НЕДЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ ТОРЫ ШМОТ (ИСХОД) БО

МУШКЕТЕРЫ БЕН ЙОСЕФА (5783 - 2023) ЛИНИЯ БАРРИКАДЫ (5778-2018) ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН (5777-2017) ИНТЕГРАЛ ЖИЗНИ (5776-2016) ПАСХАЛЬНАЯ ЖЕРТВА (5775-2015) ДИАЛОГИЧЕСКАЯ ВЕРА (5774-2014) КОРЕНЬ ИЗРАИЛЯ (5772-2012) ЧЕЛОВЕК И ЖИВОТНОЕ (5771-2011) «ЭТОТ НАРОД» (5770-2010) ПАРАДОКС ПАРО (5769-2009) РИСКОВАННАЯ СДЕЛКА (5768-2008) ОДИН И ДРУГОЙ (5767-2007) ЕДИНСТВО ЖИВОГО (5766-2006) ЧЕТЫРЕСТА ЛЕТ (5764-2004) АБСОЛЮТНЫЙ ИНДИВИДУАЛИЗМ (5763-2003) ПРАЗДНИК СВОБОДЫ (5762-2002)

МУШКЕТЕРЫ БЕН ЙОСЕФА («Бо» 5783 - 25.01.2023)

Аристократ, главное занятие которого состояло в культивации своей чести, оказался лучше всех защищен от смертельных ловушек тоталитаризма. Удивительно ли, что в пору изгнания Шехина находит приют не только среди евреев, но также и среди этого «малочисленного народа»

В книге «Зоар» в связи со словами Торы «И сказал Господь Моше: войди («бо») к Паро» (10:1) говорится, что, отправляя Моше, Всевышний дал ему понять, что он встретит в царских чертогах не только Паро, но также и… Самого Всевышнего! что в пору изгнания Шхина присутствует также и во дворцах монархов!

Согласно традиции, слова Мишлей: «Сердце царя в руках Господа» (21:1) распространяются также и на царя языческого; и при его виде еврей призван произносить благословение: «Благословен Ты, Царь мира, который дал от славы Своей плоти и крови».

Образ Царя небесного проступает в атрибутах власти царя земного. Однако идея Царя, особенно в ситуации, когда он первый среди равных, не сводится к власти, но несет в себе также и смысл миссии, посвященности, служения.

Это утверждение хорошо согласуется с наблюдениями Бруно Беттельгейма, психолога, прошедшего через Дахау и Бухенвальд, и написавшего исследование, посвященное выживанию в экстремальных условиях.

«Кто лучше всего мог сопротивляться лагерю? – спрашивает автор. - Вот ответ, данный жизнью. В последней группе, хуже всех - чиновники всех мастей. Для них главное в жизни – это мундир, регалии, чины, отношение начальства. Основное достоинство чиновника – послушность - здесь оборачивается против него. В результате быстрый распад личности. Более крепки глубоко верующие люди. Это понятно – в нормальной жизни они занимались совершенствованием своей души. У них есть вера, они приносят её с собой в лагерь. Но всё же на первом месте - люди, для которых намного важнее жизни - личное достоинство. В старину это были аристократы, теперь – затрудняюсь найти нужное слово, пусть будет "аристократы духа". Когда общество лишается класса людей, которые ценой собственной жизни поддерживают идеалы чести и достоинства, общий духовный уровень начинает катастрофически падать».

Эту классовую черту аристократов хорошо иллюстрирует переданное Львом Рубинштейном свидетельство одной узницы сталинских лагерей: «она рассказывала, как в лагере два раза в год, на Седьмое ноября и на Первое мая, зэкам выдавали по крошечному кубику сливочного масла. “Мы в отличие от всех прочих масло не ели”, — говорила она. “Мы — это кто?” — “Ну мы… Ну вы понимаете…” Слово “дворянка” применительно к себе самой она старалась употреблять как можно реже, видимо, из чувства природного демократизма. “Мы масло не ели. Мы им смазывали руки”.

Аристократ, главное занятие которого состояло в культивации своей чести, оказался лучше всех защищен от смертельных ловушек тоталитаристской системы психологического подавления.

Удивительно ли, что в пору изгнания Шехина находит приют не только среди евреев, но также и среди этого «малочисленного народа» («не по многочисленности вашей возжелал вас Господь»)?

Но как они вообще умудрились сохраниться до начала ХХ века, оказавшись более других к нему приспособленными?

Казалось бы, дух аристократии должен был иссякнуть еще на заре Нового времени, когда «порвалась связь времен».

Действительно, рыцарские романы, столь популярные в Средневековье и Ренессансе, полностью сошли на нет после публикации «Дон Кихота». История «Хитроумного идальго» уничтожила рыцарский роман как жанр.

Можно ли было поверить, что идеал рыцарства кто-нибудь когда-нибудь еще решится возродить? Можно ли было ожидать, что человек чести может быть выведен в романе не шутом гороховым, а вменяемой личностью?

Но два столетия спустя после издания «Дон Кихота» Дюма написал роман, в котором изобразил рыцарей - современников Сервантеса не просто привлекательно, но и убедительно!

«Постараемся набросать его портрет: - пишет Дюма, - представьте себе Дон-Кихота в восемнадцать лет, Дон-Кихота без доспехов, без лат и набедренников». Однако этот предстающий перед читателем новоявленный Дон Кихот решительно отличается от своего прообраза-предшественника своей адекватностью.

В «Трех мушкетерах» убедительно и с истинным блеском выведены обладающие ясным умом и жаждой служения, уважающие себя молодые люди. Глядя на них, читателю хочется вести себя так же бесстрашно и благородно, хочется так же учтиво и блистательно изъясняться. Наш мир был бы гораздо, ГОРАЗДО хуже, не будь этой книги.

Однажды, в 1990-м я обнаружил у изголовья одного благочестивого еврея томик «Трех мушкетеров». Меня это удивило: пристало ли иудею читать легкомысленную приключенческую литературу? Но прошли годы, как-то я сам перечитал это сочинение… и неожиданно для себя нашел его вполне вписывающимся в еврейский нарратив.

Действительно, многие хасиды относятся к своему цадику как к царю. Дворы «адморов» – это царские дворы, и отношение хасидов по отношению к ним – это отношение восторженных подданных. Родоначальником этого культа является рабби Исраэль из Рожина. Он ездил в великолепной карете, причем его хасиды вообще не имели другой возможности видеть его и общаться с ним помимо этой кареты. Шестеро его детей воспитывались как настоящие принцы и принцессы.

Но главное, согласно учению рава Кука, светское государство Израиль – это Машиах бен Йосеф.

С одной стороны, это вполне соответствует демократическому характеру сионистской державы. Ведь если Царь – это не персона, а само государство, то значит царствует каждый отдельный гражданин, каждый избиратель.

А ведь демократия присутствует не только в национальном характере евреев, но и в галахе. Тора разделяет общее положение современных демократий, согласно которому исходно власть принадлежит народу, и сувереном является именно народ, делегирующий свою власть правителю.

Так, именно народ уполномочивает Йеошуа на власть, вплоть до принятия решений, кому жить, а кому умереть: «Во всем, как слушали мы Моше, так будем слушать и тебя: лишь бы был Господь, Бог твой, с тобой, как был Он с Моше. Всякий, кто воспротивится повелению твоему и не послушает слов твоих во всем, что ты ни повелишь ему, предан будет смерти». (Йеошуа 1:18)

Но с другой стороны, царский, царственный характер еврейской демократии - это факт, о котором также недопустимо забывать. Машиах Бен Йосеф в первую очередь является все же монархом, принадлежит классу аристократов.

Забвение еврейского, а вместе с ним религиозно-аристократического характера «единственной демократии на Ближнем востоке» - равнозначно ее ликвидации.

