НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ ТОРЫ ДВАРИМ (ВТОРОЗАКОНИЕ) НИЦАВИМ

ЧЕРНО-БЕЛЫЕ ОТНОШЕНИЯ (5783-2023) ХРИСТИАНСТВО В ИУДЕЙСКОМ ФОРМАТЕ (5779-2019) «ИЛИ», ИЛИ «И»? (5777-2017) ЗА НАШУ И ВАШУ ЖИЗНЬ (5775-2015) ДУХ И ВРЕМЯ (5774-2014) ПАРИ ПАСКАЛЯ (5773-2013) РЕВНИВЫЙ БОГ ИЗРАИЛЯ (5771-2011) РАСКАЯНИЕ И ВОЗВРАЩЕНИЕ (5770-2010) ГИБЕЛЬ БЕН-ЙОСЕФА? (5769-2009) СКОВАННАЯ ВОЛЯ (5767-2007) РАДИКАЛЬНЫЙ ВЫБОР (5764-2004) ВСЕЛЕНИЕ ДУШИ (5763-2003)

ЧЕРНО-БЕЛЫЕ ОТНОШЕНИЯ («Ницавим» 5783 - 06.09.2023)

В недельном чтении «Ницавим» мы читаем следующие слова: «Смотри, предложил я тебе сегодня жизнь и добро, и смерть и зло, Заповедуя тебе сегодня любить Господа, Бога твоего, ходить путями Его и соблюдать заповеди Его и уставы Его и законы Его, дабы ты жил и размножился; и благословит тебя Господь, Бог твой, на земле, в которую ты входишь, чтоб овладеть ею. Если же отвратится сердце твое, и не будешь слушать, и собьешься с пути, и поклоняться будешь Богам иным, и будешь служить им, То я возвещаю вам сегодня, что наверное погибнете и не долго пробудете на земле…В свидетели призываю на вас ныне небо и землю: жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери же жизнь, дабы жил ты и потомство твое». (30:11-20).

Что стоит за этой категоричностью, непримиримостью предлагаемой дилеммы: «жизнь и смерть», «или – или»?

Зрелому человеческому духу претит «черно-белый» стиль покраски действительности. Да и традиционный иудаизм характеризуется недоброжелательным отношением к крайностям и тяготением к "золотой середине", к компромиссу.

В «Шмоне праким» Рамбам разъясняет, что любые крайности губительны, и напротив, умеренность является основой жизни. Так, и безразличие и вожделение плохи, но хорошо воздержание; плохи скупость и расточительность, но хороша щедрость, и т.д. Соответственно, правильнее было бы ни ненавидеть одних, ни обожать других, а сколь возможно терпимо относиться ко всем.

Да и Каббала, уделяющая большое внимание «тикуним», «извлечению Божественных искр», признает, что даже в самых темных культах сохраняются искры Божественного света, как сказано: «Поднимусь ли в небеса – там Ты, постелю ли (себе) в преисподней – вот Ты!» (139:8).

А относительно культов «богам иным», о которых упоминается в приведенном выше фрагменте, в Зохаре сказано: «не существует идолослужения, в котором бы не скрывалось искр святости».

Что же означает выраженная в главе «Ницавим» категоричность?

В любви Всевышнего к Израилю присутствуют все ее оттенки: помимо любви общей, помимо отчей и материнской любви, в Его любви к Израилю присутствует также и любовь брачная, которая характеризуется именно черно-белой категоричностью.

Требования, выдвигаемые браком, носят ультимативный характер. Влюбленные либо без ума друг от друга, либо вырывают друг друга из сердца. Их эксклюзивные отношения – это отношения жизни и смерти. Компромисс не предусматривается.

Разумеется, бывает, что расставшиеся супруги продолжают товарищеские отношения. Однако, это характерно для уже расторгнутого брака. Для брака «текущего», или, тем более, брака «рушащегося» - излишняя «широта» неуместна. Любимыми не делятся.

С одной стороны, трудно не испытывать неприязнь по отношению к «любовному треугольнику» Владимира Маяковского, который он по странной поэтической причуде представил квадратом, посчитав также и собаку: «Четверо в помещении - Лиля, Ося, я и собака Щеник» (впрочем, появление у Лили Брик дополнительных любовников приводило Маяковского в ярость). Но с другой стороны, не до конца понятен также и тот человек, который с легкостью уступает свою любимую другому, даже содействует ее браку с другим.

В романе Достоевского "Униженные и оскорбленные" описан такой диковинный случай. Главный герой Иван устраивает любовные дела своей невесты Наташи с третьим лицом. Ситуация в данном случае, правда, может объясняться их знакомством с детства, то есть их почти братской близостью. Как бы то ни было, Достоевский вывел образ Ивана достаточно убедительно, учитывая же, что в истории Ивана явственно воспроизводятся писательско-издательские истории самого Достоевского, у меня еще с отрочества сложилось впечатление, что образ Ивана не просто натурален, но еще и автобиографичен.

С тем большим удивлением я впоследствии обнаружил, что сам Достоевский был как раз страшным ревнивцем. В "Воспоминаниях" (8.1) жена писателя Анна Григорьевна приводит историю о том, как однажды она разыграла мужа, подбросив ему "анонимную записку" о своей якобы неверности. "Анонимка" представляла собой точную копию записки, приводимой в каком-то романе, который Достоевский прочитал накануне! Анна Григорьевна была уверена, что он сразу заметит идентичный текст, и они от души посмеются. Но Достоевский никак эти тексты не связал и пришел в неистовство. Прошло немало времени, прежде чем Анна Григорьевна окончательно убедила писателя, что "анонимка" послана ей самой. «Вот ты все смеешься, Анечка, - заговорил виноватым голосом Федор Михайлович, – а подумай, какое могло бы произойти несчастье! Ведь я в гневе мог задушить тебя!»

Итак, как бы мы не превозносили высокие идеалы «компромисса», имеются сферы, в которых черно-белый подход выглядит куда уместней и адекватней.

Как бы моралисты ни желали видеть человеческие отношения стоящими выше отношений любовных, последние неумолимо создают свой формат, формат жесткого выбора между жизнью и смертью.

Между тем, этот выбор лишь усиливается в сфере религии, в которой отношения Израиля и Всевышнего уподоблены супружеским, как сказано: «Я простер крыло Мое над тобою, и покрыл наготу твою, и поклялся тебе, и вступил в союз с тобой — слово Господа Бога — и ты стала Моею» (Йехезкель 16.8—9).

Как брачная ревность закономерно отодвигает «человеческий фактор», так и сама эта ревность, сам этот «брачный фактор» отодвигается религиозной реальностью - категорическим выбором между жизнью и смертью, между верностью и неверностью Богу. Поэтому перед лицом Всевышнего все вменяемые люди неуклонно ограничивают свои любовные вожделения.

Многие пары, не утратившие духовной трезвости, даже когда они весьма далеки от практической религии, не ограничивают свои союзы государственной регистрацией, но освящают их перед Богом.

Согласно Мидрашу, почив в День Седьмой от дел Своих, Всевышний сосредоточился на одном разрешенном в субботу занятии – на «шидухе», на сочетании брачных пар.

И все вменяемые влюбленные чувствуют это, чувствуют, что Его воля является обязательным условием подлинности и устойчивости их отношений, что без Его благословения их взаимный выбор оказывается под вопросом.

И не случайно современная левая клика, усматривающая источник мирового зла в «репрессивной» иудео-христианской цивилизации, возглавляется сексуальными революционерами, прислушивающимися исключительно к голосу похоти.

Популярность борьбы за «права сексуальных меньшинств» обусловлена не столько состраданием к тяготам лиц с «нетрадиционной сексуальной ориентацией», сколько широкими богоборческими перспективами, открывающимися этой борьбой.

Превращение сексуальной вседозволенности в главный маркер «прогресса» и «демократии»; замена красного знамени знаменем радужным - гениальный политтехнологический ход неомарксистов. А то, чего они не договаривают, можно прочитать в моей книге «Хартия сексуальной свободы».

ХРИСТИАНСТВО В ИУДЕЙСКОМ ФОРМАТЕ («Ницавим» 5779 - 14.09.2019)

По словам Рамбама, именно Йешуа наполнил мир («нитмале аолам») представлением о Машиахе. Между тем это «наполнение» четко синхронизируется с еврейскими представлениями о временах и сроках прихода Избавителя.

Христианский сионизм

В главе «Ницавим» мы читаем: «Тогда возвратит Господь, Бог твой, изгнанных твоих и смилосердится над тобою, и опять соберет тебя из всех народов, среди которых рассеял тебя Господь, Бог твой. Хотя бы были заброшенные твои на краю неба, и оттуда соберет тебя Господь, Бог твой, и оттуда возьмет тебя; И приведет тебя Господь, Бог твой, в землю, которою владели отцы твои, и будешь ты владеть ею; и облагодетельствует Он тебя» (30:3-5)

ТАНАХ содержит множество поразительных пророчеств, но пророчество о рассеянии народа «до края неба» (галуте), и о повторном собирании его в Эрец Исраэль (геуле), несомненно, самое впечатляющее из них. Рамбам даже считал, что «слова эти включают в себя всё, что пророки говорят о приходе Машиаха» («Гилхот малахим» 11)

Со своей стороны христиане, уделяющие столько внимания пророческому обоснованию мессианской миссии своего Учителя, долгое время этих предвещаний сторонились, даже считали их противоречащими своим мессианским упованиям. Издревле провозглашая себя «еврейским проектом», считая себя единственным эксклюзивным и полномочным продолжателем дела еврейских патриархов и пророков, христианство на протяжении веков отказывалось видеть у Израиля какое-либо политическое будущее.

Однако в последние 2-3 столетия ситуация стала меняться. Появилось немало христиан, усматривающих в восстановлении еврейской государственности подтверждение истинности Синайского откровения, а кое-кто даже заметил, что в Новом Завете есть свидетельство того, что Йешуа вместе со своими учениками разделял веру в политическое возрождение Царства Израиля (Деяния 1:6).

Многие современные протестанты, поддерживающие еврейское государство и содействующие возвращению евреев в Сион, видят в своей поддержке исполнение древних пророчеств, в частности, следующих слов Йеремия: «Так сказал Господь Бог: вот Я вознесу к народам руку Мою, и перед племенами подниму знамя Мое, и они принесут сыновей твоих в поле, и дочери твои несомы будут на плечах» (49:22).

Эти новые христианские истолкования древних пророков вызывают в еврейском мире двойственное чувство. С одной стороны, факт поддержки налицо, с другой – велико сомнение в ее бескорыстности, и главное сомнение - позволительно ли на этом основании признать христианство «еврейским проектом»?

В этой связи уместно обратиться к словам Рамбама: «Все происшедшее с Йешуа Аноцри и ишмаильтянином, который пришел после него, было подготовкой пути для царя Машиаха, подготовкой к тому, чтобы весь мир стал служить Всевышнему. Каким образом? Благодаря им весь мир наполнился («нитмале аолам») вестью о Машиахе, о Торе и о заповедях. И достигли эти вести дальних островов, и среди многих народов с необрезанным сердцем начали рассуждать о Машиахе, и о заповедях Торы. Одни из этих людей говорят, что заповеди эти были истинными, но в наше время потеряли силу, ибо были даны только на время. Другие - что заповеди следует понимать иносказательно, а не буквально, и уже пришел Машиах, и объяснил их тайный смысл. Но когда придет истинный Машиах, и преуспеет, и достигнет величия, сразу все они поймут, что научили их отцы ложному и что их пророки и предки ввели их в заблуждение» («Мишне Тора» «Законы Царей» глава 11).

Из приведенных слов очевидно, что Рамбам отличает ложь, унаследованную народами от отцов-идолослужителей, ото лжи, унаследованной от отцов церкви. Его высказывание исходит из положения, что христиане наследовали не только ложь. Рамбам признает, что Йешуа «наполнил мир вестью о Машиахе, о Торе и о заповедях».

Причем это «наполнение», как мне кажется, заслуживает отдельного рассмотрения, так как оно неожиданно подтверждает, что при известных оговорках христианство может быть признано иудаизмом «еврейским проектом».

Весть о Машиахе

Итак, факт остается фактом, именно Йешуа наполнил и продолжает наполнять мир представлением о Машиахе. Причем это «наполнение» четко синхронизируется с еврейскими представлениями о временах и сроках прихода Избавителя.

Сначала может показаться, что как раз наоборот. Так в трактате («Авода зара» 99а) сказано: «Учили в доме учения Элияу: шесть тысяч лет существует мир. Две тысячи лет – Хаос, две тысячи лет – Тора, две тысячи лет – время Машиаха («йамей Машиах»)».

Это значит, что мессианская эра началась в 240 году н.э., что хорошо согласуется с другим положением Гемары (Хелек 98), а именно, с тем утверждением, что Машиах уже появился среди нищих Рима и готов заявить о себе в любую минуту. Дело в том, что р.Йеошуа б. Леви, от имени которого эта «новость» сообщается, был амораем первого поколения, т.е. активно учил и учился именно в ту пору (220-250).

