ТЕОЛОГИЯ ДОПОЛНИТЕЛЬНОСТИ ПРЕЗУМПЦИЯ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ СВЕРХНОВОЕ ВРЕМЯ ТАМ И ВСЕГДА ДВА ИМЕНИ ОДНОГО БОГА МЕССИАНСКИЙ КВАДРАТ ДЕНЬ ШЕСТОЙ ТАМ И ВСЕГДА ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ АНТИСЕМИТИЗМ КУЛЬТУРА И КУЛЬТ МАТЕМАТИЧЕСКАЯ ТЕОЛОГИЯ РОМАНТИЧЕСКАЯ ТЕОЛОГИЯ ЕВРЕЙСКИЕ ПРАЗДНИКИ НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - БЕРЕШИТ НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - ШМОТ НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - ВАИКРА НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - БЕМИДБАР НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ - ДВАРИМ HOME POLISH ENGLISH HEBREW E-MAIL ФОТОАЛЬБОМ ПУБЛИЦИСТИКА ИНТЕРНЕТ
Между культурой и культом
top.mail.ru

ЛИБЕРАЛИЗМ И ГОСУДАРСТВО ГАЛАХИ (03.05.2001)

Еврейская демократия

Государство Израиль было провозглашено как государство еврейское и демократическое. Часто можно услышать, что в этой двойственности заключено противоречие. Но почему? Любое демократическое государство одновременно всегда является национальным. Это касается не только монархической Швеции, но и республиканской Франции. Во Франции все граждане квалифицируются как французы, а с иностранным влиянием здесь ведут борьбу. Израильские пересуды на эту тему искусственны и вызваны посторонними антисионистскими соображениями.

И все же в этом вопросе у государства Израиль имеется своя специфика, в которую стоит углубиться. Дело в том, что в еврейской культуре «национальное» тождественно «религиозному», а отношения между «религией» и «демократией» уже не столь просты.

Религиозные евреи, в том числе и многие религиозные сионисты, видят пределом своих мечтаний государство Галахи, а существующее государство рассматривают как жалкого недоноска. Светские граждане со своей стороны с ужасом представляют себе перспективу, при которой чиновники в кипах станут заниматься не только бракоразводными, но и всеми прочими делами. Их страхи можно признать обоснованными. Как говорил один из отцов американской демократии Мэдисон: «Единство религиозных чувств порождает удивительную самонадеянность, и любая государственная религия ведет к грубому невежеству и коррупции, облегчающим осуществление зловредных замыслов».

Каковы же особенности современного израильского либерализма и древней иудейской теократической системы? Возможны ли между ними какие-то точки соприкосновения или они осуждены на смертельную войну? Прежде чем попытаться ответить на эти вопросы, необходимо коснуться истории европейского либерализма.

Два меча

Все государства древности были теократиями. Иными словами, государственный закон неизбежно был законом сакральным, ниспосланным свыше. Иудаизм целиком и полностью подпадает под эту общую характеристику политических систем древности. Законодательство Израиля от начала и до конца регламентировано религией.

Между тем в вышедшем из иудаизма христианстве сложилось иначе. Как известно, древняя христианская община на протяжении почти трех столетий находилась вне закона - вне закона еврейского и вне закона римского. Это обстоятельство позволило отцам церкви использовать некоторые евангельские положения (прежде всего общую установку на «мидат хасидут», т.е. на духовность неформальную, существующую «между строк закона») для формулировки весьма оригинальной позиции, согласно которой любой человеческий суд, любая политическая и юридическая система являются по своей сути реалиями внерелигиозными.

Это различение властей - духовной и светской - оказалось для христиан настолько фундаментальным, что оно не могло не сказаться на облике возникших впоследствии христианских государств.

Принявший христианство царь Константин пожелал создать нечто в государственном смысле новое и обосновался не в Риме, а в другом городе, получившем его имя, в Константинополе. Так возникла византийская империя. В этой империи была разработана так называемая номокономическая система права. Там существовал единый свод законов для церкви и государства. И тем не менее все же считалось, что существует два правления: патриарха и монарха, между которыми должна была установиться «симфония». Законы государственной власти были заведомо небожественные законы, но они, или точнее, царь – служили иконой Царя небесного. Символом этого «симфонического» двоевластия послужил двуглавый орел.

Но головы не стали равноценными. Православие строилось как придворная религия. Во всех проблемных вопросах последнее слово всегда было за монархом. Таким образом, наповерку власть в Византии оказалась теократической, цезаропапистской. Но по меньшей мере, хотя бы формально она учитывала различение властей, учитывала, что светская и духовная власти находятся в оппозиции друг к другу.

Но то, что на Востоке было лишь символом, на Западе оказалось принципом. В Риме исходно стали действовать два никак не связанных и неподотчетных друг другу свода законов – светский и церковный, римское право и право каноническое. В Риме возникла тенденция противоположная той, которая сложилась в Константинополе - папоцезаризм. Римские папы стали требовать, чтобы им подчинялись монархи. Так Григорий VII (1073-1085) запретил светским правителям назначать епископов. А папа Бонифаций VIII (1294-1303) сформулировал так называемый принцип «двух мечей»: «во власти церкви имеется два меча, а именно: духовный и материальный. Но оба они - и духовный и материальный - во власти церкви. Вторым следует пользоваться для блага церкви, первым же пользуется сама церковь. Ибо он в руках церкви, а тот - в руке королей и рыцарей, но в подчинении церкви и слушается ее приказа».