На протяжении трех десятилетий под видом защиты «Достоинства и свободы человека» гражданин мира Аарон Барак подавлял любые проявления национальной воли Израиля, морально и физически разоружая страну перед полчищами арабских и европейских антисемитов.

Юридическая система страны перешла в полное подчинение левой элиты, уже давно не способной прийти к власти демократическим путем.

Годами самозванный Верховный суд переиначивал все жизненно-важные решения Машиаха Бен Йосефа. Так забор безопасности оказался прижат к зеленой черте; так в Иудее и Самарии появилось 75 000 незаконных арабских строений (при немедленном сносе еврейских); так страну наводнили более сотни тысяч мусульман из африканских стран. А в последние годы граждане Израиля ощутили резкое ухудшение состояния личной безопасности. Арабские погромщики освобождаются в зале суда, а у тех евреев, которым довелось стрелять в террориста, или даже в воздух, изымается оружие.

Сегодня, когда план десионизации еврейского государства, осуществляемый долгие годы под предводительством Аарона Барака, предстает, наконец, перед судом еврейского народа, по-видимому, пришло время вспомнить и о праве граждан на самооборону.

Сегодня не только военные, не только охранники, а всякий израильский гражданин, располагающий оружием, призван чувствовать себя королевским мушкетером.

Несколько лет назад я натолкнулся на пост того самого благочестивого иудея, у которого некогда обнаружил томик «Трех мушкетёров». Он рассказал как в 90-х годах, вызвав на поединок (на пистолетах) одного репатрианта, вынудил последнего взять назад свои оскорбительные слова.

И еще одно любопытное наблюдение. Исторический д’Артаньян, Шарль де Батц, родился за три года до смерти Сервантеса. Литературный персонаж д’Артаньян родился через три года после того, как роман о хитроумном идальго увидел свет. Машиах рождается в день разрушения храма.

ЛИНИЯ БАРРИКАДЫ («Бо» 5778 - 18.01.2018)

Человеку дано противостоять заложенным в него (семьей, двором и школой) сознательным пластам своего мировосприятия, дано их контролировать. Однако одни системы мировосприятия способствуют работе совести, а другие глушат ее. Поэтому слова Торы «дабы вы знали, что делает Господь различие между Египтянами и Израилем» - точны и адекватны.

Египтяне и израилитяне

В недельной главе «Бо» описывается последняя египетская казнь – гибель первенцев. «И сказал Моше: так сказал Господь: "около полуночи Я пройду посреди Египта. И умрет всякий первенец в земле Египетской: от первенца Паро, который сидеть должен на престоле его, до первенца рабыни, которая за жерновами, и все первородное из скота. И будет вопль великий по всей земле Египетской... У всех же сынов Израилевых не пошевелит пес языком своим ни на человека, ни на скот, дабы вы знали, что делает Господь различие между Египтянами и Израилем» (11:7).

Это высказывание воспринимается политкорректным ухом как расистское. Вот он, иудаизм, во всей своей красе!

Разве не ясно, что последняя баррикада, разделяющая людей - невидимая, что ее невозможно провести между сообществами! И уж вполне ясно, что она определяется не составом крови.

Вот в каких словах Карл Ясперс пишет о людях, находящихся по одну сторону невидимой баррикады: "В изолированном существе подлинного благородства быть не может. Оно - в связанности самобытных людей, которые верны обязательству постоянно интересоваться друг другом, помогать друг другу, когда они встречаются, и быть готовым к коммуникации, ожидая ее, не проявляя навязчивости. Не сговариваясь, они сохраняют взаимную верность, более непоколебимую, чем основанная на договоре. Такая солидарность распространяется и на врага, если одно самобытие подлинно противостоит другому... Благородство духов, обладающих самобытием, рассеяно в мире. Тот, кто вступает в их сферу, приходит к этому не на основе суждения, а посредством осуществления своего собственного бытия...".

Замечательный пример парадоксального соотнесения видимых и невидимых баррикад приводит Виктор Франкл: «Я хочу здесь упомянуть лишь одного из начальников того лагеря, в который я попал под конец и из которого был освобожден. Он был эсэсовцем. Когда лагерь был освобожден, стало известным то, о чем раньше знал лишь лагерный врач, сам из заключенных: этот человек из лагерного начальства выкладывал из своего кармана немалые деньги, чтобы доставать из аптеки в ближайшем населенном пункте медикаменты для заключенных! Староста же того же лагеря, сам тоже заключенный, был строже, чем все охранники-эсэсовцы, вместе взятые; он бил заключенных когда, где и как только мог, в то время как, например, начальник, про которого я говорил, насколько мне известно, ни разу не поднял руку на кого-нибудь из "своих" заключенных».

Итак, совсем нередко люди, видимым образом стоящие по разные стороны видимых баррикад, невидимо находятся на одной стороне невидимой баррикады, а видимо стоящие по одну сторону, на самом деле стоят на разных сторонах невидимой баррикады.

Что же значит, что Тора прибегает к такому грубому делению, делению по крови?

Размытые границы

Мы можем сразу успокоить либерального читателя вечной книги, и обратить внимание на то, что в действительности не все египетские первенцы умерли, равно как и не все евреи выжили. Нечестивые евреи погибли, правда, не во время пасхальной трапезы, а чуть раньше - во время предыдущей казни – трехдневной тьмы. «И сказал Господь Моше: простри руку твою к небу, и будет тьма на земле Египетской, осязаемая тьма. И простер Моше руку свою к небу, и была тьма густая по всей земле Египетской три дня. Не видели друг друга, и не вставал никто с места своего три дня; у всех же сынов Израилевых был свет в жилищах их» (10:21).

В действительности же, как сообщается в мидраше «Шмот раба», во время казни тьмы погибло четыре пятых евреев!

Итак, с одной стороны, до пасхальной трапезы были допущены только достойные евреи, а с другой – в ней принимали участие также и некоторые египтяне, первенцы которых в результате остались в живых, как сказано в том же мидраше «Шмот раба» (Бо, 18:10): «египтяне, которые принесли пасхальную жертв, вышли с евреями».

Но почему тогда сказано, что Господь «делает различие между Египтянами и Израилем»? Почему бы Торе ясно и политкорректно не признать, что Господь делает различие между «египетскими гражданами» моисеевой веры, т.е. верящими в Него, и «египетскими гражданами», верящими в иных богов?

Вопрос этот в действительности возникает только у постмодерниста, лишенного представления о том, откуда у людей берутся убеждения, и видящего в любых религиозных представлениях что-то вроде избушки на курьих ножках.

Такого, «фольклорного» уровня поверья, безусловно, также встречаются, но ими многообразие религиозного опыта все же не исчерпывается. И в приведенных словах Торы утверждается, что Всевышний как раз большой специалист по различению между такого рода религиями и Его собственным заветом.

Мультикультурная Европа, вообразившая по рекомендации Джона Леннона («imagine all the people living for today») всех людей живущими одним днем, в одном мире без границ, оторвалась от действительности в не меньшей мере, чем ацтеки, воображавшие, что для «поддержания на орбите» солнечного диска в его честь необходимо закалывать тысячи людей в год.

Люди разделены, разделены своими верами, образующими изолированные миры. И Бог делает огромное различие между этими мирами. Египтяне поклонялись солнечному диску менее изуверским способом, чем их заокеанские единоверцы, но и египетские представления подразумевали известные мерзости. Достаточно напомнить, что кровосмешение считалось на берегах Нила достойным похвалы. Египетские мужчины не делали различия между женой и дочерью.

Но в глазах Бога существует огромное различие между теми, кто рождается и живет в кровосмешении, и теми, кто строго разделяет между детьми, родителями и супругами.