В этом отношении можно было бы сказать, что христианство выбивается из графика, провозгласив Машиахом лицо, действовавшее более чем за два века до первого возможного срока.

Однако имеется еще один маркер. В мидраше (Эйха рабати 1) утверждается, что Машиах родился в день разрушения Храма, т.е. в 70 (по расчетам Раши в 68) году н.э., т.е. за 170 лет до начала двухтысячелетия «йамей Машиах».

Это расхождение между днем «рождения» и днем (первого возможного) «явления» хорошо известно традиции и трактуется (Рамбаном, Магаралем и пр) в том смысле, что в день разрушения Храма родилась сама идея, сама необходимость Геулы. «Мессианским дням», т.е. первоначальному моменту возникновения самой возможности явления Машиаха, предшествует его «рождение», - рождение, связанное с катастрофой.

Казалось бы, деятельность Йешуа предшествовала также и этому «мессианскому рождению». Ведь он проповедовал и погиб в 3790-ом (30-м) году, за 40 лет до разрушения Храма.

Между тем уместно заметить, что днем разрушения Храма (являющимся днем рождения Машиаха) можно признать не дату его физического разрушения, а час, в который Всевышний вынес соответствующий приговор. А то был как раз Йом-Кипур 3790 (30) года, как сказано: «Зa сорок лет до разрушения Храма жребий (козлов) не выпал на правую сторону; красная лента не побелела; западный свет перестал пылать; двери святилища (ворота Храма) открылись сами по себе…» Йома (39.б). Это было истолковано как знак катастрофы, после чего Сангедрин покинул Лишкат Агазит, (Сангедрин 41.а), а рав Цадок начал бессрочный пост, который, собственно говоря, и отодвинул разрушение («Сорок лет рабби Цадок держал пост и молился, чтобы предотвратить разрушение Йерусалима» Гитин (56.а–б).

Таким образом, днем рождения Машиаха правомочно считать 30 год н.э. (3790), т.е. как раз тот год, в который был казнен Йешуа, и мир начал «наполняться» вестью о Машиахе. Стоит ли удивляться тому, что по завершении этого «наполнения», в конце времен зародился христианский сионизм?

Но и это - часть иудейской веры, веры в то, что в конце времен христианский мир примет участие в восстановлении Храма («Третий Храм будет отстроен Эдомом, который вернет в исходное состояние то, что он разрушил», - комментарий рабейну Бехаей на «Ваикра» (11:4-7).

Более того, Йом Кипур 3790-го (30-го) года - «день рождения Машиаха» вполне мог быть тем «назначенным временем» («беита ахишена» - Йешайяу 60:22), в которое - ради предупреждения грядущих бедствий - избавление могло бы быть ускорено. Это наилучшим образом объясняет как преждевременное выступление Йешуа в качестве претендента на роль Машиаха, так и двусмысленный провал этого предприятия.

Эту гипотезу я рассматриваю в повести «Назначенное время», входящую в третью часть («2140») моей книги «День шестой».

Фрагмент повести и предисловие к ней здесь http://z.berkovich-zametki.com/y2019/nomer4/barac/

Книга «День шестой» здесь https://iknigi.net/avtor-are-barac/176299-den-shestoy-are-barac/read/page-1.html

«ИЛИ», ИЛИ «И»? («Ницавим» 5777 - 14.09.2017)

Некоторые тенденции Западной культуры вполне оправданно отождествить со смертью, однако все же не в ущерб тем ее многочисленным ветвям, которые принадлежат жизни.

Или - или

В главе «Ницавим» Всевышний ставит Израиль перед радикальным выбором: «Смотри, предложил я тебе сегодня жизнь и добро, и смерть и зло. Заповедуя тебе сегодня любить Господа, Бога твоего, ходить путями Его и соблюдать заповеди Его и уставы Его и законы Его, дабы ты жил и размножился... Если же отвратится сердце твое, и не будешь слушать, и собьешься с пути, и поклоняться будешь Богам иным, и будешь служить им, То я возвещаю вам сегодня, что наверное погибнете.. жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери же жизнь, дабы жил ты и потомство твое» 30:15-20).

Итак, выбор между Творцом мира и идолами - это выбор между жизнью и смертью.

В вышедшей 30 лет назад книге «Неудобные вопросы для удобно устроившихся евреев» рав Меир Кахане утверждает, что в наше время этот же самый выбор пролегает между иудаизмом и европейской культурой: «Еврей должен сделать выбор. Он должен его сделать, потому что на одной чаше весов находится иудаизм и сионизм, а на другой – западная либеральная культура. Это не одно и то же. Одно представляет духовную жизнь, другое – смерть; одно – истина, другое – обман и заблуждение; одно – благословение, другое – проклятие. «Я сегодня предложил тебе жизнь и добро, смерть и зло… Выбери жизнь»... Но эллинисты Израиля и Изгнания не могут это сделать. Эллинизированные еврейские лидеры не могут сделать выбор. Они слишком хорошо знают, что иудаизм, вера их родителей, находится в фундаментальном противоречии с западными ценностями, которым они привержены, которые стали их плотью и кровью. Они – жертвы, они пойманы в ловушку собственной идеологии, противоречащей их же иудаизму, и мысль о необходимости сделать выбор невыносима для них».

«Запад с помощью законов своей извращенной «свободы» создал государство и общество, которые институализировали духовное рабство своих граждан. Западное государство легализовало каторгу души и убийство святости. Неужели вы думаете, что именно такое государство Бог замыслил для еврея? Государство, в котором позволено свободно править уродству, непристойности, животному гедонизму, эгоизму, дабы поработить и уничтожить божественный образ, данный человеку? Государство, в котором дан зеленый свет наркотикам, порнографии, абортам, извращенному сексу и безнравственности, в котором они коронованы как цари и возведены на трон «демократии»?

Для прозападных еврейских лидеров, для типичного ассимилированного еврея-эллиниста, который жаждет некоего «наследия», представляющего собой винегрет из «иудаизма» и Томаса Джефферсона, – для такого еврея нет ничего хуже, чем осознать, что это несовместимые между собой понятия, что все столь важные для него западные ценности часто противоречат еврейской вере, в которой он родился, и что он должен выбирать между ними».

«Борьба против Кахане коренится в войне против иудаизма. Эллинисты и ассимилированные евреи слишком хорошо понимают, что каханизм – это иудаизм, что Кахане представляет подлинную истину иудаизма, которую другие боятся произнести вслух».

В прошлой статье я задался вопросом, имеется ли принципиальная разница в отношениях к демократии со стороны Галахи и со стороны Шариата? Согласно приведенным словам рава Кахане, как будто бы никакой.

В этой статье я попытаюсь выяснить, в какой мере эта оценка отражает позицию иудаизма, а в следующей, в какой мере ее придерживался сам рав Кахане.

Иудаизм и демократия

При всем том, что имеются раввины, разделяющие подход рава Кахане, раввинов, ценящих демократию не на страх, а на совесть, значительно больше. Да и как иначе? Ведь, как говорит рав Ури Шерки, «еврейский народ выбрал демократию, и поэтому демократия свята». Но если зайти с другого конца, результат получится тот же. Окажется, что основы «демократии» не только не противоречат Торе, но в ней единственной как раз только и коренятся. Так рав Адин Штейнзальц пишет: «Я утверждаю, что вера в демократию имеет обоснование, о котором умалчивают политики и социологи. Оно основано на Торе, является чисто теологическим и исходит из недоказуемого, но известного каждому религиозному экстремисту факта: у каждого человеческого существа есть душа - реалия, не поддающаяся оценке и измерению. Поэтому можно утверждать, что в определенном смысле все души равны. “Ибо по Своему образу создал Всесильный человека”».

Рав Кахане именует сторонников демократии «эллинистами», но патент равенство всех людей принадлежит как раз иудеям, а не эллинам.

Именно Тора провозглашает происхождение всего человечества от одной четы, в то время как все языческие культуры, включая эллинскую, не имели понятия о едином человечестве.

1-я статья Всеобщей декларации прав человека гласит: «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства».

Но слова эти кажутся парафразом известной Мишны: «Адам был создан единственным… ради мира между людьми, чтобы не говорил человек человеку: «Мой отец больше твоего» (Сангедрин 37.а).

Декларация независимости США, написанная Томасом Джефферсоном в 1786 году, сформулирована еще ближе к еврейскому первоисточнику: «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью».

Никакого винегрета. Вполне однородный продукт. Откуда же берется недоразумение?

В «Неудобных вопросах» рав Кахане полемизирует преимущественно со светскими левыми сионистами и их американскими братьями по разуму – реформистами леворадикального толка, представляя это как полемику со всей Западной цивилизацией, с «эллинизмом»: «Когда либеральный демократ обнаруживает, что где-то в Тихом океане обитают туземцы, поедающие своих тещ, либеральный демократ заключает, что объективного запрета на поедание тещ не существует, а в западном обществе такой запрет сложился лишь как специфическое культурное искажение. То же самое относится и ко всем другим запретам и табу. Демократия объявляет, что «истина» субъективна, и единственной честной и объективной государственной системой является власть большинства и предпочтения большинства – не важно, «истинны» они или нет».

Но разве такой идеологии придерживался Джефферсон? Интеллектуальная клоунада «либеральных демократов», которую вполне заслуженно высмеивает рав Кахане, не является единственным наследием Западной мысли. Она, конечно имеет некоторое отношение к гносеологической проблематике современности, но все же не к ее решению.

С некоторых пор люди заметили, что имеют дело не столько с Истиной, сколько со своими представлениями о ней. В какой-то момент люди обнаружили, что хотя все они обладают ясными метафизическими представлениями, в отличие от физических теорий, представления эти лишены всеобщей доказательности.

Только в этом смысле истина «субъективна». Однако ситуация эта далеко не всех подталкивает к «гедонизму» и «эгоизму». Как правило, она сопровождается прямо обратным эффектом. Например, Виктор Фанкл указывает иные плоды этого подхода: «Истина может быть лишь одна, однако никто не может похвастаться знанием, что этой истиной обладает именно он и никто другой... Возможность, что моя совесть ошибается, подразумевает возможность, что совесть другого может быть права. Это влечет за собой смирение и скромность. Если я хочу искать смысл, я должен быть уверен, что смысл есть. Если же, с другой стороны, я не могу быть уверен в том, что я найду его, я должен быть терпимым. Это никоим образом не подразумевает какого-бы то ни было индифферентизма. Быть терпимым - не значит присоединяться к верованию другого. Но это значит, что я признаю право другого верить в его собственную совесть и подчиняться ей».

Некоторые тенденции Западной культуры вполне оправданно отождествить со смертью, однако все же не в ущерб тем ее многочисленным ветвям, которые принадлежат жизни. С этими – собственно демократическими - тенденциями иудаизму как раз по пути.

И, как я попытаюсь показать это в следующей статье, ничто не подтверждает этого так ясно, как каханистский проект «еврейского государства», заметно отличающегося от исламского.

ЗА НАШУ И ВАШУ ЖИЗНЬ («Ницавим» 5775 - 10.09.2015)

Израиль, единственный в этом мире источник, представляющий квинтэссенцию жизни, побиваемый со всех сторон народами, также и им сообщает жизнь. Если остальные народы могут находить в своих религиях утешение и путь к Единому Богу, то только за счет того, что на земле обитает нечислящийся среди них народ, строго «соблюдающий заповеди Его и уставы Его»

Еврейский выбор

В недельной главе «Ницавим» Всевышний ставит избранный Им народ перед радикальным выбором: «Смотри, предложил я тебе сегодня жизнь и добро, и смерть и зло, Заповедуя тебе сегодня любить Господа, Бога твоего, ходить путями Его и соблюдать заповеди Его и уставы Его и законы Его, дабы ты жил и размножился; и благословит тебя Господь, Бог твой, на земле, в которую ты входишь, чтоб овладеть ею. Если же отвратится сердце твое, и не будешь слушать, и собьешься с пути, и поклоняться будешь Богам иным, и будешь служить им, То я возвещаю вам сегодня, что наверное погибнете и не долго пробудете на земле, ради которой переходишь ты Ярдэн, чтобы войти туда владеть ею. В свидетели призываю на вас ныне небо и землю: жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери же жизнь, дабы жил ты и потомство твое, Чтобы любить Господа, Бога твоего, слушая глас Его и прилепляясь к Нему; ибо Он жизнь твоя и долгота дней твоих, в кои пребывать (тебе) на земле, которую клялся Господь отцам твоим, Аврааму, Ицхаку и Яакову, дать им.» (29:15-20)

Итак, «соблюдение заповедей Его и уставов Его и законов Его» сообщает человеку жизнь, но при одном важном условии – заповеди совершаются во имя Его. Как точно сформулировал это рав Шимшон Гирш «Даже если бы мы смогли постичь самый глубокий смысл каждой заповеди, или Сам Всевышний раскрыл бы нам его, – мы и тогда были бы обязаны исполнять их не из-за того или иного смысла, а потому, что нам заповедал их Всесильный».

Именно поэтому достаточно нарушения лишь одного этого запрета («поклоняться Богам иным»), чтобы перечеркнуть исполнение всех остальных заповедей, именно поэтому, если «поклоняться будешь богам иным, и будешь служить им, То я возвещаю вам сегодня, что наверное погибнете».

