НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ ТОРЫ ДВАРИМ (ВТОРОЗАКОНИЕ) ВЕ-ЗОТ ХА-БРАХА

ЗАМЫКАНИЕ КРУГА (5775-2014) ТРИ ВЕРШИНЫ (5772-2011) ТРИ СИЛЫ (5770-2010) ТОРА И ЕЕ ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ (5762-2002)

ЗАМЫКАНИЕ КРУГА («Ве-Зот ха-браха» 5775 - 15.10.2014)

Та ступень связи с Богом, на которой стоял Адам Ришон, и на которую потенциально сохраняли возможность подняться его потомки, была достигнута именно Моше Рабейну.

Моше и Адам

Каждую субботу еврейский мир читает определенный раздел Торы, именуемый «недельный чтением». Однако последняя завершающая глава Торы - «Зот абраха» - читается не в субботу, а в праздник «Шмини ацерет», он же «Симхат Тора». Сразу же после чтения этой главы начинается чтение главы «Берешит», чтение, которое повторяется в следующую за «Шмини Ацерет» субботу.

В этом году Симхат Тора отмечается накануне субботы «Берешит», в этом году чтение первой и последней глав Торы смыкаются максимально тесно, что невольно возбуждает вопросы относительно связи этих глав. А она весьма примечательна, по крайней мере в одном отношении: в первой главе говорится о Первом нерожденном Человеке, в последней – о Втором возрожденном. Цикл чтения глав приводится к циклу сотворения человека.

Действительно, в первой главе Торы говорится о создании мира, и в первую очередь именно о создании человека: «И создал Господь Бог человека из Праха земного, и вдунул в ноздри его дыхание жизни, и стал человек существом живым» (2:7).

В последней главе Торы рассказывается о смерти Моше Рабейну: «И умер там Моше, раб Божий, в земле Моавитской, по слову Господню. И похоронен он в долине, в земле Моавитской, против Бэйт-Пеора, и никто не знает погребения его до сего дня. А Моше был ста двадцати лет, когда умер он: не притупилось зрение его и не истощилась свежесть его» (34:5-7).

Как известно, еврейская традиция вспоминает об умершем человеке не в день его рождения, а в день его смерти. День рождения был началом пути, это, разумеется, также заслуживающая внимания дата, однако все же не в такой мере как день смерти, когда человек завершается, когда подводится его итог. Другими словами, смерть человека – это точка в его поэме, смерть человека - это завершение его сотворения (со-творения также и в том смысле, что этом акте на равных участвуют и сам человек, и Всевышний).

Таким образом, именно смерть Моше явилась кульминацией его деяний, кульминацией, в которой открылось, что он является восстановленным Адамом.

Как известно, Первый Человек (Адам Ришон) ослушался Бога, вкусил от запретного плода, в результате чего был изгнан из Эдемского сада. Рамхаль в следующих словах говорит о постигшей Человека трансформации: «Со стороны своего истинного корня человеческий род не потерял высшего аспекта из тех аспектов, которыми обладал к моменту совершения греха. Первый человек не был отвергнут насовсем, настолько, что не сможет вернуться на высшую ступень, но актуально он находится на низшей ступени, обладая потенцией подняться до степени высшей» ( «Путь творца» II 4.3)

Но согласно традиции, та ступень связи с Богом, на которой стоял Адам Ришон, и на которую потенциально сохраняли возможность подняться его потомки, была достигнута именно Моше Рабейну: сохранив свежесть и прожив совершенное число лет (ровно 120 лет день в день), он был назван в нашей главе «человеком Божиим».

Рабби Хаим из Воложина поясняет, что «душа («нешама») никак не соприкасается с телом человека. Первый Человек, до того как согрешил, удостоился ее, но после греха лишился... Лишь Моше удостоился принять ее внутрь тела и потому был назван Человеком Божиим (Дварим 33:1). Такого не удостоился ни один другой человек, и только вспышки света озаряют его» («Нефеш А-хаим» ч 1 гл 16).