Национальная, религиозная, культурная основа слишком часто оказывается доминирующей человеческой характеристикой. Существует план, в котором в первом приближении человек определяется своей культурой, и лишь во втором - своими индивидуальными качествами. Очень многое из того, что человек считает в себе самостоятельно выработанным, на самом деле некритически воспринято им из его окружения.

Человеку дано противостоять этим пластам своего мировосприятия, дано их контролировать. Так Франкл пишет: «Слой подсознательной духовности содержит источники и корни всего сознаваемого. Другими словами: мы знаем и признаем не только бессознательное в виде влечений, но и духовное бессознательное, и в нем мы видим несущую основу всей сознательной духовности. "Я" не находится во власти "Оно", но дух покоится на бессознательном.

Теперь, для того чтобы более детально пояснить, что мы имеем в виду под "духовным бессознательным", мы хотим воспользоваться в качестве модели феноменом совести. То, что называют совестью, по сути, погружено в глубины бессознательного, коренится в подсознательной основе. Ведь большие и подлинно экзистенциальные решения в жизни человека всегда нерефлексируемы и тем самым неосознанны; истоки совести восходят к бессознательному. В этом смысле совесть можно назвать также иррациональной; она алогична или, еще точнее, дологична. Ведь подобно тому, как существует донаучное и онтологически предшествующее ему дологическое познание бытия, так существует и доморальное постижение ценности, которое принципиально предшествует любой эксплицитной морали. Это и есть совесть».

Итак, человеку дано противостоять заложенным в него (семьей, двором и школой) сознательным пластам своего мировосприятия, дано их контролировать. Однако одни системы мировосприятия способствуют работе совести, а другие глушат ее.

Поэтому слова Торы «дабы вы знали, что делает Господь различие между Египтянами и Израилем» - точны и адекватны. В конечном счете, именно они вычерчивают линию баррикады.

ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН («Бо» 5777 - 02.01.2017)

Человечество вполне может себе позволить соблюдение в пределах Святой земли тех «уставов», которые предусмотрел для нее Создатель, и при этом остаться и «прогрессивным», и «цивилизованным», и «демократическим».

Право на святость

В недельной главе «Бо» написаны слова, наполненные глубоким демократическим звучанием: «Закон один да будет и для коренного жителя и для пришельца, проживающего среди вас» (Шмот 12:50).

Не секрет, что не только в древности, но даже в относительно недавнем прошлом проживание на чужбине далеко не всегда сопровождалось полноценной натурализацией, что «пришельцы» часто оказывались дискриминируемой группой..

В еврейском народе, как мы видим, так не было никогда. В день своего рождения Израиль получил заповедь воспринимать пришельца таким же полноправным и полноценным членом общины, как и природного сына Авраама.

«Пришельцы» («геры»), правда, существуют двух сортов: «гер цедек», принявший закон в полном объеме, и «гер тошав» - соблюдающий лишь семь заповедей сыновей Ноаха. «Гер тошав» полными гражданскими правами не обладает, он не может занимать положение во властных структурах и владеть землей, но ведь и современные демократии часто ограничиваются предоставлением лишь «вида на жительство», а в США пришелец (натурализовавшийся эмигрант) не может быть избран на главную государственную должность.

Что же касается землевладения, то вопрос этот также не однозначен. Святая Земля считается собственностью Бога, так что даже и евреи владеют ей лишь условно. При Йегошуа Бин Нуне земля Израиля была разделена на наследные уделы, которые в принципе не могли переходить из рук в руки. Если еврей покупал у кого-то землю, то в юбилейный год он обязан был ее вернуть наследному владельцу. Так что нет ничего странного, что (в отличие от «гер цедека») «гер тошав» на земельный рынок галахой не допускался.

Между тем законы эти, выглядящие столь «демократическими» в контексте древнего мироуклада, в современном обществе воспринимаются совершенно иначе. Галаха, готовая признать в мусульманине в лучшем случае «гер тошава», т.е. гражданина «второго сорта», не проходит экзамена на демократическую зрелость и отвергается прогрессивным человечеством.

Галахически подкрепленная попытка заявить о своих правах на Эрец Исраэль встречается в штыки, объявляется дискриминацией и нарушением фундаментальных прав «палестинцев», а так называемая «молодежь холмов» - сотня подростков, пытающихся жить в Иудее и Самарии по рамбановской «Мишне Тора» - выглядят еврейскими черносотенцами и осуждаются всеми слоями общества, включая поселенцев.

В пору окончательного решения судьбы Амоны в СМИ много говорили о законах оккупированных территорий (запрещающих распоряжаться землей гражданских лиц), и о законах аннексии этих территорий, предусматривающих предоставление гражданства всем их обитателям. Позиция галахи по этому вопросу выглядела чистой воды дискриминацией, и все апелляции к ней осуждались израильской общественностью на корню: ну, куда вы, в самом деле, со свиным рылом в калашный ряд? Человек вправе исповедовать свою религию, однако все же не в ущерб другим. Никакой религиозный закон не вправе отменять выстраданные человечеством универсальные демократические нормы, опирающиеся на рационально сформулированные «общечеловеческие ценности»!

Замечание в целом верное. Между тем же демократические принципы далеко не столь формальны, как это кажется на первый взгляд. Когда это требуется, демократии прекрасно умеют прислушиваться к всевозможным сакральным интересам, и в целом позволяют разрешать многие социальные головоломки, оставаясь в рамках правового поля.

«Территориальный спор»

Для начала отметим два положения. Во-первых, Тора является источником демократических свобод в той же мере, сколь и источником галахи, а во-вторых, галахическое неравенство между иудеями и инаковерующими имеет место только на территории Эрец Исраэль. За пределами Земли Израиля, где законы цивилизованных государств признаются законами Торы («дина малхута дина»), демократические принципы по сути полностью совпадают с иудейскими. Ни в Америке, ни в России еврей не претендует считаться «гражданином первого сорта» сравнительно с туземцем. И в Австралии, и в Европе демократия более чем устраивает иудеев.

Как же быть с Эрец Исраэль? О чем думал Бог, с одной стороны провозглашая Человека высшей ценностью эмпирического мира, а всех людей равными между собой («общечеловеческие ценности»), а с другой - избирая Израиль и поручая ему сотни специфических заповедей, исполнить которые можно только между Средиземным морем и рекой Иордан?

Представляет ли Он себе какое-то правовое решение этой дилеммы, или охваченный когнитивным диссонансом, лишь ждет подходящий момент, чтобы излить на человечество Свою ярость в войне Гога и Магога?

Я думаю, что некоторую подсказку к этому вопросу может дать сопоставление галахи с каноническим правом, сопоставление «ветхого завета» с «новым».

Основатель ордена редомптористов Альфонсо Лигуори писал: «Согласно древнему закону, евреи были народом, избранным Богом, в отличие от египтян. Согласно же новому закону, избранники Бога монахи, в противоположность светским людям».

Попробуем разобраться, как «новые» избранники относятся к «пришельцам», и как к этому их отношению относятся демократии. Кто знает, может быть статус «Святых обителей» в законодательстве демократических государствах подскажет нам, каким должен быть статус Святой земли в международном праве.

Монастыри задумывались как некие островки «святой земли». Монастырь - это не просто здание, а всегда достаточно обширный земельный надел, отгороженный от мира высокой каменной стеной, за которую не допускаются «пришельцы». В каждом монастыре действует свой устав, но общим для всех них является ключевой пункт - «Посторонним вход воспрещен». И ведь при этом никакие демократии не находят это предосудительным.

К примеру, в Картезианский монастырь Гранд-Шартрёз (Франция) посетители не допускаются никогда и ни при каких обстоятельствах. Монастырь этот, правда, невелик. Он занимает всего пол-гектара. Но например, существующий с 12 века и занимающий 18 гектар цистерцианский монастырь в Любёнже (Польша) впервые стал открываться для посетителей только с 1996 года.