Итак, выбор между жизнью и смертью – это выбор между Богои Израиля и всеми остальными богами, которым поклоняются жители земли.

Закон этот по большому счету относится также и к ним, относится ко всем людям, то есть один из семи законов данных сынам Ноаха является запретом идолослужения. И в то же время, по крайней мере, задним числом («бедиават») спрос с инородцев поклоняюшихся иным богам совершенно другой, чем с евреев.

Так, Радак объясняя историю пророка Ионы пишет: «Всевышний промыслительно следит за народами в том, что касается разбоя. Так было в поколении потопа, и в отношении жителей Содома, ибо наполнилась земля насилием. Но остальные преступления, совершаемые народами, не так важны Всевышнему, чтобы из-за них осуществлять промыслительное вмешательство, как Он это делает в отношении Израиля».

Таким образом, в тех языческих культах, которые не сопровождаются ритуальными оргиями и человеческими жертвоприношениями иудаизм готов усматривать определенную легитимность. «Идолослужители за пределами земли (Израиля) не совершают «чужого служения», ибо для них это – обычай предков», – говорится в Талмуде (Хуллин 13б).

А в «Зоаре» (по поводу слов «Кто как Ты, между богами, Господи? Кто как Ты, славен святостью?» Шмот (15:11)) сказано: «не существует идолослужения, в котором бы не присутствовало искр святости».

Допустимость сынам Ноаха служить иным богам можно усмотреть также и в следующих словах из нашей недельной главы: «И скажут все народы: "за что сделал Господь так с этой землею? за что пыл этого великого гнева?". И скажут: "за то, что они оставили завет Господа, Бога отцов своих, который Он заключил с ними, когда Он вывел их из земли Египетской. И пошли, и служили богам иным и поклонялись им – богам, которых они не знали и которых Он им не уделял» (29:23-25)

Использование слова «уделял» («халак») указывает на легитимность совершения идолослужения инородцами. Ведь если не уделял им - сынам Израиля, то значит уделял другим народам. Перед выбором между жизнью и смертью Бог поставил евреев, но не народы. Чтобы те не выбрали в религиозном плане, они не лишаются жизни, если сохранили моральные устои.

Смертельный тандем

Но как такое возможно? Ведь мы только что прочитали, что выбор между Богом Израиля и иными богами равносилен радикальному выбору между жизнью и смертью. Как можно совместить эти миры? Но как их можно развести?

Все дело в том, что жизнь неотделима от смерти, что смерть вмонтирована в жизни, как ее тень, что жизнь и смерть представляют собой тандем. В самом деле, возникновение любой органической формы любого уровня является одновременно так же и разрушением какой-то иной формы. В этом сопряжении разложения и синтеза заключается основной смысл биологического понятия «обмен веществ».

Если жизнь и противоположна смерти, то только в том отношении, что внутри единого процесса она то движение диалектичского поршня, который обновляет и порождает, а смерть та, который разрушает предыдущую.

Причем люди обнаружили это задолго до того как был открыт цикл Кребса и прочие биохимические процессы, до того как выяснилось, что в живом организме происходит постоянная смена вещества, как на молекулярном так и на клеточном уровне.

Так Шеллинг, живший за десятилетия до рождения биохимии утверждал, что «в каждом одушевленном теле должна поддерживаться постоянная смена материи»

Еще в глубокой древности Анаксимандр говорил: «Откуда пришло к отдельным существам их рождение, оттуда, по необходимости, приходит к ним и гибель»

Предельно четко и ясно формулирует это положение Тиллих в своей замечательной книге "Мужество быть": "Бытие "объемлет" и себя и небытие. Бытие имеет небытие "внутри себя", как нечто такое, что вечно присутствует и вечно преодолевается в процессе Божественной жизни"

Итак, для того чтобы жизнь, представляющая собой сочетание жизни и смерти могла продолжаться, помимо самой жизни в этом процессе на совершенно «легитимной» основе должна присутствовать также и смерть.

Назвав Своим уделом («нахала») Израиль, Всевышний одновремен уделил («нахал») другим народам служение «звездам и созвездиям», как сказано: «А то взглянешь ты на небо и увидишь солнце и луну и звезды, все воинство небесное, и прельстишься, и будешь поклоняться им, и будешь служить им, которыми наделил («нахал») Господь, Бог твой, все народы под небом. А вас взял Господь и вывел вас из горнила железного, из Египта, дабы вы были народом Его удела («ам нахала»)» (Дварим 4:19-20)

Таким образом, можно сказать, что единственная «истинная религия» составляет со всем многообразием «ложных религий» единое духовное целое, в котором на Израиль наложен категорический, я бы даже сказал героический ригоризм. Израиль, единственный в этом мире источник, представляющий квинтэссенцию жизни, побиваемый со всех сторон народами, также и им сообщает жизнь. Если остальные народы могут находить в своих религиях утешение и путь к Единому Богу, то только за счет того, что на земле обитает нечислящийся среди них народ, строго «соблюдающий заповеди Его и уставы Его и законы Его», сохраняющий свою уникальную животворящую веру.

ДУХ И ВРЕМЯ («Ницавим» 5774 - 18.09.2014)

Любое время представляет собой «сообщающийся сосуд» человечества, люди одного поколения связаны друг с другом общими – свойственными их веку – идеями. Люди уже приходят в мир с этими идеями, они дышат и живут ими. Жить с кем-то в одно время - значит тесно сообщаться с ним посредством духа своего времени.

Товарищ Время

В недельной главе «Ницавим» мы читаем следующее пророчество: «Тогда возвратит Господь, Бог твой, изгнанных твоих и смилосердится над тобою, и опять соберет тебя из всех народов, среди которых рассеял тебя Господь, Бог твой. Хотя бы были заброшенные твои на краю неба, и оттуда соберет тебя Господь, Бог твой, и оттуда возьмет тебя; И приведет тебя Господь, Бог твой, в землю, которою владели отцы твои, и будешь ты владеть ею; и облагодетельствует Он тебя, и размножит тебя более отцов твоих. И обрежет Господь, Бог твой, сердце твое (для большей чувствительности) и сердце потомства твоего, чтобы любить Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим и всею душою твоею, ради жизни твоей». (30:1-6)

В пророчестве этом мы видим два разнородных элемента: первый связан с внешними событиями (изгнанники вернутся на родину), второй – с внутренним состоянием духа (усилится сама способность любить Создателя).

Подобные пророчества, предвещающие изменение познавательных и духовных способностей человека, неоднократно встречаются в Писании. При этом нередко утверждается, что эти изменения в способности Богопознания не ограничатся Израилем, а распостранятся на все человечество. Так у Иешайи мы читаем: «Не будут делать зла и не будут губить на всей Моей святой горе, ибо полна будет земля знанием Господа, как полно море водами. И будет в тот день: (к) корню Ишая, что станет знаменем для народов, – к нему обратятся народы; и мир будет славою его». (11:8-9). А пророк Захария говорит: «И будет Господь царем на всей земле, в день тот будет Господь один (для всех), и имя Его – одно» (14:9).

Как следует понимать эти пророчества об изменени состояния человеческого духа? Если от Всевышнего зависит, усилить или уменьшить степень Его познания, то почему Он с самого начала Себя не открыл? Почему не делает этого сегодня?

Откровение Всевышнего – это явление сверхприродное, однако опирается оно все же на известные природные возможности. По-видимому, для адекватного восприятия Создателя необходимо вызревание соответствующих духовных органов, необходим благоприятный момент.

И тут уместно обратить внимание на существование некоторого общечеловеческого сосуда духовного восприятия, содержимое которого меняется от поколения к поколению. Каждое время характеризуется своим призывом, понятным в первую очередь именно его современникам. Как поется в любимой песне юной Валерии Новодворской: «Ты только прикажи, и я не струшу, товарищ Время».

Сообщающиеся сосуды

В «Философии трагедии» Шествов бросает следующую фразу: «У нас, да и не только у нас, а и в Европе (теперь ведь уровень идей во всех странах один и тот же, как уровень воды в сообщающихся сосудах) давно уже художественное творчество принято считать бессознательным душевным процессом».

Шестов в данном случае посмеивается над «глобализацией», над свойственной европейцам рационалистической «стандартизацией» идей, но при этом он выходит в своем высказывании за пределы названного явления, и предлагает хороший образ: любое время представляет собой «сообщающийся сосуд» человечества, люди одного поколения связаны друг с другом общими – свойственными их веку – идеями. Люди уже приходят в мир с этими идеями, они дышат и живут ими. Жить с кем-то в одно время - значит тесно сообщаться с ним посредством духа своего времени. У враждующих между собой современников порой имеется даже больше взаимопонимания, чем между «единомышленниками», разделенными веками истории.

Кто-то объяснит эту возникающую между сынами своего века близость «влиянием», сиюминутным распространением идей. Но явление «сообщающихся сосудов» наблюдалось давно, задолго до возникновения каких-либо средств коммуникации.

Существо, которое можно назвать человеком, согласно данным науки, появилось полтора – два миллиона лет назад. На протяжении этого внушительного срока оно занималось собирательством, охотилось с помощью каменных орудий и просиживало перед костром. Еще сто тысяч лет назад оно занималось ровно тем же самым, однако именно в этот период оно вдруг додумалось разводить, а не просто хранить огонь. Причем додумались до этого люди примерно в один и тот же период по всему земному шару.

Древние люди охотились, они постоянно имели дело с животными, как с травоядными, так и с хищными, но при этом они не подпускали их к себе. Это кажется странным. Казалось бы, щенки должны были служить основной игрушкой пещерных детей, и вырастая, те и другие должны были оставаться друзьями. Но этого на протяжении сотен тысяч лет не наблюдалось! Поблизости от пещер и стойбищь людей палеолита ученые не находят собачьих скелетов. Подпускать к себе зверей, дружить с ними и приручать их человек стал только тогда, когда это ему приказал товарищ Время - 10 тысяч лет назад. Причем опять же одновременно по всей планете! Приблизительно тогда же повсюду стали возникать и религиозные культы.

Бурное идолослужение на каждом шагу сопровождало жизнь древнего человека, как вдруг – во времена Второго Храма – произошел неожиданный сбой: опять же по всей планете люди утратили былое религиозное рвение, и не сговариваясь предались скептицизму. Именно тогда сложился человек современного типа, человек, обращающийся к разуму.

Еврейская традиция сообщает, что общечеловеческий отход от жертвенных культов произошел не сам собой, а явился ответом на молитву мудрецов. Так в Гемаре (Иома 72), рассказывается: "И сказал р.Йоханан: Горе, горе нам! Лютая склонность к греху, та самая, которая разрушила святилище, сожгла Храм, истребила праведников и отправила в плен народ Израиля из земли его, - вот доныне она действует среди нас! Ничего доброго не может принести она нам, кроме награды если преодолеем ее. Ни склонности мы этой не желаем, ни платы за победу над ней не желаем! Не желаем награды, только чтобы извергнуть эту лютую склонность из среды нашей. И пал с неба лист, на котором было написано: "истинно". Говоря тем, что согласен Святой, да будет Он благословен, с просьбой их. Сказал р.Ханина: учим отсюда, что подпись Святого "истинно", - это как будто представил им подпись Свою, говоря, что Он согласен и подписывается под этим решением. И постили они три дня и три ночи и передана была в руки им эта греховная склонность. Как молодой огненный лев выскочила эта лютая страсть из Святая святых. Сказал им пророк Израилев (Захария): Это склонность к идолослужению. Как сказано: "и сказал - вот она эта преступность..." (5.8), имея в виду, что укажет пальцем на саму эту преступность... И сказали, как нам уничтожить его? Ведь он так кричит, как бы не сжалились над ним небеса. Сказал пророк: бросьте его в свинцовый котел, и покройте свинцом. И смолк он, как сказано: "и сказал он: - вот она, эта преступность, и бросил ее в эйфу, и бросил камень свинцовый на уста ее" (5.8). Так была упразднена склонность к идолослужению. Ибо в благоприятное время, во время благоволения молились мудрецы и были услышаны".

Благоприятное время, таким образом, это соответствие Божественного откровения тем общим идеям, которые наполняют в данный момент «сообщающиеся сосуды» человечества.

Таким образом, следующая трансформация, сопровождающаяся познанием Бога, о которой предвещают пророки, также должна произойти в «благоприятное время». Обещание Всевышнего непосредственно открыться всему человечеству исполнится. Ведение Бога снизойдет свыше, однако не раньше, чем сформируются сосуды, способные это ведение вместить, не раньше, чем по «сообщающимся сосудам» распространится соответствущая общая идея.

В нашей главе ясно сказано, что это время придет именно после возвращения еврейского народа в родную Землю. Так что, по-видимому, благоприятный момент для соответствующий молитвы наступил.