Эта особенность отличает Моше не только от всех прочих людей, но и от всех пророков. Рамхаль следующим образом поясняет это положение: «пророчества по уровням разделяются на две части: первая – уровень всех пророков, за исключением Моше-рабейну, и вторая – уровень Моше-рабейну, мир ему… остальные пророки могли пророчествовать не в любое время, но только в момент, когда Творец, благословенно Его Имя, желал, Он посылал на них Свое воздействие, и те пророчествовали. Но для Моше-рабейну, мир ему, получение пророчества зависело от его желания; он мог связаться с Всевышним и привлечь откровение по мере необходимости. И еще: другие пророки постигали только свои частные вещи, то, что Господин, благословен Он, хотел открыть им; но наш учитель Моше, мир ему, удостоился того, что ему были открыты все порядки творения; он получил разрешение исследовать все и искать везде, и ему были вручены все ключи, которые никогда и никому не вручались, и об этом сказало Писание (Бемидбар 12:7): «Во всем Моем доме он доверенный», и также сказано (Шмот 33:19): «Я проведу перед тобой все Мое благо». («Путь Творца» Часть 3. Гл 5).

Заслуженная скромность

При этом важна и интересна еще одна параллель. Адам Ришон был создан бессмертным, но после греха был изгнан из Эдемского сада, прожил 930 лет, умер и был погребен в пещере Махпела.

Со своей стороны Моше Рабейну был рожден обыкновенным смертным, но был совершенен при смерти («когда умер он: не притупилось зрение его и не истощилась свежесть его.»). Совершенство его было столь велико, что согласно достаточно авторитетному преданию он даже не умер, а как и впоследствии Элиягу, был взят живым на небо. Намек на это среди прочего усматривается также и в том, что место его захоронения остается неизвестным: его попросту нет.

Это неведение относительно места захоронения Моше можно сравнить с другим «неведением», «неведением» столь незаметным, что на него крайне редко обращают внимание: в Пасхальной Агаде ни разу не упоминается имя Моше Рабейну. Трудно сказать, «сознательно» или «бессознательно» это было сделано мудрецами, но эффект очевиден: за пасхальным столом евреи действительно акцентируются на том, что их избаваил сам Создатель, как сказано: «И вывел нас Господь из Египта рукою крепкою и мышцей простертою, и ужасом великим, и знамениями, и чудесами». «И вывел нас Господь из Египта…» — не посредством ангела, не посредством серафима и не через посланца, а сам Пресвятой, благословен Он, лично, ибо сказано: «Я пройду по земле Египетской в ту ночь и поражу всякого первенца в земле Египетской от человека до скота, и над всеми богами египтян совершу суды; Я Господь»..

Упомнание Моше в тексте агады могло бы только переключить внимание в плоскость, неподходящую моменту. Этот ход тем более уместен, что он отвечает кротости Моше, который несомненно радуется тому, что хотя бы в эту ночь, он может сидеть со своим народом за одним столом наравных, и отдельную чашу наливают не ему, а пророку Элиягу.

Однако в Суккот в числе прочих семи Пастырей его приглашают в шалаши, а в «частный» еврейский праздник «Шмини Ацерет» о нем вполне уместно вспомнить, как о Новом Адаме.

ТРИ ВЕРШИНЫ («Ве-Зот ха-браха» 5772 - 18.10.2011)

Благословение Моше можно назвать одним из величайших пророчеств Торы, возможно, самым поразительным, самым неопровержимым ее пророчеством. В самом деле, ведь тем самым открывается, что за полтора-два тысячелетия до возникновения христианства и ислама в Торе сообщается, что Бог открывается в трех религиях!

Величайшее пророчество

Последняя недельная глава Торы «Вэзот Абраха», которую традиционно читают в праздник Шмини Ацерет (Симхат Тора), начинается следующими загадочными словами: «И вот благословение, которым благословил Моше, человек Божий, сынов Израиля перед смертью своею. И сказал: Господь от Синая пришел и воссиял им от Сеира, явился от горы Паран и пришел из среды десятков тысяч святых» (33:1-2)

Итак, величайший пророк, благословляя перед смертью сынов Израиля, начинает с загадки. На горе Синай Израиль получил Тору, - это понятно, но при чем здесь Сеир и Паран? Чем прославлены, чем примечательны эти горы? Неужели они действительно имеют какое-то отношение к Слову Создателя?