Монастырь Санта-Катарина, представляющий собой целый квартал (из шести улиц) города Арекипа (Чили) впервые открылся для туристов в 1970 году, и то не в собственно монашеской части. Это трудное решение было принято ради сбора средств на капитальный ремонт города-монастыря.

Некоторые монастыри владеют весьма обширными территориями. Так, Айнзидельнский бенедиктинский монастырь (Швейцария) имеет 1058 гектаров леса, раскинувшегося по обе стороны от австро-швейцарской границы. А цистерианскому монастырю в Цветле (Австрия) принадлежит 2 500 гектаров лесных угодий и 35 гектаров виноградников. Винные подвалы и сад открыты для посетителей, но сам монастырь лишь очень ограниченно.

Но особенно по своим размерам выделяется православный Афон, именуемый в системе административных районов Греции «Автономное монашеское государство Святой Горы». Это самоуправляемое сообщество 20 православных монастырей, в которых подвизаются более двух тысяч монахов. Афонский полуостров занимает около 60 км в длину и от 7 до 19 км в ширину. А ведь на всей этой территории действуют особые законы, признаваемые в качестве автономных демократической Грецией. Никто на этом полуострове не вправе купить себе земельный участок, никто не может пользоваться его многочисленными пляжами, и главное на полуострове вообще запрещено появляться женщинам. С западной стороны от въезда на полуостров феминистки вольны устраивать какие хотят пикеты, но на восток их никто не пропустит.

В этом перечне, разумеется, невозможно не упомянуть также и о Ватикане, который хотя и ютится всего на 44 гектарах, но при этом все же представляет собой суверенное государство.

В отличие от упомянутых «святых обителей», возникших по человеческому решению, а не по слову пророка, Святая земля выделена в качестве таковой самим Создателем. Причем выделена она в таком качестве именно евреям. Это признают не только иудеи, но и христиане, и даже мусульмане. Как пишет шейх Ахмад Адван (Иордания): «Аллах, слава Ему и хвала, написал в Торе, что это земля сынов Израилевых. Он завещал Святую Землю сынам Израилевым и называл эту землю этим именем (земля Израиля). Поэтому он заявляет в Священном Коране: «О мой народ! Войди в Святую землю, которую Аллах назначил вам, и не обратись назад с позором, потому что тогда будете вы уничтожены и разорены". (Коран 5:21).... Откуда вы взяли название «Палестина», лжецы проклятые, когда Аллах уже назвал ее «Святой землей» и завещал ее детям Израиля до Судного дня. Не существует такого понятия в Коране, как «Палестина». Ваши притязания на землю Израиля есть ложь, и представляют собой посягательство на Коран, на евреев и их земли. Поэтому вы ничего не добьетесь, и Аллах истощит вас и унизит, потому что Аллах является тем, кто будет защищать их (т.е. евреев)».

Человечество вполне может себе позволить соблюдение в пределах Святой земли тех «уставов», которые предусмотрел для нее Создатель, и при этом остаться и «прогрессивным», и «цивилизованным», и «демократическим».

ИНТЕГРАЛ ЖИЗНИ («Бо» 5776 - 14.01.2016)

При всем том, что свобода в полном смысле этого слова дана лишь человеку, животный мир на определенном уровне также ею захвачен, а потому включен и в Интеграл жизни, и в союз с Богом.

От человека до скота

В недельной главе «Бо» описывается последняя казнь – гибель первенцев: «И сказал Моше: так сказал Господь: "около полуночи Я пройду посреди Египта. И умрет всякий первенец в земле Египетской: от первенца Паро, который сидеть (должен) на престоле его, до первенца рабыни, которая за жерновами, и все первородное из скота. И будет вопль великий по всей земле Египетской, какого не бывало и какого не будет более. У всех же сынов Израилевых не пошевелит пес языком своим ни на человека, ни на скот, дабы вы знали, что делает Господь различие между Египтянами и Израилем» (11:4-7).

И далее « А Я пройду в эту же ночь по земле Египетской и поражу всякого первенца в земле Египетской, от человека до скота, и над всеми Богами Египетскими совершу расправу. Я Господь» (12:12).

В этой казни на себя обращает внимание, что животные наказываются наравне с людьми – от человека до скота. При этом аналогичная картина наблюдается также с обратной – Израильской стороны, где Всевышний представляет еврейскую общину, как бы включающую в себя также и скот: «И сказал Господь Моше, говоря: Посвяти Мне каждого первенца, разверзающего всякие недра в среде сынов Израилевых, от человека до скота: Мне они» (13:1-2).

Что значит это равнение людей и животных в единой шеренге? Что знаменует собой столь неожиданное интегрирование - «от человека до скота»? А ведь в какой именно части интеграла существа эти окажутся – в израильской или египетской - являлось в конечном счете результатом их свободного выбора.

Мы могли бы предположить, что животные в данном случае выступают в качестве имущества, что домашние животные тянутся за своими хозяевами и поэтому разделяют их судьбу.

В целом это так. Но ведь иногда, чувствуя опасность, они сбегают, да и, кроме того, из других примеров мы знаем, что в общий союз между Богом и человеком включаются также и дикие звери. Таковы древний завет Радуги и Новый завет с Израилем. В отношении Радуги сказано: «Радугу Мою дал Я в облаке, и будет она знаком союза между Мною и землею. И будет, когда Я наведу облако на землю, и появится радуга в облаке. И Я вспомню союз Мой, который между Мною и вами, и между всякою душою живою во всякой плоти; и не будет более вода потопом на погубление всякой плоти» (9:9-16).

Со своей стороны пророк Ошеа говорит, что в конце времен при заключении Нового завета с Израилем в союз с ним вступят также и дикие звери: «И будет в тот день, – сказал Господь, – назовешь ты Меня "Иши" (муж Мой), и не станешь больше называть Меня "Баали" (господин Мой). И уберу Я имена Баалов с уст ее, и не вспомнят их больше по имени их. И заключу Я в тот день союз для них (сынов Израиля) со зверями полевыми и птицами небесными, и с пресмыкающимися земли; и лук, и меч, и войну уничтожу Я на земле этой, и дам им жить в безопасности». (2:18-20)

Поэтому рассмотрение скота в одном ряду с человеком вполне допустимо понять как полноценное участие, как истинное партнерство.

Дар свободы

Но ведь союз может быть заключен только со свободным существом? А разве животные свободны?

Тора свидетельствует о присутствии свободы в природном мире. Так, например, сказано: «И сказал Бог: да произрастит земля зелень: траву семяносную, дерево плодоносное (дерево-плод), производящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. И стало так». (Берешит 1:11).

Раши в следующих словах комментирует выражение «дерево-плод»: «Чтобы вкус дерева был как вкус плода. Однако (земля) не исполнила это, а только "и произвела земля... дерево, дающее плод", само же дерево плодом не было. Поэтому, когда Адам был проклят за свой грех, с нее (с земли) также было взыскано за ее грех, и она была проклята».

Если о свободе выбора в поведении отдельных особей можно говорить лишь условно, то о свободе поведения билогических видов трудно не думать. Все виды живых существ выглядят результатом какого-то нравственного выбора, какого-то решения, в них явственно опознаются признаки добра и зла, так что человеку кажется уместным учиться у некоторых из них, брать с них пример, как сказано: «Пойди к муравью, ленивец, посмотри на пути его, и сделайся мудрым» Мишлей (6:6-8), или, «Если бы Тора не была ниспослана, мы учились бы скромности у кошки, запрету грабежа – у муравья, а запрету кровосмешения – у голубя» (Эрувин 100 б).

Наконец, иудаизм признает, что грех пришел в мир еще до греха первого человека, пришел на уровне Космоса, что отражается в каббалистической теории «разбиения сосудов». Свобода не является прерогативой человека, в определенном смысле этой свободой наделен космос, грехопадение которого предшествовало грехопадению первого человека.