ПАРИ ПАСКАЛЯ («Ницавим» 5773 - 29.08.2013)

В своем пари Паскаль не затрагивает вопрос, какого Бога выбрать, на какую конфессию поставить? Между тем высмеивая «ограниченность» иудеев, он ясно показывает, что выбирает католическую веру. Но ведь при выборе неправильной конфессии вы вроде бы опять же рискуете вечным блаженством. Правильный ли выбор сделал Паскаль? Какими критериями следовало ему пользоваться?

Выбери жизнь

В недельной главе «Ницавим» Всевышний предлагает народу сделать выбор: «В свидетели призываю на вас ныне небо и землю: жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери же жизнь, дабы жил ты и потомство твое, Чтобы любить Господа, Бога твоего, слушая глас Его и прилепляясь к Нему; ибо Он жизнь твоя и долгота дней твоих, в кои пребывать (тебе) на земле, которую клялся Господь отцам твоим, Аврааму, Ицхаку и Яакову, дать им» (30:19-20).

«Жизнь и смерть предложил Я тебе». Прекрасные и суровые слова. Прекрасные – потому что в свободе выбора заключено наше значение, потому что в нем реализуется наше человеческое существование, суровые – потому что уклониться от этого выбора никому не дано: тот кто уклоняется, сам того не ведая, выбирает смерть.

Еврейский народ жил в рамках этого выбора на протяжении веков, однако с некоторых пор ситуация изменилась. Множество евреев, да и не только евреев, стали сомневаться, что им предложена такая дилемма, что вообще существует Кто-то, способный им что-то предлагать.

Однако утрата веры лишь у людей ограниченных превращается в другую веру, превращается в агрессивное богоборчество. Вменяемых людей это сомнение не освобождает от колебаний, не освобождает от другого рода выбора, по сути возвращающего нас в русло прежнего движения между жизнью и смертью. Так Блез Паскаль в следующих аргументах чистого разума уверял себя и нас в важности возвращения на путь выбора жизни. «Если Бог есть, то Он окончательно непостижим, так как, не имея ни частей, ни пределов, Он не имеет никакого соотношения с нами. Поэтому мы неспособны познать, ни что Он, ни есть ли Он. Раз это так, кто осмелится взять на себя решение этого вопроса? Только не мы, не имеющие с Ним никакого соотношения… Исследуем этот вопрос и скажем: Бог есть или Бога нет. Но на которую сторону мы склонимся? Разум тут ничего решить не может. Нас разделяет бесконечный хаос. На краю этого бесконечного расстояния разыгрывается игра, исход которой не известен. На что вы будете ставить? Разум здесь не при чем, он не может указать нам выбора. Поэтому не говорите, что сделавшие выбор заблуждаются, так как ничего об этом не знаете… Но сделать ставку необходимо: не в вашей воле играть или не играть. На чем же Вы остановитесь? Так как выбор сделать необходимо, то посмотрим, что представляет для вас меньше интереса: вы можете проиграть две вещи, истину и благо, и две вещи вам приходится ставить на карту, ваш разум и волю, ваше познание и ваше блаженство; природа же ваша должна избегать двух вещей: ошибки и бедствия. Раз выбирать необходимо, то ваш разум не потерпит ущерба ни при том, ни при другом выборе. Это бесспорно; а Ваше блаженство?

Взвесим выигрыш и проигрыш, ставя на то, что Бог есть. Возьмем два случая: если выиграете, вы выиграете все; если проиграете, то не потеряете ничего. Поэтому не колеблясь ставьте на то, что Он есть».

Так говорил Златоустый

Все это верно. Но ведь люди очень по-разному мыслят себе Бога. Паскаль не затрагивает вопрос, какого Бога выбрать, на какую конфессию поставить? Между тем высмеивая «ограниченность» иудеев, он ясно показывает, что выбирает католическую веру. Но ведь при выборе неправильной конфессии вы вроде бы опять же рискуете вечным блаженством. Правильный ли выбор сделал Паскаль? Какими критериями следовало ему пользоваться? По-видимому, здесь действует тот же принцип выбора между жизнью и смертью. Нужно выбрать только того Бога, который предлагает нам быть самими собой, предлагает нам саму возможность выбора.

Рассмотрим в этом отношении все конфессии по порядку. Любая языческая религия предлагает для поклонения богов столь же потерянных, столь же бессильных и одержимых страстями, что и сам человек. Уповать на покорных судьбе богов невозможно и недостойно. По мне, так атеист Камю, призывающий к сохранению человеческого достоинства ради него самого, даже при условии человеческой смертности, предпочтительнее. («Абсурдный человек, глядя на свои муки, заставляет умолкнуть идолов»). Так называемые «восточные религии», индуизм, и в особенности, буддизм, видящие выход в растворении индивидуальности во «всеобщем», заведомо выпадают из дилеммы рассматриваемой Паскалем.

Итак, речь может идти только о религии откровения, о едином живом Боге. Может быть, Он открылся в исламе, как уверены последователи Мухамеда? Но ислам как раз не признает свободы выбора. Во всяком случае, выбор между жизнью и смертью вне компетенции человека, участь которого полностью предопределяет Аллах. Не удивительно, что женщина в исламе не считается человеком, ведь не очень понятно, кем считается в этой религии и ее хозяин - мужчина. Аллах требует покорности, но не ждет от человека любви и не любит его сам.

В этой связи достаточно упомянуть, что слово "любить" встречается в Коране лишь в выражениях типа "Аллах любит кающихся" (Сура 2.195), или "Аллах любит богобоязненных" (Сура 3.76). Во всем Коране существует лишь один стих, в котором говорится о любви между человеком и Богом, да и то как о некой "возможности", что позволяет думать, что выражение это "проскочило" случайно: ("О те, которые уверовали! Если кто-нибудь из вас отступит от своей религии, то Аллах приведет других людей, которых Он будет любить и которые будут любить Его" (Сура 5.54).

Что же касается, заповеди заботы о ближнем («моракебе»), то она опирается на слова Корана: "Поистине Аллах над вами надсмотрщик" (4:1) и "Аллах надзирает над всякой вещью" (33:52). Делать ставку на такого Бога бессмысленно и унизительно, атеизм Камю - достойнее и предпочтительнее.

Таким образом, нам остается сделать выбор между иудаизмом и христианством, в равной мере признающими, что слова «выбери жизнь» были произнесены на Синае, и что именно человек и только он (пусть даже и при поддержке и содействии Бога) – выбирает между жизнью и смертью.

Спор между иудаизмом и христианством был когда-то ожесточенным, однако в наше время он потерял прежнюю остроту. Иудаизм исходно признает, что если еврей выбирает жизнь, выбирая исполнение 613 заповедей, то нееврей делает это, выбирая исполнение семи заповедей сыновей Ноаха, среди которых есть запрет на идолослужение и запрет на богохульство. Христианство началось в рамкам движения ноахитов, и, по крайней мере, задним числом («бедиавад») может быть засчитано за эту форму прозелитизма. Во всяком случае, исповедуемое христианами соучастное идолослужение считается приемлемым для сынов Ноаха видом богопочитания. Никто из средневековых законоучителей, за исключением Рамбама, не считали христиан идолослужителями.

Между тем остается так же еще и запрет богохульства, одной из самых распространенных форм которого, безусловно, является антисемитизм и в первую очередь ненависть к иудаизму, к еврейскому богослужению. Поэтому именно смерть выбирает тот, кому ласкают слух златоустые речи: «Синагога хуже публичного дома… это притон негодяев, логово диких зверей… капище демонов, поклоняющихся идолам… прибежище бандитов и развратников, пристанище дьяволов». «Синагога,— это место преступного сборища евреев… убийц Христа… дом, который хуже винной лавки… воровской притон; это дом позора, убежище несправедливости, укрытие дьяволов, логово предательства». «Какое бы еще более ужасное имя ни было найдено, оно никогда не будет худшим того, чем то, которого заслуживает синагога».

Но по крайней мере сегодня, далеко не все христиане смотрят такими глазами на здания, в которых евреи славят Бога. Таким образом, сделанный Паскалем христианский выбор можно принять, но только в той его версии, в которой слова Писания «благословляющий тебя благословен, и проклинающий тебя проклят» воспринимаются всерьез, а не «духовно» - то есть с точностью до наоборот. Согласно самой христианской вере, Израиль – это тучная маслина, к которой церковные ветви лишь привиты. И когда в лице отцов-антисемитов христианство рубит основной ствол, оставаться в лоне такой веры смертельно опасно.

Если же Израиль благословляется, чему имеется немало примеров, то в рамках этой религии, безусловно, избирается жизнь, так как в основе своей христианство принимает духовное видение иудаизма.

Таким образом, граница между жизнью и смертью проходит в христианском мире по отношению к Израилю. Как сказал пастор Хейджи в своей речи «Я – израильтянин!»: «Наш мир разделён на две группы: тех, кто поддерживает Израиль, и тех, кто не поддерживает. Середины здесь нет».

РЕВНИВЫЙ БОГ ИЗРАИЛЯ («Ницавим» 5771 - 22.09.2011)

Как бы мы не хотели видеть человеческие связи стоящими выше связей брачных, последние неумолимо создают свой формат отношений, формат жесткого выбора между жизнью и смертью. Но этот выбор тем более таков в сфере религии, считаясь с требованиями которой, вменяемые люди неуклонно ограничивают свои любовные вожделения. Как брачная ревность закономерно отодвигает «человеческий фактор», так религиозный выбор между жизнью и смертью отодвигает человеческие страсти, увлечения и привязанности, в том числе и брачного свойства.

Черно-белый завет

В недельном чтении «Ницавим» мы читаем следующие слова: «Смотри, предложил я тебе сегодня жизнь и добро, и смерть и зло, Заповедуя тебе сегодня любить Господа, Бога твоего, ходить путями Его и соблюдать заповеди Его и уставы Его и законы Его, дабы ты жил и размножился; и благословит тебя Господь, Бог твой, на земле, в которую ты входишь, чтоб овладеть ею. Если же отвратится сердце твое, и не будешь слушать, и собьешься с пути, и поклоняться будешь Богам иным, и будешь служить им, То я возвещаю вам сегодня, что наверное погибнете и не долго пробудете на земле, ради которой переходишь ты Ярдэйн, чтобы войти туда владеть ею. В свидетели призываю на вас ныне небо и землю: жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери же жизнь, дабы жил ты и потомство твое, Чтобы любить Господа, Бога твоего, слушая глас Его и прилепляясь к Нему; ибо Он жизнь твоя и долгота дней твоих, в кои пребывать (тебе) на земле, которую клялся Господь отцам твоим, Аврааму, Ицхаку и Яакову, дать им». (30:11-20).

В приведенном фрагменте на себя обращает внимание категоричность, непримиримость предлагаемой дилеммы: «жизнь и смерть», «или – или».

Зрелому человеческому духу претит «черно-белый» стиль. От такого рода однозначности ему веет подростковой революционной романтикой. Более того, не секрет, что также и иудаизм характеризуется подозрительным отношением к крайностям и тяготением к "золотой середине", к сбалансированности, к компромиссу. Хорошо известно, что раввинистические суды ищут в каждой тяжбе не столько восстановления справедливости, сколько восстановления мира. “Компромисс в иудаизме уникален, – пишет рав Соловейчик. - В других юридических системах судья может рекомендовать компромисс или третейский суд, но при этом он теряет право разбирать данное судебное дело. В иудаизме компромисс и строгая законность трактуются одинаково. Талмуд считает компромисс мицвой... Иудаизм не признает принципа обязательного противоречия. Обе стороны могут быть правы. “Два стиха противоречат один другому до тех пор, пока не приходит третий и не решает спор между ними”. Третий стих не утверждает ошибочности одного из предыдущих. Оба приемлемы. Иудаизм может принять тезис и антитезис как истину... Человек не может быть безгранично прав, он также не может быть абсолютно неправ. И истец и ответчик - оба правы и неправы. Таким образом, согласно иудаизму тяжба не должна заканчиваться победой одного и унижением другого. Уступают оба. Такое судейство и есть справедливость”. (“Роль судьи”).

В «Шмоне праким» Рамбам разъясняет, что любые крайности губительны, и напротив, умеренность является основой жизни. Так, и безразличие и вожделение плохи, но хорошо воздержание; плохи скупость и расточительность, но хороша щедрость, и т.д.

Со своей стороны Каббала, уделяющая большое внимание «тикуним», «извлечению Божественных искр», открыто признает, что даже в самых темных культах сохраняются искры Божественного света. Как сказано: «Поднимусь ли в небеса – там Ты, постелю ли (себе) в преисподней – вот Ты!» (139:8). А относительно ложных культов, в которых Всевышний категорически запретил евреям принимать участие, в Зохаре (по поводу слов «Кто как Ты, между богами, Господи? Кто как Ты, славен святостью?» Шмот (15:11) сказано: «не существует идолослужения, в котором бы не скрывалось искр святости».

Наконец, слова пророков полны прощения: «говорит Господь. – Если будут грехи ваши (красны), как кармазин, то станут белыми, как снег; а если будут они красны, как багрянец, то станут (белыми), как шерсть. »( Иешайя 1:18). «Говорил Сион: "Оставил меня Господь, и забыл меня Господь!" Забудет ли женщина младенца своего, не жалея сына чрева своего? И эти могут забыть, но Я не забуду тебя. (Иешайя 49:15)

Что же значит тогда эта категоричность, эта резко контрастная дилемма: жизнь и смерть?