Интересно, что прославление горы Сеир вместе и наравне с Сионом встречается еще в одной книге ТАНАХа, а именно в «Шофтим», в песне Деворы: «И воспела Девора и Барак, сын Авиноама, в тот день так: Когда были беспорядки в Израиле, когда народ проявил добрую волю; славьте Господа! Слушайте, цари, внимайте, вельможи: я, Господу петь я буду; петь буду Господу, Богу Израиля. Господи, когда выходил Ты от Сеира, когда шествовал Ты с поля эдомского, земля тряслась, и небо капало, и облака сочились водою, горы таяли пред Господом, этот Синай – пред Господом, Богом Израиля». (Шофим 5:1-6)

О каких же событиях идет речь? Что рассказывалось в Торе об этих горах, или в связи с этими горами?

Гора Сеир – это гора, на которой обитал Эсав, как сказано: «И поселился Эсав на горе Сеир; Эсав, он же Эдом. И вот родословная Эсава, отца Эдомеев, что на горе Сеир». (Берешит 36:8-9). Что же касается горы Паран, то на ней проживал Ишмаэль, как сказано: «И Бог был с отроком; и он вырос и поселился в пустыне; и стал стрелком из лука. И он жил в пустыне Паран; и мать его взяла ему жену из земли египетской» ( Берешит 21:20-21).

Таким образом, благословение Моше можно назвать одним из величайших пророчеств Торы, возможно, самым поразительным, самым неопровержимым ее пророчеством. В самом деле, ведь тем самым открывается, что за полтора-два тысячелетия до возникновения христианства и ислама в Торе сообщается, что Бог открывается в трех религиях! Причем устная Тора (опять же задолго до появлениям дочерних религий!) объясняет приведенные слова Моше ссылкой на уже имевшие место события, а именно, на обращение Всевышнего к нескольким народам.

Действительно, комментируя приведенное упоминания трех гор, Раши ссылается на агаду, согласно которой сначала Всевышний предложил Тору эдомитянам. «А что там написано?» – спросили эдомитяне. «Там сказано не убий», – последовал ответ. И эдомитяне отказались, ибо сочли эту заповедь для себя невыполнимой. Тогда Всевышний обратился к ишмаэлитам. Они также поинтересовались, что там написано, и отвергли предложение из-за запрета на воровство. Тогда Всевышний предложил Тору Моаву, но и моавитяне отказались принять Тору, на сей раз из-за заповеди «не прелюбодействуй». И лишь Израиль сразу согласился. Только Израиль ответил: «сделаем и поймем»; только еврейский народ сказал: «все, что говорил Господь, исполним».

Интересно, что в мидраше Сифре, в котором приводится эта агада, одновременно дается также и «лингвистическая» трактовка слов Моше. «От Сиона» – говорится в этом мидраше - это святой язык, «от Сеира» – это латинский, «от горы Паран» – это язык арабский, а из «среды десятков тысяч святых» – это язык арамейский.

Если даже признать, что Мидраш Сифри записывался уже в христианскую эпоху (Вульгата - перевод Библии на латынь - был выполнен Иеронимом, жившим между 345 и 420 годами), то знать о том, что когда-нибудь (в 6-ом веке) появится «святая книга» на арабском языке, его автор никак не мог. Уместно обратить внимание также и на то, что вопреки агаде в недельном чтении «Вэзот Абраха» Моше не упоминает горы Моав, так и не породившей еще одну авраамитическую религию. Иными словами, точность предсказания письменной Торы оказывается выше точности предсказания устного предания.

Запоздалое согласие

Но как все же иудаизм понимает эту агаду? Неужели традиция действительно признает, что на горах Сеир и Паран имели место события аналогичные тому, которое произошло на Синае?