Признавая существование двух властей, римская церковь претендовала на главенство. Но сказав «все мое», она реально могла получить лишь половину. Не имея физической возможности повелевать, она уступила светским властям претензию на материальный меч, полностью сохранив в своих руках меч духовный.

На этом фоне паритета светской и церковной власти, сложившегося к концу средневековья, развивались все прочие либеральные веяния, главным из которых явилось провозглашение принципа религиозной свободы, повлекшего уже полное и окончательное разделение религиозной и государственной сфер.

Таким образом, можно сказать, что система либерализма весьма специфическая система, которая исходно держится за счет сосуществования двух соперничающих сфер, так что выхолащивание одной из них моментально приводит к деградации второй. Сегодня имеют место две тенденции извращения либерализма: одна в сторону обожествления государства (тоталитаризм), а другая в сторону "внутренней секуляризации", ведущей к саморазрушению некоторых религиозных общин (венчания гомосексуалистов и т.п.).

Подводя итог, можно сказать так: либерализм осмыслен только в религиозной среде, а религия по-настоящему свободна и предоставлена себе лишь в условиях либерализма.

Две скрижали

Итальянский исследователь Франсуа Руло, характеризуя современных русских либералов, пишет: «Либерализм с его преимуществами и его опасностями восходит к традиции, которая остается чуждой для России, потому что ей неведома теория "двух мечей". И если, несмотря на это обстоятельство, принимать либерализм как способ решения всех проблем, он незаметно превращается в идеологию. Идеологу нелегко высвободиться из идеологических пут, даже когда в нем как бы произошел переворот. Обратившись в либеральную веру, он, сам того не осознавая, превращает ее в догматизм. А ведь либерализм - это прежде всего прагматизм, и превосходство либерализма над идеологией состоит как раз в том, что он постоянно подвергается критике и пересмотру, а это совершенно противоположно самой природе идеологии. Драма идеолога, возомнившего, будто он "обратился", состоит в том, что тот самый либерализм, который он стремится взять на вооружение, под его же влиянием искажается».

Эти слова итальянского ученого вполне можно было бы адресовать также и израильским либералам, знакомство которых с корнями собственной «веры» столь же поверхностно, как и у либералов русских. Умение держать религию на дистанции не имеет ничего общего с той «борьбой с религиозным засильем», которую ведут израильские вольнодумцы.

Это с одной стороны, с другой стороны важно понимать, что законы Торы как законы государства могут быть достаточно гибки, что в определенной степени Тора предполагает разделение религиозной и светской сфер. Во в сяком случае, если даже сама Тора и не провозглашает идеи отделения религии и государства, она имеет достаточно средств для того, чтобы этой идее пойти навстречу.

Важно понимать, что в иудаизме имеется свой понятийный аппарат, позволяющий различать между светской и религиозными сферами. Так, традиционно заповеди делятся на те, которые регулируют взаимоотношения между человеком и Богом, и между человеком и человеком. При этом характерно, что десять заповедей, записанные на двух скрижалях, различаются именно по этому принципу: на одной скрижали были записаны заповеди, касающиеся связи человека с Богом, на второй - человека с человеком. Так что принципу «двух мечей» европейского мира мир еврейский может противопоставить аналогичный принцип «двух скрижалей».

При этом важно отметить, что в практической юридической сфере на протяжении веков иудаизм прекрасно различал между этими сферами. В частности, в сфере взаимоотношения между людьми действует закон «дин демалхута дин» (закон страны – закон). Согласно этому принципу евреи должны подчиняться законам государства, в котором они проживают, даже в том случае, если эти законы не совпадают с законами Торы. Вообще в этой области иудаизм предоставляет общине самые широкие полномочия. Каждая еврейская община сама устанавливала, каких обычаев и имущественных кодексов ей придерживаться. Что же касается законов, связанных с отношениями человека и Всевышнего, то принцип «дин демалхута дин» никакой силы здесь не имеет. В этой сфере полномочны только заповеди Торы.

Приведу здесь высказывание специалиста в этом вопросе еврейского университета Менахема Элона из его книги «Еврейское право»: «Трудно четко и определенно провести границу между областью религиозных запретов и областью гражданского и имущественного права. В связи с этим общину иногда лишали права законодательного вмешательства в вопрос, который, на первый взгляд, казался относящимся к гражданскому праву. И наоборот, бывали случаи, когда галахические авторитеты приходили к выводу, что некий вопрос, на первый взгляд относящийся к области религиозных, на самом деле вполне может быть решен общинным постановлением, даже и противоречащим существующему закону. В каждом отдельном случае эта граница проводилась в соответствии с сущностью и обстоятельствами конкретного дела, а также с учетом требований времени».

От ультраортодоксов часто можно услышать, что государство Израиль – это «гойское государство», так как в нем действуют турецкие и британские законы, и что «минута молчания» - это «гойский обычай», которого постыдно придерживаться. Эти утверждения не учитывают права еврейской общины подчинять себя чужим законам, превращая их тем самым в свои, а потому являются односторонними и по меньшей мере спорными.

Европейский либерализм и еврейское право могут прекрасно ужиться между собой. Здесь все зависит от сторон, которые в настоящий момент, к сожалению, предельно предубеждены друг против друга.


 

Недельная глава Торы -

Aryeh Baratz: arie.baratz@gmail.com      webmaster: rebecca.baratz@gmail.com