Ревность

В отношении Всевышнего к Израилю присутствуют все оттенки любви, и помимо любви общей, помимо отчей и материнской любви, в Его любви к Израилю присутствует также и любовь брачная, которая характеризуется именно такого рода категоричностью. Эту любовь, в отличие от всех прочих отношений выделяет именно повышенная требовательность, выделяет ревность. Причем зрелость духа решительно ничего не меняет в «черно-белых» тонах этих отношений.

В брачной сфере царят отношения именно радикального выбора. Влюбленные любо обожают друг друга, либо вырывают друг друга из сердца. Их отношения – это отношения жизни и смерти относительно друг друга. Достаточно напомнить, что галаха требует от мужа полного прекращения интимных отношений с изменившей ему женой.

Разумеется, часто бывает, когда расставшиеся мужчины и женщины продолжают относиться друг к другу вполне по-товарищески. Более того, в духовном плане такое поведение следует даже приветствовать. Человек должен уметь чутко и достойно реагировать на меняющуюся действительность: то, что его не пожелали в качестве супруга, вовсе не повод бить посуду и полностью разрушать человеческие отношения. И все же излишняя «широта» в этой сфере всегда проблематична. Любимыми не делятся. С одной стороны, не нужно быть знатоком галахи, чтобы испытывать гадливость по отношению к «любовному треугольнику» Владимира Маяковского, который он по странной поэтической причуде, посчитав собаку, представил квадратом: «Четверо в помещении - Лиля, Ося, я и собака Щеник» (впрочем появление у Лили Брик дополнительных любовников приводило Маяковского в ярость). Но с другой стороны не до конца понятен также и тот человек, который с легкостью уступает свою любимую другому, даже содействует ее браку с другим.

В романе Достоевского "Униженные и оскорбленные" описан такой диковинный случай. Главный герой Иван устраивает любовные дела своей невесты Наташи с третьим лицом. Ситуация в данном случае, правда, может объясняться их знакомством с детства, то есть их почти братской близостью. Как бы то ни было, Достоевский вывел образ Ивана вполне убедительно, учитывая же, что в истории Ивана явственно воспроизводятся писательские истории самого Достоевского, у меня еще с отрочества сложилось впечатление, что образ Ивана не просто натурален, но еще и автобиографичен. С тем большим удивлением я впоследствии обнаружил, что сам Достоевский был как раз страшным ревнивцем. В "Воспоминаниях" (8.1) жена писателя Анна Григорьевна приводит историю о том, как однажды она разыграла мужа, подбросив ему "анонимную записку" о своей якобы неверности. "Анонимка" представляла собой точную копию записки, приводимой в каком-то романе, который Достоевский прочитал накануне! Анна Григорьевна была уверена, что он сразу заметит идентичный текс, и они от души посмеются. Но Достоевский никак эти тексты не связал и пришел в неистовство. Прошло немало времени, прежде чем Анна Григоррьевна окончательно убедила писателя, что "анонимка" послана ей самой. "Вот ты все смеешься, Анечка, - заговорил виноватым голосом Федор Михайлович, – а подумай, какое могло бы произойти несчастье! Ведь я в гневе мог задушить тебя! … Умоляю тебя, не шути такими вещами, в ярости я за себя не отвечаю!"

Итак, как бы не казались нам высоки идеалы «компромисса», как бы мы не презирали «подростковые» черно-белые отношения, имеются сферы, в которых они вполне адекватны. Как бы мы не хотели видеть человеческие связи стоящими выше связей брачных, последние неумолимо создают свой формат отношений, формат жесткого выбора между жизнью и смертью. Но этот выбор тем более таков в сфере религии, считаясь с требованиями которой, вменяемые люди неуклонно ограничивают свои любовные вожделения. Как брачная ревность закономерно отодвигает «человеческий фактор», так религиозный выбор между жизнью и смертью отодвигает человеческие страсти, увлечения и привязанности, в том числе и брачного свойства.

РАСКАЯНИЕ И ВОЗВРАЩЕНИЕ («Ницавим» 5770 - 02.09.2010)

Хотя пророческие времена давно закончились, в устном предании от этих времен сохранилось знание того, что четвертый галут - галут Эдом - является последним галутом. После возвращения из этого плена уже не будет нового изгнания. Иными словами, оптимистический тон приведенного выше фрагмента Торы оправдан и касается наших времен.

Спор Рамбама с Рамбаном

В недельной главе «Ницавим» продолжают излагаться те благословения и проклятия, о которых говорилось в предыдущей главе «Ки Таво». Между тем в главе Ницавим все завершается на явно оптимистической ноте: «И будет, когда сбудутся на тебе все слова эти – благословение и проклятие, которые изложил я тебе, то прими это к сердцу своему в среде всех народов, куда забросил тебя Господь, Бог твой, И обратишься ты к Господу, Богу твоему, и послушаешь гласа Его во всем, как я заповедую тебе сегодня, ты и сыны твои, всем сердцем твоим и всею душою твоею: Тогда вернет Господь, Бог твой, изгнанных твоих и смилосердится над тобою, и вернет и соберет тебя из всех народов, среди которых рассеял тебя Господь, Бог твой. Хотя бы были заброшенные твои на краю неба, и оттуда соберет тебя Господь, Бог твой, и оттуда возьмет тебя; И приведет тебя Господь, Бог твой, в землю, которою владели отцы твои, и будешь ты владеть ею; и облагодетельствует Он тебя, и размножит тебя более отцов твоих. И обрежет Господь, Бог твой, сердце твое (для большей чувствительности) и сердце потомства твоего, чтобы любить Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим и всею душою твоею, ради жизни твоей». (30:1-6)

Итак, Всевышний обещает, что после всех бедствий и скитаний Он вернет еврейский народ на его родину. Причем общий оптимистический тон приведенного фрагмента наводит на мысль, что речь идет о возвращении на постоянное место жительства, о каком-то последнем триумфе. Однако прежде чем коснуться вопроса возможности такого окончательного возвращения, т.е. возвращения не чреватого новым изгнанием, уместно обратить внимание на то, что слово «вернуться» («лашув») - однокоренное со словом «возвращение» («тшува»), которое на иврите означает также и раскаяние. Возвращение в Сион в такой мере связано с «возвращением» к себе, с покаянием (с «обрезанием сердца»), в такой мере обусловлено им, что комментаторы порой расходятся в понимании того, в каком смысле следует толковать отдельные слова из приведенного отрывка.

Раскаяние и возвращение в Сион в определенном смысле являются двумя сторонами некоторого единого духовного процесса, сторонами, обнаруживающими свою спаренность в самых разных сферах. И это неудивительно, ведь с одной стороны, заповеди даны для их исполнения именно в земле Израиля («Вот уставы и законы, которые вам надлежит бережно исполнять в земле, которую дал Господь, Бог отцов твоих, тебе для владения ею во все дни, которые вы будете жить в той земле» Двар 12:1) , а с другой – неисполнение этих заповедей ведет к изгнанию («если не будешь слушать гласа Господа,... то придут на тебя все проклятия сии... и рассеет тебя Господь по всем народам» (28:64).

Многие слышали о споре Рамбама с Рамбаном относительно того, входит ли требование возвращения евреев в Эрец Исраэль в число 613-ти заповедей. Рамбан считал, что репатриация в землю Израиля предписана самим Создателем, в то время как Рамбам относил ее к заповедям «де-рабанан», то есть к заповедям, которые по тем или иным соображениям предложены мудрецами. Между тем точно таким же образом эти законоучители разошлись и в вопросе раскаяния. Рамбан считал раскаяние заповедью Торы, Рамбам считал его заповедью «де-рабанан».

В одной из своих лекций (13154) рав Ури Шерки блестяще выявляет истинную суть этого, казалось бы, формального спора. Он обращает внимание на то, что равно как «тшува» - раскаяние, так и «тшува» - возвращения в Сион в собственном смысле слова не могут являться заповедями, что представлять их как заповеди - это оскорбление интеллекта: ведь просто немыслимо подумать, что запрет нарушать какой-то закон не подразумевает запрета оставаться в состоянии его нарушения длительное время! Если закон запрещает разжигать огонь в субботу, то он в равной мере запрещает делать это и единократно и многократно! Всякий запрет уже включает в себя также и требование раскаяния в его нарушении, и отдельная заповедь раскаяния, «тшувы» выглядит избыточной.

По мнению рава Шерки, Рамбан объявил "тшуву" одной из заповедей Торы по той причине, что существуют евреи, которые в такой мере привыкли считаться с ясным требованием закона, что если в Шулхан Арухе не будет четко сказано, что они обязаны совершать "тшуву", то они могут счесть раскаяние чем-то необязательным и вторичным. То же и возвращение в землю Израиля, "алия". По мнению рава Шерки, Рамбам не мог поверить, что простое предоставление возможности "алии" в Израиль не явится достаточным поводом для ее совершения, и что требуется еще какая-то дополнительная "обязанность" совершать ее. Но, по-видимому, более хорошо знающий свой народ Рамбан счел, что в этом пункте следует перестраховаться и объявить проживание в Эрец Исраэль обязанностью, предписанной самой Торой.

Последний галут

Итак, связь между раскаянием и репатриацией, между возвращением в Сион и возвращением к себе чрезвычайно глубокая, сущностная связь. Между тем связь эта невольно поднимает один очень важный вопрос: сколько можно грешить и каяться, сколько можно снова отправляться в изгнание, после того, как Господь вроде бы уже «смилосердился над тобою, и вернул и собрал тебя из всех народов, среди которых рассеял тебя»? Ведь уже бывали в еврейской истории и изгнания и возвращения. Где начало цикла, и где его конец? Не грозит ли Израилю новая катастрофа? Ведь духовное состояние еврейского народа и в наши времена остается не на высоте.

И вот тут важно отметить, что хотя пророческие времена давно закончились, в устном предании от этих времен сохранилось знание того, что четвертый галут - галут Эдом - является последним галутом. После возвращения из этого плена уже не будет нового изгнания. Иными словами, оптимистический тон приведенного выше фрагмента Торы оправдан и касается наших времен.

В этой же лекции рав Ури Шерки приводит следующее высказывание из Иерусалимского Талмуда: «У отцов был галут после избавления, а у тебя не будет галута после избавления» (Швиит Гл 6:1). Эти слова обращены именно к поколению эдомского пленения, к тем, кто ушел в изгнание после разрушения Второго Храма, и этому имеется подтверждение в ТАНАХе: в книге написанной пророком Йермиягу - «Эйха» сказано: «Радуйся и веселись, дочь Эдома, живущая в стране Уц! И до тебя дойдет чаша: напьешься ты допьяна и изрыгнешь! Искуплен грех твой, дочь Циона, не будет Он больше изгонять тебя. Наказал Он тебя за беззаконие твое, дочь Эдома, изобличил грехи твои». (Эйха 4:21-22) В книге «Эйха» пророк Йермиягу говорит о первом разрушении Храма, т.е. о Вавилонском галуте, и то, что он вдруг заговаривает об Эдоме, истолковывается с одной стороны как пророчество еще одного – эдомского - галута, а с другой стороны, как провозглашение того, что галут этот будет последним. Раши так и комментирует эти слова из книги «Эйха»: «После плена Эдома больше не будет галута».

ГИБЕЛЬ БЕН-ЙОСЕФА? («Ницавим» 5769 - 10.09.2009)

По мысли рава Кука, национальный импульс сионизма со временем должен заместиться универсальным, со временем евреи должны осознать, что они создали свое государство не только для того, чтобы спастись от народов, но также и для того, чтобы спасти сами эти народы.

Закат Европы

Недельная глава «Ницавим» начинается следующими словами: «Все вы стоите сегодня пред Господом, Богом вашим: начальники ваши в коленах ваших, старейшины ваши и надзиратели ваши, все израильтяне, малолетки ваши, жены ваши и пришелец твой, который в среде стана твоего, от секущего дрова твои до черпающего воду твою... И не с вами одними заключаю я союз сей и клятвенный договор сей, но и с теми, которые стоят ныне здесь с нами пред Господом, Богом нашим, и с теми, которых нет здесь с нами ныне» (Двар 29:9-14).

Итак, союз, заключенный между Богом и Израилем, был заключен не только с поколением Исхода, но со всем еврейским народом, существующим на протяжении всей истории. Кого-то это «внеисторическое» существование причастных истории душ может смутить, может показаться противоречивым. Но все же трудно чем-либо еще объяснить неукротимый еврейский оптимизм, необузнанную веру в прогресс, кроме как этой мистической подробностью. Евреи не просто сыны пророков, они все до одного причастны пророческой миссии, так как присутствовали при даровании Торы и клялись в верности Всевышнему. Именно поэтому на протяжении всей истории евреи сохраняли верность идее прогресса, сохраняли веру в приход того дня, когда «будет Господь царем на всей земле, в день тот будет Господь один (для всех) и Имя Его едино» (Захар 14:9).