Имеются, по меньшей мере, три интерпретации рассказанной агадой истории. Согласно Зохару, вопрос решался на уровне ангелов хранителей народов. Иными словами, предложение Торы Эсаву и Ишмаэлю не было историческим событием. Со своей стороны Магараль отрицает даже и такое предположение. По его мнению, агада подразумевает лишь то, что если бы народам предложили Тору, то они бы от нее отказались. Что же касается Рамбама, то он настаивал на том, что сынам Эсава и сынам Ишмаэля посылались настоящие пророки из плоти и крови, а стало быть, что горы Сеир и Паран в определенном отношении действительно эквивалентны горе Синай. Таким образом, возникновение христианства и ислама в рамках этого объяснения можно признать как некое сожаление по поводу своего древнего опрометчивого отказа, как некий реванш.

Как и всякие начинания, предпринятые произвольно или не ко времени, эти религии содержат немало искажений, иногда весьма серьезных искажений. Причем существует немало пунктов, в которых ислам и христианство занимают не просто противоположные, а именно крайние радикальные позиции. Например, если христианство исходно видит в политической власти чуждую и даже враждебную Богу силу («Воздайте Богу Богово, а кесарю - кесарево»), то ислам полностью отождествляет свою религию с государственными институтами (законы шариата). Позиция христиан, правда, со временем позволила им выработать альтернативную секулярную правовую систему (как отметил Чаадаев, «Искали истину и нашли свободу и благоденствие»), но по своей первозданной религиозной природе христианство «не судит», не добивается социальной справедливости. И все же наряду с крайностями, в исламе, и прежде всего, в христианстве – единственной религии, так или иначе признающей боговдохновенность Торы, (вспомним, что в пророчестве Деворы наряду с Синаем упоминается только гора Сеир) содержатся спасительные для народов искры святости.

Как бы то ни было, слова Моше: «Господь от Синая пришел и воссиял им от Сеира, явился от горы Паран и пришел из среды десятков тысяч святых» свидетельствует о том, что иудаизм способен с почтением относиться к этим духовным движениям и предоставлять им духовное пространство в собственных традиционных рамках.

ТРИ СИЛЫ («Ве-Зот ха-браха» 5770 - 08.10.2009)

Имя Йешурун производно от слова «йяшар», что значит «прямой». С этим именем связана универсальная миссия избранного народа. Если имя Иаков – это частное имя, связанное с религиозной миссией, а имя Израиль – имя национальное, то имя Йешурун отражает универсальное призвание этого патриарха

Йешурун

Завершающая Тору недельная глава «Вэ зот хабраха» представляет собой благословения, данные Моше перед самой его смертью двенадцати коленам: «И вот благословение, которым благословил Моше, человек Божий, сынов Израиля перед смертью своею. И сказал: Господь от Синая пришел и воссиял им от Сэира, явился от горы Паран и пришел из среды десятков тысяч святых; от правой руки Его пламя закона для них. Подлинно Он любит народы (колен Израиля); все святые его в руке Твоей, и поверглись к стопам Твоим, и понесут речение Твое. "Закон заповедал нам Моше, наследие обществу Яакова". И был в Йешуруне царь, когда собирались главы народа вместе с коленами Израиля» ( Дварим 33:1-6). Слова «И был в Йешуруне царь» Раши поясняет следующим образом: «неизменно бремя Его царства на них при всяком собрании глав колен».

Далее, в благословении, полученном Ашером, мы вновь встречаем это имя – «Йешурун»: «А об Ашере сказал: благословен среди сынов Ашер; да будет он любим братьями своими и окунет в елей ногу свою. Железо и медь затворы твои; и по мере дней твоих благополучие твое. Нет Богу подобного, Йешурун, который тебе на помощь едет по небу и в величии Своем на небесах. Прибежище – Бог древний, и под небесами – сила вечная; и прогоняет Он врага от тебя, и говорит: "истребляй!" Израиль живет безопасно, особо; источник Яакова на земле, обильной хлебом и вином, и небеса его источают росу. Блажен ты, Израиль! Кто подобен тебе, народ, спасаемый Господом, щитом-хранителем твоим? Он же меч славы твоей; и раболепствовать будут пред тобою враги твои, а ты будешь попирать высоты их» (33:24-29).