Кроме того, согласно учению того же Лурии, в конце времен все творения повысятся рангом, и животные, в частности, станут существами говорящими. Поэтому дважды верно сомнение, высказанное Коэлетом: «Кто знает, возносится ли ввысь дух сынов человеческих, а дух животных – нисходит ли вниз, в землю?» (3:21)

В этой связи уместно привести одно любопытное свидетельство из книги Ким Шеридан – «Животные и жизнь после жизни»: «То, что я узнала от умерших животных и людей, свидетельствует о том, что люди и животные отправляются в одно место… Когда ушедшие люди и животные показывали мне жизнь после смерти, то на каком бы уровне они ни были, души животных и души людей находятся вместе, разделения, в котором души животных отправляются на более низкий уровень, не происходит. Они все вместе, животные там же, где и люди. … Переживая клиническую смерть, я очутилась в сфере, где, казалось, была единственной человеческой душой, и не было никого, кроме животных. Я прошла через тоннель света и после долгого времени (в действительности это были несколько минут), я оказалась в месте, которое выглядело как альпийский луг. На лугу было много животных. Моей первой мыслью было: «Я в раю?» Когда я подумала об этом, животные телепатически мне ответили: «Нет, ты не в раю, ты пока не можешь отправиться так далеко. Тебе еще нужно вернуться».

Об определенной причастности животных миру свободы говорит также и вера в то, что они находятся под провиденциальной опекой, о чем свидетельствует Св. Писание: «Человеку и скоту помогаешь Ты, Господи» (Тегилим 36:7), или, «Мои все звери в лесу и скот на тысяче гор, знаю всех птиц на горах и животные на полях предо Мною» (Тегилим 50:10-11).

В Мидраше рассказывается: «Однажды раби Шимон сидел у входа в пещеру и увидел охотника, который ловил птиц. Услышал раби Шимон голос с неба, говорящий: "Милость!" И спаслась одна из птиц. А когда услышал "Наказание!" – была поймана птица. Сказал рабби Шимон: "Даже птица без воли небес не бывает уловлена, тем более душа человека".

В этом отношении показательно также следующее любопытное свидетельство: «Проходя однажды в обществе Нострадамуса по скотному двору своего замка, г-н де Флоренваль спросил его забавы ради, что станет с двумя поросятами, черным и белым, попавшимися им по дороге. Нострадамус немедля ответил: мы съедим черного, а волк съест белого». Флоренваль тайно приказал повару зарезать белого поросенка и подать его к ужину. Повар исполнил приказание и, зарезав поросенка, воткнул его на вертело, чтобы зажарить, когда придет время ужина. В то время как повар вышел из кухни, туда вбежал прирученный волчонок и полакомился приготовленным к ужину белым поросенком. Возвратившийся на кухню повар увидел, что произошло, и вынужден был зарезать черного поросенка, которого и подал к ужину.

За ужином Флоренталь сказал Нострадамусу:

- Итак, мы едим белого поросенка, а волк его и не нюхал.

- Я не верю этому, - заявил Нострадамус, - мы едим черного поросенка.

Приглашенный для объяснения повар вынужден был рассказать о произошедшей замене».

При всем том, что свобода в полном смысле этого слова дана лишь человеку, животный мир на определенном уровне также ею захвачен, а потому включен и в Интеграл жизни, и в союз с Богом.

ПАСХАЛЬНАЯ ЖЕРТВА («Бо» 5775 - 22.01.2015)

Не естественно ли было бы представить саму пасхальную жертву как обещанное Паро жертвоприношение? Ведь если бы Паро отпустил сынов Израиля по первому требованию Моше, то жертва, принесенная «в трех днях пути», вполне могла носить характер пасхальной жертвы.

Трудные вопросы

Глава «Бо» начинается словами: «И сказал Господь Моше: войди к Паро, ибо Я отягчил сердце его и сердце рабов его, чтобы совершить Мне сии знамения Мои в его среде. И чтобы ты рассказывал в слух сына твоего и сына сына твоего о том, как издевался Я над египтянами, и о знамениях Моих, которые Я совершил в среде их, и будете знать, что Я Господь. И пришел Моше с Аароном к Паро, и сказали ему: так сказал Господь, Бог Иврим: "доколе ты будешь отказываться смириться предо Мною? Отпусти народ Мой, чтобы они Мне послужили («ваяавдуни»)» (10:1-3).

Итак, даже в самый последний момент, то что называется, на «90-ой минуте», требуя от Паро «отпусти народ Мой», Всевышний по-прежнему добивался от него только разрешения на проведение богослужения в трех днях пути.

Намереваясь освободить сынов Израиля от египетского ига, Всевышний требовал от Паро всего лишь предоставить им скромный отпуск. Мы выяснили, что традиция понимает это разночтение как своеобразный экзамен: добиваясь от Паро совершить то, что он в принципе мог себе позволить, Всевышний приобретал возможность судить его со всей строгостью в той области, в которой Паро в принципе не мог пойти на компромисс, оставаясь связанным характером своей власти.

Вроде бы никакого обмана, и в то же время обман как будто налицо, если принять во внимание, что никакого богослужения в пустыне вроде бы проведено и не было.

Но почему не было? Что заставило Всевышнего отказаться от Своего первоначального намерения? Как могло случиться, что требование Бога, вокруг которого все вертелось в течение года, оказалось фиктивным? Как объяснить, что проведение богослужения было полностью снято с повестки дня, как только Паро, наконец, устранил к нему всякие препятствия?

Пусть даже Всевышний не собирался открывать Паро всех своих планов, но в том, что Он ему открыл, должна была содержаться хоть какая-то истина. Да и как вообще можно строить сюжет трех глав на борьбе за какое-то «богослужение», а в развязке даже не упомянуть о нем ни слова?

Все это выглядит настолько странным, настолько невозможным, что невольно возникает мысль: а может быть «праздник» все же имел место? Может быть, на самом деле жертвы были принесены и нам только остается понять какие именно?

Упредительный удар

Какие вообще культовые действия были произведены в тот период?

Первое жертвоприношение в Мишкане было совершено через год после исхода: «И было, в первый месяц второго года, в первый день месяца, поставлена была скиния…» (Шмот 40:17).

Кроме того, Всевышний обещал Моше, что тот совершит «службу» на Хореве («Ведь Я буду с тобою, и вот тебе знамение, что Я послал тебя: при выводе твоём народа из Египта вы совершите служение («авода») Богу на этой горе» (Шмот 3:12).

Это обещание было исполнено. Так в недельной главе «Мишпаим» мы читаем: «И отвечал весь народ в один голос, и сказали: все слова, которые говорил Господь, исполним. И написал Моше все слова Господни, и встал рано поутру, и построил жертвенник под горою и двенадцать памятных столбов двенадцати коленам Израиля. И послал юношей из сынов Израилевых, и вознесли они всесожжения, и зарезали мирные жертвы Господу - тельцов. И взял Моше половину крови, и влил в чаши, а другою половиною крови окропил жертвенник» (24:3-11).

В принципе, мы могли бы допустить, что жертвоприношение сопровождавшее дарование Торы и было тем жертвоприношением в пустыне, на проведение которого добивался разрешения Моше.

Но все же пятьдесят дней после исхода - срок немалый. Не было ли совершено каких-то культовых действий в более близкий период времени?

В Торе сообщается о постройке жертвенника сразу после сражения с Амалеком: «И сказал Господь Моше: запиши сие на память в книгу и внуши Йеошуе, что Я совершенно сотру память Амалека из-под неба. И построил Моше жертвенник, и нарек ему имя "Господь – Нисси"» (Шмот 17:15)

Однако в этом эпизоде ничего не говорится о жертвоприношении, а сам этот жертвенник принято отождествлять с тем, который был возведен на Хореве.