В предыдущей своей статье, обращаясь к теме прогресса, я говорил, что исходно идея истории принадлежит иудаизму, и что европейский секулярный мир, некогда с энтузиазмом воспринявший эту идею, в последствии ею пренебрег. Причем историческая фрустрация, отказ от идеи прогресса еще более усугубились в последние десятилетия. Оставаясь лидером в сфере потребления и индустрии развлечений, Европа решительно отказалась от своей прежней духовной гегемонии. Идея целенаправленного исторического процесса стала представляться откровенным вздором, и на смену ей пришла релятивистская концепция мультикультуризма, отрицающая Истину как таковую. Неудивительно, что в последнее время в мире наблюдается драматическое замещение понятий: благодаря стараниям масс-медиа слово "совесть" сегодня в первую очередь ассоциируется со словом "гомосексуализм", а слово "права человека" - с изгнанием евреев из обетованной им Богом земли Израиля.

Когда-то "жиды и студенты" являлись ярыми сторонниками прогресса, а казаки - верными прислужниками реакции. Но нынешние студенты оставили "жидов" и переметнулись на казачью сторону баррикады. Сегодня деградация коснулась преимущественно мыслящих кругов западного общества. Сегодня университеты превратились в оплоты черносотенной идеологии, а правозащитные организации, с Красным крестом во главе, в передовые отряды юдофобов.

Вот в каких словах философ и культуролог Лион Черняк (США) описывает сложившуюся в наши дни ситуацию в либеральном обществе: "Провозглашаемый закат идеи всемирно-исторического прогрессивного развития, возглавляемого Европой, объявление этой идеи чуть ли не мифологемой – не величайшее достижение мысли 20-го века, а величайшая катастрофа культуры. Хотя и победной, но дурной мифологемой является сама эта мысль (тоже, впрочем, европейская, а не китайская и не нигерийская, и даже не народа банту). Именно эта дурная мифологема, ставшая неоспоримой догмой университетов и масс-медиа, несет ответственность за самоубийство философии, за беспрецедентную деградацию университетов Запада, за одураченных американских (предполагаю, не только американских) школьников, которые учат несколько лет какие-то цивилизации ацтеков, или тех же нигерийцев, но на всю классическую античность тратят не больше чем пару уроков за все 12 школьных лет, а на уроках французкого изучают всю французскую поэзию (англо-американскую поэзию они и совсем не изучают) на примере двух стишков какого-нибудь поэта республики Чад – “Я люблю слушать шум воды, шелест листвы. Это голоса наших предков. Они не умерли”. О, мой Бог! Пожалей школьников! И эта же мифологема несет ответственность и за высмеивание самой мысли, что западная либеральная демократия может иметь общечеловеческую значимость. Эта же мифологема несет ответственность за подмену свободы слова свободой самовыражения. Свобода слова, писал Кант, есть свобода “публичного пользования собственным разумом”, когда человек “рассматривает себя как члена всего общества и даже общества граждан мира”. Просвещение верило, что этому публичному пользованию разумом можно учиться у философов, что можно приблизить характер политической дискуссии к характеру обсуждения проблем в сообществе ученых. Свобода слова – и следствие и предпосылка разума, созданного философией и создающего философию. Так верили Отцы Основатели Америки, а потому и построили основательно. А свобода самовыражения?.. Было бы что выражать. Ну хоть на Распятие помочиться. Чем не самовыражение? Иску-у-усство! И это же отрицание идеи возглавляемого Европой всемирно-исторического прогресса подменяет на современном Западе права человека правами этнических групп или (спаси нас Боже!) правами “сексуальных меньшинств” (предполагается, что мы должны, хотя бы из вежливости что ли, не заметить, что права группы – это привилегии, а не права)".

"Период геулы"

Единственной серьезной альтернативой мультикультуризма в сегодняшнем мире является все тот же иудаизм, и прежде всего религиозный сионизм, создатель которого, рав Кук многократно выражал приверженность идее прогресса. Он писал: "В мире есть растущее содержание добра, которое раскрывается в воле и природе человека. В прошлом человеческая природа была более дикой, чем сегодня, а в будущем она станет еще совершеннее. Развитие человеческого духа учит сущностный разум и внутреннюю волю в человеке стремиться к абсолютному, Божественному благу".

Более того, по существу рав Кук возводит прогресс к самой Божественной личности: "Божественность есть абсолютное совершенство, и не может быть в Ней никаких недостатков. И поэтому никак не может отсутствовать в Ней такая великая и замечательная вещь, как развитие и улучшение; ведь если в чем-то отсутствует развитие, то сам факт этой стагнации, само это отсутствие развития явились бы несовершенством и недостатком".

Еще до создания государства Израиль, в период, когда редкий прагматик решился бы ставить на успех сионизма, рав Кук не только всячески приветствовал это движение, но видел в нем знамение Геулы – то есть зарю мессианского Избавления. Выражение «мы живем в период Геулы» стало крылатым в сионистких йешивах еще до Шестидневной войны. После подписания Норвежского соглашения, и особенно после уничтожения Гуш-Катифа, тезис этот стал многими подвергаться сомнению. Но рав Кук как раз предвидел подобного рода кризисы. В книге «Орот Исраэль» (6.6), отождествляя сионизм (национальный аспект восстановления государства Израиль) с Мессией Бен-Йосефом, рав Кук напоминает, что согласно Талмуду этот Мессия будет убит и его сменит Мессия Бен-Давид. Рав Кук пишет: «В Мессии Бен-Йосефе открывается национальная основа Израиля. Однако конечная цель – это не отгораживание и национальное единство, но желание объединить всех приходящих в мир в одну семью, чтобы все «призывали имя Господа». И несмотря на то, что для этого также нужен особый центр.. все-таки главное - это не только центр, но также и его воздействие на все человечество. И когда мир должен привести национальное к универсальному, вместе с этим должно произойти также некое разрушение укоренившегося ограниченного понимания национального, связанного с изъяном частной любви. И поэтому в будущем Мессия Бен-Йосеф будет убит, и царством истинным и осуществившимся будет Мессия Бен-Давид. Когда желание общего блага приходит к отрицанию ценности национального единства, остается один шаг до того, чтобы зло было уничтожено также и в жизни отдельных людей».

Другими словами, со временем национальный импульс сионизма должен заместиться универсальным, со временем евреи должны осознать, что они создали свое государство не только для того, чтобы спастись от народов, но также и для того, чтобы спасти сами эти народы. Раскрытие универсальных, общечеловеческих аспектов сионизма – самая насущная задача современного религиозного еврейства. Именно уклонением от этой задачи рав Ури Шерки объясняет уничтожение Гуш-Катифа, которое он интерпретирует как убийство Мессии Бен-Йосефа.

Мне остается только добавить, что то «симпатическое» сходство Гуш-Катифа с Израилем, о котором я писал в статье «Гуш-Катиф как символ и модель Израиля» (Вести-2 от 04.12.2003), дополнительным образом подтверждает эту мысль рава Шерки. Мессию Бен-Йосефа можно представить убитым в лице Гуш-Катифа, потому что Гуш-Катиф действительно может олицетворять весь Израиль. В той статье я писал: «Гуш-Катиф можно было бы назвать моделью и даже прообразом Израиля. Гуш-Катиф удивительно напоминает Израиль и по форме, и по расположению, и по масштабу окружающих его арабских массивов. Взглянем на карту: как и весь Израиль, Гуш-Катиф с западной стороны выходит к Средиземному морю, с южной стороны он граничит с Египтом; с северной стороны с арабским анклавом, соизмеримым с Ливаном и Сирией, а с востока - с анклавом, вполне соразмерным с Иорданией. Более того, число евреев, проживающих в Гуш-Катифе (7 тысяч), соотносится с числом арабов, окружающих этот анклав (1.5 миллиона), так же, как число израильтян (5 миллионов) соотносится с общим числом мусульман (1 миллиард). Иными словами, в Гуш-Катифе невольно видится некий малый Израиль, Израиль в Израиле... Как на подопытном кролике можно изучить действие препарата, так на Гуш-Катифе можно исследовать жизнеспособность Израиля».

По мнению рава Шерки, возрождение начнется тогда, когда религиозные сионисты перехватят у своих левых ненавистников флаг универсальных ценностей, и сделают его своим флагом.

СКОВАННАЯ ВОЛЯ (06.09.2007 – «Ницавим»)

Многочисленные поэты, композиторы и художники признают, что "самовыражаясь", они черпают свои идеи и образы из иных миров, что вдохновение приходит к ним свыше. Но почему тогда не могут быть «вдохновенными» также и поступки? Достойные поступки - свыше, а недостойные - снизу?

"Ожесточение" и "обрезание"

В недельной главе «Ницавим» приводится такое любопытное пророчество:

«И приведет тебя Господь, Бог твой, в землю, которою владели отцы твои, и будешь ты владеть ею; и облагодетельствует Он тебя, и размножит тебя более отцов твоих. И обрежет Господь Бог твой сердце твое и сердце потомства твоего, чтобы любить Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею, ради жизни твоей» (Дварим 30:6)

Аналогичные высказывания мы встречаем также в книгах Пророков. Так у Иеремиягу (31:32) сказано: "Ибо вот союз, какой заключу Я с домом Израиля после тех дней, - слово Господа, - вложу Я Тору Мою в глубину души их и в сердце их напишу Я его, и буду Я им Богом, а они будут Мне народом".

Схожее высказывание мы встречаем у Иехезкеля: «И дам Я им сердце одно, и дух новый Я вложу в вас; и извлеку Я из плоти их сердце каменное, и дам Я им сердце из плоти, Чтобы заповедям Моим они следовали, и уставы Мои соблюдали, и выполняли их; и будут Моим народом, а Я буду их Б-гом». (11:19-21)

Как следует понимать эти слова? Ведь казалось бы, они противоречат центральной идее Синайского откровения – идее свободы воли.

Ведь смысл праведности состоит прежде всего в том, что она свободно человеком выбрана, а не кем-то необходимо навязана. Какая ценность в правильном поведении, если оно будет "написано (запрограммировано) в сердце", а не свободно им сформировано? Не превратит ли человека это «вложение Торы в сердце» в своеобразного благочестивого биоробота?

Традиция иудаизма признает человека полным и всевластным сувереном своих поступков. В трактате Нида (16.б) мы читаем, что Господь «решает над каплей, кто из нее произойдет - мужчина или женщина, слабый или сильный, бедный или богатый, низкорослый или высокий... а также решает все, что с ним (человеком) случится… Но будет ли он праведным или нечестивым - этого не решает, а отдает (выбор) в руки самого человека, одного его...».

Рав Саадия Гаон говорит об этом еще определеннее: «Господь Всемогущий обитающий в высотах Своих, никак вообще не влияет на поступки людей и не принуждает их. Он не склоняет людей ни к послушанию, ни к бунту. Это явствует из моих чувств, из моего разума и также из религиозного предания» («Эмунот вэдеот» 4.4)

А вот, что пишет Моше Хаим Луцато: "Начало всего существующего – вверху, в высших силах, а конец – внизу. Однако есть одно исключение из этого правила: все, что касается человеческого выбора. Творец пожелал, чтобы у человека была возможность свободно выбирать между добром и злом, и поэтому сделал его независимым в этом от кого бы то ни было» (5.4)

Как же тогда понимать приведенные выше слова Писания? Какое влияние способен оказывать Всевышний на свободную человеческую волю? Каким образом Он может ее Себе подчинить?

Прежде всего следует отметить, что вопреки внешнему сходству "положительное" влияние со стороны Всевышнего радикально отличается от "отрицательного" - от того "ожесточения сердца Паро", которое описывается в книге "Шмот": «Я ожесточу сердце Паро и умножу знамения Мои и чудеса Мои в земле Египетской. И не послушает вас Паро, и Я наложу руку Мою на Египет. И выведу полки Мои, народ Мой, сынов Израилевых, из земли Египетской великими казнями». (7:3-5)

Бог всегда склоняет человека только ко благу, и выражение "ожесточение, утяжеление сердца" не понимается буквально, но лишь как прекращение влияния в положительную сторону после того, как тщетность этого влияния достоверно подтвердилась.

Итак, Бог не оказывает на волю человека негативных влияний. Однако это не значит, что этих внешних влияний на волю вовсе не существует.

И внешние положительные влияния со стороны Всевышнего, и внешние отрицательные влияния со стороны темных сил действуют таким образом, что очень часто человек их не замечает и воспринимает как свои собственные внутренние побуждения.

Человеку вообще бывает довольно трудно оценить, в какой мере его желания и мысли внушены ему со стороны или генерированы им самим. При этом с уверенностью можно сказать, что подавляющее число мыслей и желаний являются привнесенными, являются внешними наитиями, хотя и переживаются человеком как глубоко внутренние и собственные.

Рабство воли?

В первую очередь это касается воспитания, то есть тех прямых культурных влияний, с которыми человек порой до такой степени сживается, что воспринимает их как естественно-физиологические (как сказал Левинас, "никакая человеческая потребность не является, как у животного, однозначной. Всякая человеческая потребность уже истолкована культурой").

Как правило, человек непосредственно не сознает, в какой мере его эстетические пристрастия и мировоззренческие предпочтения воспитаны в нем посторонними. Обычно он воспринимает их именно как собственные.