Комментируя слова: «нет Богу подобного, Йешурун», Раши пишет: «Знай, Йешурун, что нет подобного Богу среди всех божеств народов, и не сравнится с твоим Оплотом их оплот». Итак, как мы видим, Йешурун - это одно из имен еврейского народа. Причем имя это встречается в писании всего четыре раза: кроме двух приведенных отрывков (33:5 и 33:26) это имя упомянуто еще один раз в книги Дварим (32:15) и четвертый раз пророком Иешаягу: «А ныне слушай, Иаков, раб Мой, и Израиль, которого избрал Я. Так сказал Господь, создавший тебя и образовавший тебя, от утробы (материнской) помогающий тебе: не бойся, раб Мой Иаков, и (ты), Йешурун, которого Я избрал» (Йешаягу 44:2).

Однако прежде чем выяснить значение этого (редко используемого) имени еврейского народа в его религиозной традиции, уместно отметить, что имя это вовсе неведомо русскоязычному читателю Библии. Я обнаружил это совершенно случайно, пожелав проверить, как имя «Йешурун» транскрибируется в синодальном переводе ТАНАХа. Его там попросту не оказалось! Например, пасук Двар (33:5) звучит так: «не бойся, раб мой Иаков и возлюбленный (Израиль), которого Я избрал» (в английском переводе имя Йешурун наличествует).

Тем с большим основанием уместно остановиться на этом «персональном» вопросе. Имя Йешурун производно от слова «йяшар», что значит «прямой» (если попытаться перевести это имя буквально, то по-русски оно, по-видимому, будет звучать, как Прямун). С этим именем связана универсальная миссия избранного народа. Если имя Иаков – это частное имя, связанное с религиозной миссией, а имя Израиль – имя национальное, то имя Йешурун отражает универсальное призвание этого патриарха.

Три лагеря

В этом отношении интересно отметить, что в трех приведенных отрывках имя Йешурун фигурирует не в изолированном виде, но либо в сочетании с именем Израиль (Двар 33:5), либо в сочетании с именами Иаков и Израиль: Двар (33:24-29) и Йешаягу (44:2). Аналогичное перечисление всех трех имен приводится также в утренней молитве, произносимой после чтения Акедат Ицхак: «Мы же – народ твой, с которым ты заключил союз, потомки любимого тобой Авраама, которому дал Ты свою клятву на горе Мориа; потомство Ицхака, единственного его сына, который был связан и возложен на жертвенник; община Иакова, твоего сына, первенца твоего, которого по любви своей к нему и за то, что он радовал тебя, назвал ты Израилем и Йешуруном».

Единственное место Торы, в котором имя Йешурун приведено изолированно, характеризует его как позабывшего своего Бога отступника: «И утучнел Йешурун, и стал брыкаться; утучнел ты, растолстел, разжирел; и оставил он Бога, создавшего его, и поносил твердыню спасения своего. Богами чуждыми они досаждали Ему, и мерзостями разгневали Его» (32:15-16).

Тем самым можно сказать, что универсальная миссия еврейского народа мыслима лишь в сочетании с его религиозной и национальной миссиями, что она нестабильна сама по себе, в отрыве от двух других миссий. Уйдя с головой в универсальное измерение, еврейский народ «тучнеет» и «поносит твердыню спасения своего», т.е. попросту перестает существовать, перестает быть самим самой. И все же сам этот задаток универсальности у еврейского народа безусловно имеется.