Но не естественно ли было бы тогда представить саму пасхальную жертву как обещанное Паро жертвоприношение? В самом деле, если бы Паро отпустил сынов Израиля по первому требованию Моше, то жертва, принесенная «в трех днях пути», вполне могла носить характер пасхальной жертвы. Именно о ней могло бы быть сказано: «И пусть съедят мясо в ту же самую ночь, жаренным на огне; с опресноками и с горькими зельями будут есть его. Не ешьте от него недопеченного, или сваренного в воде, а жаренного на огне, с головой его и с ногами, и с внутренностями его. И не оставляйте от него до утра; но оставшееся от него до утра сожгите на огне. И так ешьте его: чресла ваши препоясаны, обувь ваша на ногах ваших и посох ваш в руке вашей, и ешьте его с поспешностью; это пэсах Господень» (12:8-11).

В этом случае, правда, возникает закономерный вопрос: а что бы случилось потом? Разве евреи не обязаны были бы в этом случае честно вернуться к честному Паро?

Знать нам этого не дано, но в любом случае очевидно, что динамика событий могла бы развиваться таким образом, что мнительный Паро послал бы за своими рабами погоню, и далее бы произошло уже известное нам чудо рассечения вод Ям-Суфа.

Однако события все же развивались иначе: Паро отпустил народ не по первому, а только по десятому требованию, и тем позволил Всевышнему хорошенько над собою посмеяться, в том числе позволил подменить планировавшуюся жертву «трех дней пути» - «вынужденной» пасхальной жертвой – ведь жертва эта была совершена во избежание гибели еврейских первенцев. Агнцы, кровью которых евреи помечали косяки своих дверей, и являлись этой жертвой: «в день избиения Мною всякого первенца в земле Египетской посвятил Я Себе всякого первенца в Израиле, от человека до скота: они должны быть Моими, Я Господь» (Бемидбар 3.6–13)».

Планировавшееся жертвоприношение в Пустыне сомкнулось, таким образом, с Десятой казнью, стало одним с ним событием.

Из-за упрямства Паро празднование Освобождения несколько сместилось и во времени и в пространстве. С одной стороны Всевышний как будто согласился на первый компромисс, предложенный Паро: «призвал Паро Моше и Аарона, и сказал: пойдите, принесите жертвы Богу вашему в этой земле» (8:21), но с другой Он воспользовался тем, что уже после принесения этой жертвы Паро сам потребовал исхода: «И было, в полночь Господь поразил всякого первенца в земле Египетской, от первенца Паро, который сидеть должен на престоле его, до первенца узника, находившегося в темнице, и все первородное из скота. И встал Паро ночью, сам и все рабы его, и все Египтяне, и был великий вопль в Египте, ибо не было дома, где не было бы мертвеца. И призвал он Моше и Аарона ночью, и сказал: встаньте, выйдите из среды народа моего, и вы, и сыны Израилевы, и пойдите, служите Господу, как говорили вы; И мелкий и крупный скот ваш возьмите, как вы говорили, и пойдите; и благословите также меня» (12:30-36)

Таким образом, сам Паро освободил народ, то есть освободил не для жертвоприношения - поскольку оно уже было совершено – а заведомо для чего-то иного. Сам Паро подарил евреям свободу, которой уже по своему усмотрению свободно мог распологать Бог. Поэтому-то никакого другого жертвоприношения в пустыне принесено и не было.

ДИАЛОГИЧЕСКАЯ ВЕРА («Бо» 5774 - 02.01.2014)

Тора в основе своей диалогична. Хотя в древности и в средние века иудаизм нес на себе монистскую печать своего времени, глубоко под спудом он держался именно на идее партнерства и диалога, уходящей своими корнями в идею избрания, в идею разделения на святое и будничное.

Царские дворцы

Недельная глава «Бо» начинается словами: «И сказал Господь Моше: войди («бо») к Паро, ибо Я отягчил сердце его и сердце рабов его, чтобы совершить Мне сии знамения Мои в его среде. И чтобы ты рассказывал в слух сына твоего и сына сына твоего о том, как издевался Я над Египтянами, и о знамениях Моих, которые Я совершил в среде их, и будете знать, что Я Господь» (10:1-2).

В книге «Зоар» обращается внимание на странное употребление слова «бо», буквально значащее «подойди». Если мы хотим сказать человеку, что ему следует идти куда-то, то говорим «лех», если же говорим «бо», то подзываем к тому месту, на котором расположены сами. «Зоар» поясняет эту странность тем, что в период галута Шехина также оказывается в галуте, обитая там во дворцах монархов. Таким образом, сказав Моше «бо» применительно к Паро, Всевышний открыл ему, что Он находится также и у Паро, отчего, как сказано в «Зоаре», Моше затрепетал, т.е. затрепетал перед Паро страхом, приличествующим Богу.

Соответственно, при виде царя (будь тот язычник или христианин) еврей призван произносить благословение: «Благословен Ты, Царь мира, который дал от славы Своей плоти и крови». Более того, согласно тому же «Зоару», Шехина присутствует не только во дворцах, но даже и в языческих капищах. Так, относительно ложных культов, в которых Всевышний категорически запретил евреям принимать участие, в «Зоаре» (по поводу слов «Кто как Ты, между богами, Господи? Кто как Ты, славен святостью?» Шмот (15:11)) сказано: «не существует идолослужения, в котором бы не присутствовало искр святости».

В некоторых случаях эти искры самым явственным образом извлекаются традицией, как это, например, имело место в случае присвоения еврейским месяцам имен вавилонских божеств ("Сказал раби Ханания: имена месяцев принесли с собой из Вавилона" (И.Т, Рош а-Шана, 81).

Еврею категорически запрещено поклоняться идолам, прямота его позиции в этом пункте является важнейшим свидетельством единства Творца и исключительности Его власти, однако от народов такой ригоризм не ожидается.

С одной стороны, одна из семи заповедей сынов Ноаха представляет собой запрет идолослужения, более того, «де-юро» даже угрожает идолослужителю смертной казнью. Однако «де-факто» идолослужитель-нееврей никак не преследуется Законом. Если еврей за участие в ложном культе действительно подлежит казни, то совершивший аналогичное нарушение нееврей не наказывается даже в пределах земли Израиля. Что же касается всех прочих земель, то там идолослужение неевреев (если оно, разумеется, не сопровождается кровопролитием или сексуальными оргиями) по существу признается легитимным, как сказано: «идолослужители за пределами земли (Израиля) не совершают «чужого служения», ибо для них это – обычай предков» (Хуллин 13б).

При этом признается, что языческие народы полностью охвачены Божественным промыслом. В этом отношении достаточно напомнить, что на праздник Суккот в Храме приносились в жертву 70 быков за 70 народов земли, которые в ту пору все как один являлись языческими народами.

Грех жителей Ниневии, за который Всевышний собирался их уничтожить, состоял в разбое. Именно в нем они раскаялись и сохранили жизнь, но при этом они не перестали чтить наравне с Богом Израиля также и своих вспомогательных божеств.

Согласно иудаизму, участие в идолослужении не лишает нееврея вечной жизни. «Мы не отрицаем воздаяния за добрые поступки, к какой бы религии человек ни принадлежал», – пишет рабби Иегуда Галеви (Кузари 1:111).

Хорошо известно высказывание рабби Йегошуа, принятое как галаха: «Есть праведники среди народов мира, имеющие удел в мире грядущем» («Тосефта сангедрин» 13:1). Некоторые (например, Хасдей Давид) трактуют эти слова в том смысле, что они относятся только к тем неевреям, которые воздерживаются от идолослужения. Между тем, существует версия «Тосефты», в которой говорится: «Есть праведники среди идолослужителей, имеющие удел в мире грядущем». И многие следуют именно этой версии. Так, рабби Йехезкель Абрамский («Хазон Йехезкель») (1886-1976) поясняет: «несмотря на то, что они служители звезд, если дела их праведны, то они имеют удел в мире грядущем. Это же следует и из трактовки Рамбама «Гилхот Эдут» (11:10)». Аналогичного понимания этого места придерживается известный иерусалимский раввин Ури Шерки.