Между тем не менее могущественны также и потусторонние "интуитивные" и даже откровенно "астральные" влияния.

В этом отношении достаточно напомнить, что многочисленные поэты, композиторы и художники признают, что "самовыражаясь", они черпают свои идеи и образы из иных миров, что вдохновение приходит к ним свыше.

Но почему тогда не могут быть «вдохновенными» также и поступки? Достойные поступки - свыше, а недостойные - снизу? Кто из людей хотя бы раз в жизни не почувствовал, что он поступает "по наитию"?

Шведский мистик Сведенборг утверждает, что «воля и разум человека управляются Господом через ангелов и духов, а если разум и воля, то и все части тела... И даже если хотите этому верить, человек не может сделать ни одного шага без небесного наития. Многократным образом мне было доказано это на деле. Ангелам дано было направлять мои шаги, действия, язык и речь, как им захочется; они это делали посредством наития или влияния на мою волю и мысль, и я испытал, что сам по себе я был бессилен. После того они мне сказали, что каждый человек управляется или ведом свыше» (228).

Как же следует понимать эту почти тотальную подверженность свободного человека внешним влияниям – культурным, психологическим, астральным?

Одна из возможных аналогий такого рода взаимоотношений - образ суверена и его советников. Советники приводят доводы и внушают царю свои мысли и ценности. Влияние на царей как мудрых советников, так и всевозможных "распутиных" может быть огромным, но решение всегда принадлежит царю, ему одному.

Поэтому Сведенборг уточняет: «Не мысль внушается человеку духами, а только любовь и расположение ко благу или ко злу... человеку предоставлен выбор» (298)

В этой связи уместно заметить, что даже находясь под гипнозом, человек волен принимать или не принимать навязываемую ему линию поведения. Например, нормального человека нельзя загипнотизировать на совершение убийства (разве что обманом, то есть внушив ему, что он убивает врага в ходе боевой операции по спасению родины и т.п.).

В любой – даже гипнотической - ситуации у человека должно быть внутреннее согласен с внешне навязанной ему ролью. И именно в этом контексте можно понимать встречающиеся в Писании слова об "ожесточении" и об "обрезании" сердец.

Слова о «вложении Торы в сердце» означают особое усиление Божественного влияния. Но это влияние имеет силу и смысл исключительно в том случае, если само сердце расположило себя этому влиянию подчинить, если оно готово превратить это влияние в свой собственный порыв.

РАДИКАЛЬНЫЙ ВЫБОР («Ницавим» 5764)

Между жизнью и смертью

В недельной главе «Ницавим» приводятся следующие грозные слова: «Смотри, предложил я тебе сегодня жизнь и добро, и смерть и зло. Заповедую тебе сегодня любить Господа Бога твоего, ходить путями Его и соблюдать законы Его, дабы ты жил и размножился, и благословит тебя Господь Бог твой, на земле, в которую ты входишь, чтоб овладеть ею» (30.15-17)

В преддверии Дня Суда, Дней трепета и Йом-Кипура - времени благоприятного для покаяния, вполне уместно обратиться к рассмотрению этого радикального выбора.

Мы хорошо знаем, что подросток взрослеет в тот момент, когда он впервые осознает, что деление людей на «добрых» и «злых» примитивно, и что на самом деле преобладающая драма жизни заключается в коллизии лиц, которые частично «добры» и частично «злы», что «у каждого есть своя правда». Некоторые застывают в этом отроческом прозрении и впоследствии пытаются применять его даже в однозначно «черно-белых» ситуациях, вешаясь на шею к своему смертельному врагу. Между тем сами «черно-белые» ситуации встречаются, и, как мы видим, в пределе Всевышний имеет в виду именно такое разделение - «жизнь» и «смерть».

Существуют выборы, совершая которые люди остаются в пределах жизни. Они выбирают себе разные специальности, разных супругов, даже разные мировоззрения и конфессии, и в то же время остаются живыми людьми. Как сопряжены эти выборы внутри жизни с выбором смерти? Кто и как оценивает степень верности любого выбора? Наконец, как в мире Истины эта Истина постигается праведниками и грешниками?

Существует весьма представительное учение о загробном воздаянии, строящееся на представлении о едином понимании Истины всеми почившими душами. Истина открывается для всех одинаково. В какой мере праведники радуются благодаря правильно сделанному выбору (жизни), в такой же мере грешники страдают от осознания неправильности совершенного ими выбора (смерти).

Я затрудняюсь указать у кого и когда впервые зародился этот подход, но обнаруживаю я его повсеместно. Так, например, в апокрифической книге Эноха мы читаем: «В те дни могущественные цари, владеющие твердью, будут вымаливать у Его ангелов наказания, которым они переданы, - даровать им немного успокоения и простить, чтобы им можно было пасть перед Господом духов, и поклониться, и сознаться перед ним в своих грехах. И они будут прославлять, и восхвалят Господа духов, и говорить: «Да будет прославлен Он, Господь духов и Господь царей, Господь сильных и Господь властителей, Господь славы и Господь мудрости, перед Которым всякая тайна ясна. И Твое могущество от рода до рода, и Твоя слава от века и до века; глубоки все твои тайны и бесчисленны, и слава Твоя неисчислима. Теперь узнали мы, что нам нужно восхвалять и прославлять Господа царей и Того, Кто царь над всеми царями». И они скажут: «О если бы нам дали успокоение, чтобы мы восхвалили Его, и возблагодарили Его, и прославили Его, и уверовали перед Его славой! И теперь мы домогаемся небольшого успокоения, но не находим его: мы прогнаны и не получим его; свет исчез перед нами, и мрак служит нашим жилищем навсегда и навеки. Ибо мы не уверовали в Него, и не восхваляли имя Господа царей, и не восхваляли Господа за всякое Его дело, и наша надежда была на скипетр нашего владычества и на наше величие» (10.63)

В иудейской традиции можно найти немало высказываний, вписывающихся в такой подход. Например, в трактате Сукка (52.а) говорится: «Р.Иехуда б.р.Илай объявил: В будущем Пресвятой Господь приведет Злой помысел и убьет его на глазах праведных и нечестивых. Праведным он покажется высокой горой, а нечестивым – ниточкой с волосок. Те и другие будут плакать. Праведники плачут и говорят: «Как смогли мы одолеть такую высокую гору?». А нечестивцы плачут и говорят: «Как это мы не могли одолеть такую тоненькую ниточку?»

При всем том, что грешники и праведники по-разному оценивают размеры и силу Злого помысла, они в равной мере признают, что он «объективно» отделяет от Истины.

Аналогичное представление доминировало на протяжении веков также и в христианстве. Многие отцы церкви полагали, что основу адских мучений составляет не только внешне причиняемые страдания, но и сознание непоправимости неверно совершенного выбора. Так, преподобный Дорофей (5-6 века) пишет: «Что страшнее и бедственнее тех мест, в которые посылаются демоны? И что ужаснее муки, на которую они будут осуждены? Однако и грешники будут мучимы с этими самыми демонами, как говорит Христос: идите в огонь вечный, уготованный дьяволу и ангелам его (Мф 24.41). А еще страшнее то, о чем говорит святой Иоанн Златоуст: «Если бы и текла река огненная и не предстояли страшные ангелы, но только бы призывались бы все человеки на суд, и одни, получая похвалу, прославлялись бы, другие же отсылались бы с бесчестием, чтобы не видеть им славы Божией, то наказание оным стыдом и бесчестием и скорбь об отпадении от толиких благ не были бы ужаснее всякой геенны? Тогда и самое обличение совести, и само воспоминание о соделанном, как мы сказали выше, будут нестерпимее бесчисленных и неизреченных томлений». («Душеполезные поучения» 20)

Духовный эфир

Эту концепцию, согласно которой Свет Божественной истины светит всем одинаково, упокаивая праведников и повергая в смятение грешников, подобна такой картине мира, которая в физике представлена учением о едином пространстве вселенной и наполняющем его эфире.

Долгое время считалось, что вся вселенная однородна и может быть расчерчена в единую пространственную сетку подобно тому, как земля расчерчена параллелями и меридианами. При этом пустое пространство вселенной считалось наполненным эфиром, некоей тонкой, но цельной материей, в которой распространяются световые волны (ведь, казалось бы, волны должны распространяться в какой-то среде).

Однако в какой-то момент выяснилось, что никакого эфира не существует. В 1887 году Майкельсон и Морли провели свой знаменитый эксперимент, в ходе которого они пытались обнаружить эфир, измеряя скорость распространения света в разных направлениях. Исходно было ясно, что если свет распространяется в эфире, то скорость движение света в сторону движения земли (против эфирного ветра) и движение света против движения земли (по эфирному ветру) должна быть разной. Но ученые не обнаружили никаких отклонений. Это выглядело так, как если бы байдарка двигалась с одинаковой скоростью независимо от того, плывет ли по течению реки или против! Так выяснилось, что не существует никакого эфира, который бы обеспечивал пространственное единство вселенной. Выяснилось, что все точки отсчета равноценны и между собой не связаны.

Между тем следует отметить, что чуть более чем за сто лет до этого открытия шведским мистиком Сведенборгом была отвергнута идея «духовного эфира», т.е. единого для всех человеческих душ нравственно-религиозного пространства. Он пишет: «Почти все, приходящие в тот мир, воображают, что как ад одинаков для всех, так и небеса для всех одинаковы; между тем как тут и там различие и разнообразие бесконечны, и нет двух людей, для коих ад и небеса были бы совершенно подобны» (405)

Еще до того, как в Новом Свете были провозглашены принципы религиозной свободы, Сведенборг поведал, что в потустороннем мире царят именно они. Он утверждал, что в посмертии каждая душа устремляется в то религиозное сообщество, которое ей ближе, и что все эти сообщества, в сущности весьма мало контактирующие между собой, образуют «единое небо». «Все небеса вообще разделены на общества по различению блага любви обитателей их: каждый дух, вознесенный в небеса и ставший ангелом, уносится в то общество или братство, где господствует любовь его. Там он как у себя дома и на родине своей, чувствует это и присоединяется к подобным себе. Если же он удаляется оттуда в какое-либо иное место, то чувствует какое-то сопротивление и сильное влечение снова соединиться со своими, т.е. возвратиться к господствующей любви свей» (479)

Следует отметить, что представления иудаизма легко уживаются с видением мира Истины, предложенным шведским мистиком. Иудаизм находит нормальным сосуществование различных общин, обычаи и галахические постановления которых могут весьма различаться. Что же касается инородцев, то им иудаизм исходно предоставляет самые широкие полномочия: если народы не нарушают семи заповедей сыновей Ноаха, то они получат удел в мире грядущем наряду с Израилем, сохраняясь в своей самобытности.

Итак, у иудаизма нет проблем с плюрализмом жизни, и религиозная картина предложенная Сведенборгом, вполне приемлема для него.

Однако в действительности Сведенборг не ограничился плюрализмом жизни, он утверждает, что в потустороннем мире царит некий абсолютный плюрализм, т.е. плюрализм жизни и смерти. Сведенборг утверждает, что выбрав смерть, грешники продолжают отвергать истину и видеть все по-своему.

Фраза, посвященная «сильному влечению снова соединиться со своими, т.е. возвратиться к господствующей любви своей», завершается следующими словами: «Таким-то образом устраиваются сообщества в небесах, а подобно сему – и в преисподней». (479)

Согласно Сведенборгу, в посмертии совесть праведников расцветает в Боге, а грешники ожесточаются окончательно, так что они порывают с истиной как таковой, полагая себя во всем правыми. По мнению Сведенборга, грешники горят теми страстями, которым предались при жизни, но они не страдают ни от внешнего наказания, ни тем более от мук совести. Сведенборг пишет: «Любившие сами себя паче всего... такие духи бывают глупее всех прочих... Если же к себялюбию присоединяется еще коварство, а знатность достигалась происками, то такие духи приобщаются к самым дурным, предаются чародейству, т.е. извращению и употреблению во зло Божественного порядка, а такими средствами мучают и томят всякого, кто не хочет им подчиниться. Они строят козни, предаются делам ненависти, сгорают нетерпением мести и жаждут свирепствовать против всякого, кто им не поддается. Всему этому предаются они настолько, насколько толпа злых духов этому способствует, и, наконец, замышляют, как бы взять им небеса приступом и разорить их, либо, поселясь там, быть признанным за богов. Вот до какой степени доходит их безумие. Те из людей этого разбора, которые принадлежали римско-католическому вероисповеданию, безумнее всех прочих: они убеждены, что небеса и ад им подвластны и что могут отпускать грехи по произволу. Они присваивают себе все Божественное и называют себя Христом. Это убеждение в них так сильно, что оно влиянием своим поселяет беспокойство в душе других и помрачает ее даже до болезненного чувства». (508)

Как мы видим, картина отлична от той, что рисуется в книге Эноха. Грешники, соглашающиеся с тем, что жизнь – это именно жизнь, и мучащиеся тем, что они ее лишились, также описываются Сведенборгом, но эти грешники представляют собой отдельный узкий класс, с которых Данте начинает свое описание Ада, назвав их «жалкими душами», «что прожили не зная ни славы ни позора смертных дел».