В «Орот Техия» (18) рав Кук отмечает, что три этих задатка - частный, национальный и универсальный - свойственны вообще человеческой природе как таковой, что в самом этом тройственном расчленении еврейский народ не оригинален. По словам рава Кука, три этих задатка наличествуют даже и у каждого отдельного человека, но при этом у каждого преобладает лишь какое-либо одно из этих качеств, так что практически он всегда оказывается причастен к какому-то одному из этих глобальных лагерей, принадлежит какой-то одной партии.

В отношении современного ему еврейского народа рав Кук усматривал следующие три лагеря: лагерь религиозный, лагерь национальный и лагерь либеральный. Можно сказать, что разделение это полностью сохранилось до наших дней. Израильским левым, тяготеющим к универсализации и глобализации, противостоит двойственный национально-религиозный лагерь. Сплотившиеся под прессом Ословского договора, Иаков и Израиль находятся сегодня в оппозиции к архитектору этого договора - Йешуруну.

Национально-религиозному лагерю свойственно усматривать в левом лагере пятую колону. К сожалению, это видение в ряде случаев совершенно справедливо. Действия израильских левых отмечены какой-то фейрерической оторванностью от действительности, какой-то фатальной политической невменяемостью. Если бы они были просто левыми, левыми нетто – они бы вели переговоры согласно своей волшебной формуле «территории в обмен на мир», но это были бы именно переговоры, а именно «утром мир – вечером территории, вечером мир – утром территории. Но мир – вперед». Полемика с ними велась бы и в этом случае, но носила бы совершенно другой характер. Однако израильские левые брутто обременены какими-то тяжелейшими комплексами и бойко разбрасываются территориями исключительно в обмен на террор.

Возможно, это действительно какой-то неустранимый родовой дефект левосторонней психики, но в любом случае в сложившейся ситуации имеется также и доля вины национально-религиозного лагеря, последовательно пренебрегающего универсальными целями. Для национально-религиозного лагеря государство Израиль – это в первую очередь гиганский штетл, а не духовный центр планеты Земля.

Еще в первые годы после подписания Норвежского соглашения израильский публицист Ури Элицур сказал, что события могли бы развиваться совершенно по-другому, если бы вопросом защиты прав человека занялся Гуш-Эмуним, а не Шалом Ахшав. К сожалению, с той поры в этой сфере так ничего и не изменилось. Ни Иаков, ни Израиль не желают брать на себя миссию Йешуруна. Но именно потому, что свято место пусто не бывает, оно наполняется недоумками. Кривые взяли на себя в Израиле дело прямых.

ТОРА И ЕЕ ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ («Ве-Зот ха-браха» 5762)

Авторство последних строк Торы

На этой неделе читается последняя недельная глава Торы «Браха». В ней излагаются те благословения, которые Моше дал двенадцати коленам перед их входом в Эрец Исраэль и описывается смерть Моше.

С небольшим сокращением я приведу фрагмент, которым завершается пятая книга Торы Дварим, а вместе с ней и вся «Торат Моше Рабейну», т.е. «Закон Моше господина нашего»: «И взошел Моше с равнины Моавитской на гору Наво на вершину горы, что против Йерихона, и показал ему Господь всю землю Гилад до Дана, и всю (землю) Нафтали и землю Эфраима и Мынаше, и всю землю Иегуды до моря крайнего. И Негев и область долины Йерихо, города пальм до Циора. И сказал Господь ему: вот земля, о которой Я клялся, что Аврааму, Ицхаку и Иакову, сказав: «потомству твоему дам ее». Я дал тебе увидеть ее глазами твоими, но туда не перейдешь.

И умер там Моше, раб Божий, в земле Моавитской, против Бейт-Пыора, и никто не знает погребения его до сего дня… И не было более пророка в Израиле, как Моше, которого Господь знал лицом к лицу. По всем знамениям и чудесам, которые послал его Господь совершить в земле Египетской над Паро и над всеми рабами его, и над всею землею его. И по руке сильной, и по каждому диву великому, которое совершил Моше пред глазами всего Израиля» (34.1-12)

Обычно в связи с этими завершающими словами Торы возникает вопрос, как они появились? Кто их написал? Ведь если Тору в самом деле записал Моше, то как он мог включить в нее описание своей смерти, да еще в прошедшем времени? Как он мог написать: «никто не знает погребения его до сего дня»?