Диалогика

Демократическое общество, признающее равноправие религий и культур, в своей основе опирается не на релятивизм и религиозную индифферентность (хотя и это в изобилии прилагается), а на диалог, на концепцию некоторой исходной антиномичности и полисубъектности истины. Монистский взгляд, то есть взгляд всеохватывающий, подытоживающий, вписывающий в себя каждую былинку бытия - исходно выглядит ложным, механистичным и неадекватным взглядом. Академик А.В. Ахутин пишет: «Каждая культура – бывшая и нынешняя – были и существуют всерьез, а не в качестве ступенек, этапов, каких-то недо-разумений, недо-бытий… Голоса мифа, эллинской классики, Средневековья, Просвещения, — как и голоса Востока, Африки, Латинской Америки — звучат с новой силой и новым смыслом, вступают в заинтересованный диалог или вызывают на суд, требуя ответа. И это происходит не только в современном искусстве, где такая со-временность времен едва ли не норма, но и в философии, и в нравственном самосознании, и даже в цитадели новоевропейской цивилизации — науке».

В науке, но конечно - добавим от себя - все же не в религии. Религии и в современном мире в значительной мере остаются верны себе средневековым. Однако иудаизм стоит в этом пункте несколько особняком, потому что, как мы выше отметили, он и в средние века и в глубокой древности подразумевал множественность миров. Как и все традиционные подходы – подход иудаизма внешне выглядит монистичным, он указывает место всем традициям, но все же далеко не так, как это делают сами эти прочие традиции, и уж тем более не так, как они это делали по отношению к иудаизму!

Существуют совершенно неприемлемые для Всевышнего культуры и культы, носителей которых Он полностью истребил, как сказано: «Сотри память об Амалеке» (Двар 25:17-19), или «совершенно истреби их: Хетийца и Эморийца, и Кенаанея, и Перизея, и Хиввийца, и Йевусея, как повелел тебе Господь, Бог твой. Дабы они не научили вас делать подобное всем мерзостям их, какие они делали для божеств своих» (Двар 20:17).

Но существуют также культуры и культы, которые приемлемы для Создателя и в пределе составляют одно целое с отделенным от них Израилем, как сказано: «В тот день Израиль будет третьим Египту и Ашшуру; благословением (будут они) среди земли, Ибо благословил его Господь Цваот, сказав: благословен народ Мой – Египтяне, и дело рук Моих – Ашшур, и наследие Мое – Израиль» (Иешайя 19:24).

И дело не только в том, что иудаизм признает частичную истину также и у язычника («Я привожу в свидетели небо и землю, что на Израиле и язычнике, на мужчине и женщине, на рабе и на рабыне, на всех них в соответствии с их делами почиет Святой дух» - Танада вэ-Элиягу 9). Дело в том, что Тора в основе своей диалогична. Хотя в древности и в средние века иудаизм нес на себе монистскую печать своего времени, глубоко под спудом он держался именно на идее партнерства и диалога, уходящей своими корнями в идею избрания, в идею разделения на святое и будничное. Бог – это Бог именно и святого и буднично в их различенности, а не чего-то одного в его слитности. Бог – во всем.

Однако сказанное составляет лишь половину правды, вторую половину которой я рассмотрю в следующем недельном чтении.

КОРЕНЬ ИЗРАИЛЯ («Бо» 5772 - 26.01.2012)

Даже если признать, что вышедшие с евреями иноплеменники прошли гиюр, это ни коим образом не вводит их в число «коренных душ», то есть с одной стороны не увеличивает это число на сколько-то тысяч, а с другой не дает повода исчислить «геров» внутри «шестисот».

«Эрев рав»

В недельной главе «Бо» рассказывается об исходе сынов Израиля из Египта, при этом сообщается следующая подробность: «И отправились сыны Израилевы из Раамсеса в Суккот, до шестисот тысяч пеших мужчин, кроме детей. А также многочисленная толпа иноплеменников («эрев рав») вышла с ними, и мелкий и крупный скот, стадо весьма большое». (12:37-38)

Исход признается актом рождения еврейского народа, напрямую связанным с «совершенным числом» его душ, и поэтому вопрос «толпы иноплеменников» требует своего прояснения. Каков был их статус? В какой мере они задали и определили вечный облик Израиля? Вопрос не праздный, учитывая, что именно этот отряд втянул Израиль в ряд грехов, а согласно некоторым источникам именно он же будет ставить препоны делу избавления в последние дни. Так в книге "Зоар" сказано о тех днях: "Мудрость книжников зачахнет у них в каждом городе и «эрев рав» будет пасти Израиль, стадо Всевышнего, в том поколении. И мужественные, уклоняющиеся от греха люди будут скитаться из города в город, и нигде не найдут себе пристанища. «Эрев рав», противящийся возрождению Израиля, будет притеснять их. И мужественные, уклоняющиеся от греха люди пребудут в нужде и скорби. Выглядят они в глазах «эрев рав» собаками..." (Зоар 3, 279):

Некоторые явно злоупотребляют этим объяснением, пытаясь представить дело так, будто если в евреях и имеется что-то дурное, то оно передалось ним исключительно от неевреев. Мол, будь мы химически чистыми потомками Авраама, Ицхака и Йакова, то у нас был бы такой чудесный характер, что хоть на руках нас носи!

Дело, однако, по-видимому, обстоит несколько сложнее. Не только «доброе побуждение» унаследовали евреи от своих отцов, и не одно только зло привили им египтяне. Рав Ури Шерки, например, считает, что если природные сыны Израиля были сионистами, стремящимися в обетованную землю и не слишком благоговеющие перед Моше, то «эрев рав», напротив, был захвачен исключительно личностью Моше, его судами, и его чудесами. Иными словами, именно египетские приверженцы Моше заложили законническую жилку еврейского народа. Итак, слишком сложно и парадоксально переплелись собственные и привнесенные черты еврейского характера, чтобы все негативное валить на «эрев рав». Но как все же соотносятся коренные еврейские души с привнесенными?

Приведенные слова Торы вроде бы однозначно свидетельствуют о том, что «толпа иноплеменников» была чисто внешним элементом. «Шестьсот тысяч пеших мужчин», являющихся основой Израиля, упомянуты особо, а «толпа иноплеменников» к ним внешним образом прилагается.

Между тем из некоторых комментариев может сложиться иное впечатление, а именно, что эти люди присоединились к Израилю в качестве прозелитов, то есть в качестве его полноправных сынов. Например, Раши так и поясняет слово «эрев рав»: «инородцы, присоединившиеся к ним в качестве прозелитов».

Близким образом представляет ситуацию комментарий Сончино, где сказано: «Может показаться, что толпы египетских рабов и пленных захотели воспользоваться удобным случаем, и убежать из Египта вместе с евреями. Но это неверно, исход не представлял собой беспорядочного бегства. Исход был организован родоначальниками семейств. Далеко не всем было разрешено присоединиться к евреям, покидающим страну. Основную часть примкнувших к евреям составляли люди, которые еще до исхода оставили идолопоклонство и жили в той или иной степени обособленной от египтян жизнью. Это подтверждается тем, что из Египта вышли только те, кто накануне принес пасхальную жертву и сделал обрезание».

Итак, согласно достаточно представительному мнению, еще накануне исхода «эрев рав» примкнул к Израили и фактически представлял с ним одно целое. Но тогда «эрев рав» вроде бы должен был входить в число «шестисот тысяч», а не перечисляться отдельно («шестьсот тысяч пеших мужчин,... а также многочисленная толпа иноплеменников») .