Сведенборг выделяет этому классу очень немного внимания, ограничиваясь лишь следующим описанием: «Иные полагали, - пишет Сведенборг, - что легко примут по смерти Божественные истины, услышав их от ангелов, и что, уверовав в них, изменят род жизни и затем будут приняты на небеса. Это было испытано над многими, бывшими в такой уверенности, и допущено было для того, чтоб убедить их, что после смерти нет покаяния. Иные из них при этом опыте понимали истины и, по-видимому, принимали их, но лишь только они обращались к жизни по любви своей, то отбрасывали истины эти и даже начинали говорить против них, иные тотчас же отвращались от них, не желая слышать их. Другие требовали, чтобы жизнь по любви и страстям, принятая в миру, была отнята у них и на место ее дана была жизнь ангельская, небесная. И это было сделано над ними по соизволению, но как только жизнь по любви была у них отнята, то они тотчас падали, будто мертвые, без чувств и более собой не владели" «О небесах, о мире духов и об аде" (527).

Итак, только к такого типа людям могут быть применены «классические представления», которые веками исповедовала классическая религия в отношении наказания грешника муками совести. Однако прочие злодеи, которые никогда не внимали зову небес, по Сведенборгу умеют все вывернуть наизнанку и считать черное белым, а белое черным.

Таким образом даже «жизнь» и «смерть» лишаются того единого значения, которое им исходно придает религия. Ведь то, что для праведников «жизнь», выглядит «смертью» для грешников и наоборот. Они используют одно слово, но подразумевают под ним противоположное.

Отчасти такие представления высказывались и до Сведенборга, например в «Божественной комедии». (Ад Песнь 5.34 и 14.49)

Между тем обеим этим картинам существует альтернатива, которой я коснусь в следующий раз.

ВСЕЛЕНИЕ ДУШИ («Ницавим» 5763)

Дифференциальное исчисление

В главе «Ницавим» приводятся следующие примечательные слова, произнесенные Моше перед народом: «Не с вами одними заключаю я союз сей и клятвенный договор сей, но и с теми, которые стоят ныне здесь с нами пред Господом, Богом нашим, и с теми, которых нет здесь с нами ныне». (Дварим 29.14).

Обычно эти слова трактуются в том смысле, что не только все жившие в тот момент евреи, но и все еврейские души, которые покинули этот мир и которым еще предстояло явиться в него, присутствовали на Синае при даровании Торы.

На как это возможно? Как это мыслится? Предстояло ли им быть созданными или они были созданы и им предстояло воплотиться?

Традиция предлагает оба эти ответа. Так в мидраше Шемот раба (28.6) мы читаем: «Сказал р.Ицхак: То, что предрекут пророки всех поколений, они восприняли на горе Синай. Ибо так говорит Моше Израилю: С теми, кто стоит ныне здесь с нами пред Господом Богом нашим, и с теми, которых нет здесь с нами ныне». Написано не «стоят с нами ныне», а только «с нами ныне» - это души, которые должны были быть созданы в будущем... которые хотя и не были тогда там, но получили каждая свое... Не только все пророки получили свои пророчества у Синая, но и мудрецы, являющиеся в каждом поколении, получили каждый свое у Синая».

Иными словами, душ еще не было, но были как бы их миссии, которые от их имени присутствовали и за них представительствовали.

Однако в иудаизме (в отличие от христианства) имеется и другой взгляд, согласно которому души были созданы от века и воплощаются по мере истории.

Так в мидраше Танхума (Ницавим 3) говорится: «Сказал р.Аббаху от имени р.Шмуэля бар-Нахмани: «Почему написано: «с теми кто здесь», а заканчивается «и с теми, кого здесь нет»? Потому что души были там, а тела еще не созданы, поэтому о них не написано «стоит».... «С нами ныне» - это души тех, кто еще должен быть создан. О них не сказано стоит, хотя они присутствовали».

Этот мидраш явно предполагает, что души предсуществуют, что при рождении человека в тело вселяется душа, которая была создана задолго до того.

Этот взгляд весьма авторитетен. Многие источники подтверждают веру иудаизма в предсуществование души. Так в Берешит Раба (8.7) сказано: «При Царе над царями царей, Господе Пресвятом, жили души праведников, с которыми Он советовался, создавая мир».

В трактате Иевамот (62а) приводятся такие слова: «Р.Аси сказал: «Не придет сын Давидов, пока не кончатся все души в теле, как сказано: «Изнеможет предо Мною дух и души, что Я сотворил» (Ишайя 57:16). Раши поясняет слово «в теле» («гуф») следующим образом: «Есть хранилище называемое «гуф». С начала мироздания сотворены все души, которым суждено родиться, и помещены там».

Очевидно, что этот взгляд легко объясняет веру в то, что в момент дарования Торы у горы Синай находились все еврейские души, что в тот момент все бывшие и будущие евреи поклялись: «исполним и поймем»

Между тем вернемся к самому спору, сотворяются ли души при зачатии, или же они зачатию предшествуют?

Как я уже отметил, христианство в категорической форме утверждает, что душа творится в момент зачатия. Противоположный взгляд о предсуществовании души, в частности исповедуемый Оригеном, был осужден церковью.

Между тем трудно удержаться от мысли, что иудаизм, допускающий оба эти подхода, в сущности, глубоко прав.

Соединение души с телом, соединение вечности со временем, соединение бесконечного с конечным просто не может не быть антиномичным. Его нельзя представить только в виде одного тезиса.

Но антиномия не значит непримиренность. Например, блестящим образцом примирения конечного с бесконечным является математический анализ, дифференциальное и интегральное исчисление.

Матанализ решает проблему соразмерности конечного и бесконечного, приводит их друг к другу. Т.е. на первый взгляд неразрешимая антиномия имеет вполне зримый наглядный лик.

Но естественно ожидать наличие этой логики и во всех сродных проблемах, в частности и вопросе предсуществования души и ее создания в момент зачатия.

Ведь если мы обратим внимание, то ответ, данный в мидраше Шемот раба (28.6), уже предполагает сочетание двух подходов, а не один из них (т.е. душа создается в момент зачатия).

В самом деле, выражение мидраша: «души, которые должны были быть созданы в будущем... которые хотя и не были тогда там, но получили каждая свое», откровенно подразумевает, что души и существовали... и не существовали.

Тут невольно напрашивается сравнение с математическим понятием «бесконечно малая величина»,т.е. такая переменная величина, которая стремится в пределе к нулю. Математическое понятие «бесконечно малая величина» также является тем, что одновременно и существует и не существует.

Приведенному высказыванию мидраша наиболее соответствует представление, что при даровании Торы на горе Синай было предвосхищено общее число еврейских душ, т.е. общее число жизненных задач и божественных миссий, хотя сами исполнители и не были сотворены.

Но кто станет спорить с тем, что эти миссии сами являются определенного рода душами? А тогда почему бы не предположить, что именно о них идет речь, когда мы говорим о «предсуществовании душ» и о «хранилище душ»?

Существует мидраш, в котором Моше в момент дарования Торы спросил, что значит непонятные ему сопровождающие ее значки? Тогда Всевышний сказал Моше: «придут времена, когда родится мудрец, полный духа и истины, который откроет значение этих знаков». После чего Моше узрел в видении ешиву рабби Акивы (Менухот 29).

Естественно предположить, что в этом видении, как и в других прозрениях грядущих времен, открываются некие проекты, а не сами реальные люди, которым еще только предстоит родиться и совершить свои деяния. Но тут мы как раз видим, что разница между этими душами и их миссиями ускользает, что они стремятся друг к другу, как функция стремится к своему пределу.

В сущности, сказать, что от века была создана не сама душа, а лишь задумана ее миссия, равнозначно тому, чтобы сказать, что была создана она сама.

Ведь если задание, которое мне будет поручено, определилось в момент сотворения мира, а сам я возник гораздо позднее, то это мое задание являлось моим полноправным представителем в ту пору.

Разумеется, это душа вспомогательная, она не имеет собственной воли и по сути является ангелом. Но слово «ангел» («малах») это почти синоним слова «посланник» («шалиах»). Сказать, что у горы Синай присутствовал мой посланник, значит (в соответствии с учением иудаизма о шлихуте) сказать, что присутствовал я сам.

Иными словами, ответ, данный в Шмот Раба - исчерпывающий, ибо он соотносит оба ответа, он, как дифференциальное исчисление, соотносит и соизмеряет бесконечное с конечным.

Но пожалуй, ничто так не обнаруживает соразмерность вечности и времени, как другой парадокс, а именно парадокс вселения души (независимо от того, когда она была создана).

Момент вселения и момент изгнания

Устная Тора задается вопросом: «С какого времени душа вселяется в человека?». Отвечая на этот вопрос, Рабби говорит: «Когда он выходит из чрева матери. Сказал ему Антонин: Оставь мясо без соли три дня - оно испортится! Не это происходит, когда велено (состояться зачатию). И признал Рабби, что есть стих, подтверждающий это: «Пока душа моя во мне и дух Божий в ноздрях моих» (Иов 27.3), т.е. Когда Ты вложил в меня душу? Когда повелел относительно меня» (Берешит раба 34.10 Сангедрин 91.б).

Итак, традиция признает, что независимо от того, когда бы душа ни была создана, она вселяется в тело в момент зачатия (по другому мнению на сороковой день после зачатия).

Но тут возникает один вопрос: если вкладывает душу в тело сам Бог, - а в этом не сомневается, пожалуй, никакая религия – то откуда этот автоматизм? Почему Он всякий раз желает вселять душу, как только сперматозоид соединяется с яйцеклеткой? Почему бы Ему хотя бы иногда и не воздержаться от такого решения? Или, быть может, Его обязывает к этому какой-то закон? Но какой закон может стоять над Законодателем? Что за парадокс?

В самом деле, если бесспорно, что вселяет душу в тело сам Всевышний и никто кроме Него, то почему тогда дети рождаются не только в результате благословенного свыше брака, но также и в результате самой легкомысленной случайной запретной связи, и даже более того, в результате изнасилования?

Получается, что греховодники вынуждают Всевышнего каждый раз вселять душу в образовавшуюся зиготу, хотя сам Всевышний вроде бы категорически против такого совокупления и зарождения.

Если Вселение души - это таинство сочетания природного события со сверхприродным, конечного с бесконечным, то почему такой однозначный перекос в сторону природности? Где антиномизм? Почему природное соединение зигот влечет однозначную «сверхприродную» реакцию небес?. Соединение зигот как бы вынуждает Всевышнего принимать решение о вселении души.

Мы можем согласиться с тем, что Он преимущественно использует законы природы, чтобы именно в них и через них воздействовать на судьбу и на историю, но почему в явственном чуде зарождения жизни присутствует такая неумолимость, такая жесткая природная закономерность?

Я думаю, что загадка таинства вселения души может быть лучше понята в связи с таинством ее исхода.

Если во вселении души и имеется своя «закономерность», то она того же рода, что «закономерность» встречи души с Богом во время клинической смерти. Я имею в виду тот опыт встречи со «Светящимся существом», который обычно получает душа, на несколько минут расставшаяся с телом.

Ведь пожалуй самое первое, что поражает в этих рассказах – так это именно определенная «закономерность», определенный «автоматизм».

Многие люди, пережившие клиническую смерть, в сущности, почти «закономерно» встречались там со «Светящимся существом» (в случае клинической смерти детей эта встреча отмечается в 100 процентах). В ходе этих встреч люди были проведены «Светящимся существом» через всю свою жизнь и в одно мгновение Им наставлены. Они вернулись в этот мир другими людьми. Они мгновенно узнали, что им следует изменить в себе, чтобы лучше выполнить Его волю. Но почему тогда это «Светящееся существо» не приходит при жизни? Почему Оно не является в нужную минуту? Почему не наставляет нас в тот момент, когда мы совершаем роковые ошибки?

Как это так может быть, что самая важная встреча, встреча которая составляет цель и смысл всего нашего существования, более того, встреча, которая может радикально в правильном направлении изменить ход нашей жизни, - как может быть, что эта встреча зависит от каких-то физиологических условий?

Почему бы Светящемуся существу не посещать души безо всяких автомобильных катастроф, в уютной домашней обстановке?

Ответ прост. Смысл земного существования именно в том и заключается, чтобы докопаться до всего самому. В этом смысл этого мира, в этом Его замысел. Всевышний задал миру такие условия, он важен Ему существующим в таких условиях.

Однако, когда душа по «физиологическим» причинам оказывается связанной с иным миром, Всевышний использует эту ситуацию, является отошедшей душе и преподает ей урок.

Всевышний не преминет посетить и ободрить душу, покинувшую тело, коль скоро установленные Им самим законы это позволяют. Но Он уважает созданные Им законы и не нарушает их без специальных Ему одному ведомых причин (я имею ввиду пророческое видение). Точно по этой же причине Он вселяет душу во всякую образовавшуюся человеческую зиготу.

Таков антиномический закон соразмерности конечного с бесконечным. Рано или поздно, парадоксально, но они сталкиваются.