В трактате «Бава Батра» по этому поводу приводится два ответа. Согласно мнению раби Иегуды, восемь стихов Торы от слов «и умер там Моше» и до конца главы написал Йегошуа Бин Нун. Раби Иегуда считает, что раз в них говорится о смерти Моше, то не может быть, чтобы он сам их написал. А значит, их написал Йегошуа. Со своей стороны раби Шимон утверждает, что вся Тора от первой до последней буквы писалась Моше, но слова от стиха: «И умер там» Моше писал в слезах, т.е. так или иначе он не мог разобрать написанного. Со своей стороны Виленский Гаон истолковывал эти слова Талмуда в том смысле, что буквы в восьми последних пасуках Торы были «перемешаны», т.е. были даны Моше в ином порядке, а уже Иегошуа их потом правильно перераспределил.

Между тем все эти ответы неизбежно предполагают другой вопрос, который никак не зависит от приведенной полемики. А именно почему вообще понадобилось включать сцену смерти Моше в текст Торы? Зачем Всевышнему понадобилось завершать Тору именно описанием смерти раба Своего Моше?

В самом деле. Ведь если эта сцена описана Йегошуа, то зачем он внес ее в Тору, а не в свою книгу? Как он дерзнул? Значит, ему повелел Всевышний. А с другой стороны, если вписал не Иегошуа, а сам Моше, то опять же всплывает тот же вопрос: зачем это Всевышнему понадобилось? Зачем Автору понадобилось завершать Свой основной труд сценой смерти Моше, вынуждая его «писать в слезах», а мудрецов давать этой сцене самые изощренныеобъяснения?

Почему бы, например, было не сделать сцену смерти Моше первым фрагментом книги Йехошуа?

По всей видимости, потому что в глазах Всевышнего Моше – это главный герой Торы. Во всяком случае, включение сцены смерти в финальную часть книги - причем так, что это возбудило немало недоумений и вопросов - это достаточно убедительно доказывает. Мы как бы воочию видим, что «не было более пророка в Израиле, как Моше, которого Господь знал лицом к лицу».

Действительно, мы встречаем в Торе не мало ключевых фигур: Адам и Ноах – родоначальники человечества, Авраам – отец народов, Иаков – в котором восстановился Первый Человек, наконец Йосеф, но главным героем оказывается именно составитель самой этой Книги – Моше Рабейну.

Что это значит? Как это понимать? Я вовсе не претендую исчерпать своим объяснением этот непростой вопрос, и не сомневаюсь, что кто-то сможет дать и иной ответ. Однако мне кажется, что, по крайней мере, в определенном аспекте это «композиционное решение» Автора призвано подчеркнуть, что «евреи – народ книги».

Тора – это «Торат Моше рабейну». Берешит - это предистория, без которой жизнеописание главного героя останется до конца непонятным, а все остальные книги неразрывно связаны с его именем, что специально подчеркивается в финальной сцене.

Итак, мы видим, что герой Книги появляется там и тогда, когда появляется сама Книга. Герой Книги - это ее автор. Он, разумеется, является лишь соавтором Всевышнего, но в данном контексте это не существенно. Всевышний щедро приглашает евреев разделить с ним свою славу Творца. Например, в Талмуде говорится, что «Когда молящийся в начале субботы произносит «и были закончены небеса и земля…», то он как бы делается партнером Творца в создании вселенной» (Шаббат 119б)

Так что не удивительно, что Всевышний пожелал поделиться со своим избранником также и своим авторством Торы. И в этом один из смыслов изречения «евреи – народ книги».

Ведь при всем том, что «не было более пророка в Израиле, как Моше, которого Господь знал лицом к лицу», Моше лишь представительствовал за всех евреев, в определенном смысле стоя в общем ряду, как один из сынов Израиля. Действительно, ведь десять заповедей Моше получал наравне со всеми, стоя у подножия горы Синай (Шмот 18.14-25). На саму эту гору Синай он поднялся получить Тору в детальном изложении, но главное – десятисловие - Моше выслушал как все евреи.

