прообраз. Так, некоторые мистики отмечают, что животный мир соответствует многообразию человеческих чувств и эмоций, деревья – познанию, металлы духовной твердости и т.д. Или, например, легко заметить, что телесная половая близость создана по образу духовного сближения душ, что в телесной любви отражается любовь духовная.

Однако в смерти мы этого, как будто бы, не замечаем. Смерть вроде бы относится к тем редким предметам, которые не имеют прообразов, в которых различия между тем и этим миром стирается. Например, некоторые мистики отмечают, что дар зрения трансцендентен, что душа, покинувшая тело, видит точно так же, как она видела глазами. Это звучит правдоподобно. Я слышал про одного человека, потерявшего зрение в результате химического ожога. Когда он пережил клиническую смерть, то дар зрения на несколько минут вернулся к нему, и он увидел врачей, занимающихся его реанимаций. После того как они спасли его, вновь наступила мгла. Таким образом, легко заключить, что зрение телесное и зрение духовное – это одно и то же зрение. Создается впечатление, что смерть относится к предметам того же рода.

В самом деле, разве наша земная телесная смерть, которой боится атеист, не совпадает по своему смыслу с той вечной смертью, которой боится верующий? Создается впечатление, что смерть земная и смерть вечная – это одна и та же смерть, что между ними существует тождество, а не соответствие, что страх смерти, который мы испытываем почти физиологически – это один и тот же - сквозной для всех миров - страх.

Ведь когда мы боимся смерти, мы боимся не телесной смерти, мы боимся именно того уничтожения нашей души, возможность которого иудаизм не только не отрицает, но (в отличие от христианства) открыто допускает.

Действительно, высказываний о том, что грешная душа может быть уничтожена, в еврейской традиции можно встретить немало. «Так сказал Господь Пресвятой: Смотри: Я пречист, и обитель Моя чиста, и слуги Мои чисты, и душа, которую Я даю тебе, чиста. Если ты вернешь Мне ее такой, какую Я дал ее тебе, хорошо; а если нет – Я сожгу ее перед тобой» (Кохелет Раба 12.7).

Кто-то скажет, что эти слова имеют отношение лишь к каким-то тяжким грешникам. Так Виленский Гаон пишет: «Есть четыре вида кошерования посуды – прокаливание в огне; погружение в кипящую воду, которая представляет собой сочетание воды и огня; окунание в холодную воду; а глиняная посуда кошеруется разбиением. И этому соответствует четыре вида людей: праведники, средние, нечестивцы и совершенные злодеи. И когда переходят реку Динур, каждый судится согласно его деяниям. Праведники судятся холодной водой, нечестивцы – огнем, средние водой и огнем, т.е. кипятком, а те, кто следуют за животной душой, истребляются там, поскольку если глиняная посуда разбилась, ее невозможно починить»

Но что значит тяжкие грешники? Какой нормальный человек не воспринимает себя – по крайней мере периодически – как тяжкого грешника?

В Гемаре (Нида 30.б) говорится о заклятии, которое произносит ангел перед рождением человека: «Будь праведен, и не будь нечестив, но даже если весь мир скажет тебе: ты праведен, считай себя нечестивым. И знай, что Господь пречист, и слуги Его чисты, и душа, которую Он тебе дал, чиста. Если сохранишь ее в чистоте – хорошо, а если нет – Я возьму ее у тебя». Если вдуматься, то это заклятие прямо предписывает праведнику опасаться того, что его душа может быть уничтожена!

Поэтому не удивительно, что страх уничтожения души – т.е. то самое представление о смерти, которое преследует атеистическое общество Нового времени, в каком-то смысле всегда разделяли и благочестивые верующие люди! Страх полного исчезновения – это таким образом здоровый элемент того «страха Божия», который является основой всякой подлинной веры.

Ничто, мне думается, так не свидетельствует об этом, как следующая история, рассказанная в Гемаре (Брахот 23.б): Ученики застали раби Йоханана бен Закая плачущим. Он объяснил им: «Если бы меня вели к царю из плоти и крови, который сегодня здесь, а завтра в могиле, и если он разгневается на меня, его гнев не вечен, если в темницу меня заточит, то заточение не вечно, если он умертвит меня, то не навеки, и к тому же я мог бы уговорить его или подкупить, и все же я бы страшился. А ныне меня ведут, чтобы мне предстать перед Царем над царями, Святым, благословен Он, Кто жив и сущ во веки веков. Если Он разгневается на меня, Его гнев вечен, если меня заточит, заточение вечно, если меня умертвит, эта смерть навеки, и я не смогу ни подкупить Его, ни уговорить… Как же мне не плакать».

Итак, вроде бы страх смерти атеиста ничем не отличается от страха благочестивого человека, ужасающегося «смертью навеки». Но разве тогда не следует воспринять атеистический экзистенциализм, исходящий из одного «остаточного» человеческого достоинства, как некое последнее откровение, как тот предел трезвой требовательности к себе, который никогда и никому уже не дано будет превзойти?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, относительно всего сказанного важно сделать одно уточнение. В определенном аспекте земная смерть все же существенно отличается от вечной смерти. В действительности «смерть навеки» и смерть земная – это не одна и та же смерть, как одним и тем же даром является зрение души воплощенной и развоплощенной. Смерть земная отличается от «смерти навеки», как любовь телесная отличается от любви духовной. Хотя единение тел отображает идею единения душ, само это телесное единение вовсе не предполагает, что души так же единятся. Напротив, в значительном числе случаев происходит прямо обратное, а именно, в сексе люди используют друг друга, а не любят.

То же самое мы имеем и в случае смерти. При всем том, что животный страх смерти и страх «смерти навеки» восходят к одному корню, при всем том, что они растут из одного смысла, они отличаются по самой своей сути. Действительно, животный страх смерти был до сих пор как раз одним из самых действенных средств лишения жизни вечной. Животный страх смерти не раз заставлял людей ценою сохранения своей земной жизни отказываться от жизни вечной. Ибо тот, кто ради сохранения своей временной жизни убил другого, в вечности убил самого себя.

Таким образом можно сказать, что животный страх земной смерти заманивает человека в вечную смерть, а страх вечной смерти делает бесстрашным перед лицом смерти земной.


 

Недельная глава Торы -

Aryeh Baratz: arie.baratz@gmail.com      webmaster: rebecca.baratz@gmail.com