Известный трактат «Перкей авот» начинается словами: «Моше получил Тору с Синая, и передал Иегошуа». Одно из традиционных объяснений вопроса, почему сказано «с Синая», а не «от Всевышнего», гласит, что это выражение введено для того, чтобы Моше не выделялся в общем ряду. Он получил Тору как один из всех, а не как исключительный посредник. Иными словами, хотя главным героем Торы представлен Моше, по меньшей мере одним из ее героев является также и всякий еврей! Всякий принявший на себя Тору является в определенном смысле ее героем. Весь еврейский народ и каждый отдельный еврей невольно относят к себе слова псалма: «Вот, иду, как в свитке книжном написано обо мне» (40.8).

Именно поэтому возможно продолжение описанных в Торе событий. Благодаря Израилю история мира, рассказанная в Книге, не заканчивается с концом этой книги, она преобразуется в историю самой этой Книги в этом мире, она продолжается в судьбе народа, хранящего эту книгу.

В момент исхода евреев из Египта, с момента дарования Торы время сопряглось с вечностью. С этого момента дальнейшая история - это история того, как Тора завоевывала и продолжает завоевывать мир. «Для того Я оставил тебя, - говорит Всевышний фараону, - чтобы показать тебе силу Мою и чтобы возвестить имя Мое по всей земле» (9.16)

Книги

Однако это понимание не единственное. Три года назад (в октябре 1999 года) в газете Гаарец была опубликована статья израильского археолога Зеева Герца. На основе археологических материалов последних десятилетий профессор пытался обосновать старинную научную гипотезу позднейшего происхождения ТАНАХа. Согласно его мнению не было ни патриархов, ни египетского рабства, ни судей ни даже царя Давида и царя Шломо. Все это выдумки древних романистов, т.е. еврейских литераторов, живших в VII-VI веках до н.э.

Очень хитроумный ход: не надо доказывать, что древние евреи, и соответственно их потомки иудеи - это жестокий и злобный народ, оккупирующий суверенные ханаанские земли, проще доказать, что их вообще не было, что весь этот «еврейский народ» - это одна сплошная выдумка.

Многих эта публикация тогда задела, а на палестинской улице так даже был настоящий праздник. Ведь мусульмане уже давно доказывают всему миру, что текст ТАНАХа липовый, что Авраам приносил в жертву не Ицхака, а Ишмаэля, и вовсе не на горе Мориа, а в Саудовской Аравии.

Исследование Герца тенденциозно и, в сущности, не выдерживает никакой критики. Вместе с тем мне бы хотелось обратить внимание, что выводы ученого целиком и полностью бьют мимо той цели, которую он выбрал (расшатать иудаизм), даже если бы он оказался объективно прав.

Действительно, согласно еврейской концепции, Тора предшествовала миру, который был создан по ее плану; согласно еврейской традиции не жизнь предшествует тексту, а текст жизни.

Иными словами доминантной реальностью является не исторический Моше, а Моше «литературный», задуманный Всевышним еще до сотворения мира. Тора описывает Божественный замысел в его чистоте. Это значит, что даже если бы Герц оказался на сто процентов прав, это бы решительно никак не сказалось на иудаизме, для которого «литературная» действительность предшествует действительности «исторической».

Тот, кто творит живых людей, иногда вправе ограничиться созданием только литературного персонажа, но таким образом, что даже от него произойдут живые люди, живой народ.

Но это даже и с точки зрения самого Герца должно так получаться. Ведь для Герца, например, существует «палестинский народ», который является от начала и до конца выдуманным антисионистской пропагандой, о чем неопровержимо свидетельствует уже одно то обстоятельство, что еще тридцать лет назад термина «палестинский народ» просто не существовало. Допустим, евреи выдумали себя так же, как выдумали семя палестинцы, ну и что с того? Неужели то, что позволено быку, не позволено Юпитеру?