Статус гера

Прежде всего следует отметить, что мнение, согласно которому «эрев рав» прошел гиюр и тем самым полноценно входил в состав Израиля, далеко не единственное. Во-первых, оно встречает серьезную трудность в том общепринятом положении, что на протяжении египетского плена сыны Израиля предавались идолослужению. Так в книге пророка Йехезкеля сказано: «И Я сказал им: пусть отвергнет каждый мерзости (что пред) глазами его, и идолами египетскими не оскверняйте себя: Я – Господь Бог ваш. Но они восстали против Меня и не хотели слушать Меня; никто не отверг мерзостей, что пред глазами их, и идолов египетских не оставили они. И Я думал излить гнев Мой на них, истощить ярость Мою над ними в земле египетской». (Йехезкель 20:7-8). Аналогичное свидетельство приводится в книге Йегошуа Бин-Нуна: «Теперь же бойтесь Господа и служите Ему искренно и истинно и отвергните божества, которым служили отцы ваши за той рекой и в Египте». (24:14).

Более того, согласно устному преданию, в египетском рабстве евреи прекратили делать обрезания. Так в Мидраше «Шмот раба» говорится: «В Египте после смерти Йосефа сыны Израиля прекратили соблюдать заповедь обрезания, говоря: «Станем как египтяне». В наказание за это Всевышний обратил любовь египтян к евреям в ненависть, как сказано: «Он отвратил сердца их [египтян], и стали они ненавидеть Его народ, строить козни против Его слуг» («Тегилим», 105:25).

О каком гиюре в такой ситуации могла идти речь? Каким формально зримым способом иноплеменники могли примкнуть к Израилю? А рав Ури Шерки (считающий, что там, где в недельной главе «Бо» сказано «этот народ», имеется в виду «эрев рав») доказывает, что «толпа иноплеменников» не могла принимать участие в пасхальной трапезе, и считает, что в этот момент примкнувшие к Израилю египтяне занимались замесом теста, которое «понес этот народ прежде, нежели оно вскисло; квашни свои, увязанные в одеждах своих, на плечах своих» (12:34) (курс лекций, посвященных «Кузари» 13134).

Однако, даже если признать, что вышедшие с евреями иноплеменники прошли гиюр, это ни коим образом не вводит их в число «коренных душ», то есть с одной стороны не увеличивает это число на сколько-то тысяч, а с другой не дает повода исчислить «геров» внутри «шестисот».

Исход явился актом рождения еврейского народа, явился его «запуском» в историю. Это в такой мере так, что сошествие Йакова в Египет сравнивается с зачатием, казни именуются «схватками», а расступившееся море уподобляется отхождению вод. В этом отношении поколение исхода является поколением, задающим образ всех последующих поколений. Но иноплеменники вышли с евреями, они примкнули к евреям, не приняв ранее участия в драме противостояния с Паро. Таким образом, даже в случае какого-то суррогатного «гиюра», через который могли пройти иноплеменники, все равно представляется единственно мыслимым именно то перечисление, которое дается Торой.

Слова Торы «до шестисот тысяч пеших мужчин, кроме детей. А также многочисленная толпа иноплеменников вышла с ними» означают, что наряду с собственно израильским источником в еврейском народе присутствует также и дополнительный инородный элемент, оказывающий на него значительное влияние, но что не он задает его основу. Души «эрев рав» также продолжают циркулировать в еврейском народе, также продолжают формировать его «национальный характер», но все же не в плане принадлежности к Святому.

ЧЕЛОВЕК И ЖИВОТНОЕ («Бо» 5771 - 06.01.2011)

Внутри языческого мира человек был не способен отличить себя от животного. Зачастую язычники даже обоготворяют животных и почитают их «священными», то есть стоящими выше людей, в то время как люди могут приноситься этим животным в жертву.

«От человека до скота»

В недельной главе «Бо» описывается ночь исхода сынов Израиля из Египта: «И сказал Господь Моше и Аарону в земле египетской, говоря: Месяц сей для вас начало месяцев; первый он у вас из месяцев года. Скажите всей общине израильской так: в десятый день сего месяца пусть возьмут себе каждый по агнцу на семейство, по агнцу на дом. А если дом слишком малочислен для употребления агнца, то пусть возьмет он и сосед его, ближайший к дому его, по числу душ; по мере еды каждого расчислитесь на агнца. Агнец без порока, самец однолетний должен быть у вас; из овец или из коз возьмите его. И да будет он у вас в хранении до четырнадцатого дня сего месяца, тогда пусть зарежет его все собрание общины израильской в вечерние сумерки. И пусть возьмут крови (его) и наведут на оба косяка и на притолоку в домах, в которых будут есть его. И пусть съедят мясо в ту же самую ночь, жаренным на огне; с опресноками и с горькими зельями будут есть его. Не ешьте от него недопеченного, или сваренного в воде, а жаренного на огне, с головой его и с ногами, и с внутренностями его. И не оставляйте от него до утра; но оставшееся от него до утра сожгите на огне. И так ешьте его: чресла ваши препоясаны, обувь ваша на ногах ваших и посох ваш в руке вашей, и ешьте его с поспешностью; это песах Господень. А Я пройду в эту же ночь по земле египетской и поражу всякого первенца в земле египетской, от человека до скота, и над всеми богами египетскими совершу суд» (12: 1-12).

В прошлой статье я отметил, что поедая «священное животное» египтян, сыны Израиля засвидетельствовали важнейшую истину Откровения – богоподобие человека, его коренное отличие от зверя. Однако в ночь исхода Всевышний не просто со всей ясностью провозгласил человека стоящим выше животного, Он также избрал Израиль, то есть создав народ пророков, как бы возвысил его над всем человечеством.

В той статье я показал, что восхождение на пророческий уровень не делает человека более ценным, что иерархия, предложенная рабби Йегудой Галеви, не подразумевает «расового превосходства» евреев, что миссия Израиля осуществляется силою свыше («Если Господь не охранит города, напрасно бодрствует страж» Тегелим (126:1).). Между тем существует одно созвучное концепции рабби Йегуды Галеви высказывание рава Кука, которое производит именно такое впечатление, и потому не случайно красуется в известных антисемитских изданиях: «Различие между израильской душой и душами всех народов, находящихся на разных уровнях, более велико и более глубоко, чем различие между душой человека и душой животного, так как между последними отличие количественное, а между первыми – качественное» (Орот Исраэль 5:10).

Кому-то может показаться, что приведенные слова Торы «Я поражу всякого первенца в земле египетской, от человека до скота» хорошо вписываются в эти слова рава Кука: когда дело доходит до египтян, то они находятся на одной доске со скотом. Но это чистая аберрация. Прежде всего следует отметить, что рассматривать людей вкупе с принадлежащим им скотом Св.Писанию свойственно также и в отношении евреев: «У всех же сынов израилевых не пошевелит пес языком своим ни на человека, ни на скот, дабы вы знали, что делает Господь различие между египтянами и Израилем».(Шмот 11:7) «Посвятил Я Себе всякого первенца в Израиле, от человека до скота» (Бемидбар 3:13).

Если Всевышний и делает различие между человеком и евреем, то явно не по степени их близости к животным. Действительно, буквальное понимание слов рава Кука неизбежно вступает в резкое противоречие с учением о единстве человеческого рода, постулируемом иудаизмом с самых древних времен. "Адам был создан единственным... ради мира между людьми, чтобы не говорил человек человеку: "Мой отец больше твоего" и чтобы выразить величие Пресвятого. Ибо человек чеканит много монет одним чеканом и все они похожи друг на друга. А Царь над царями царей отчеканил всех людей чеканом Первого Человека, но ни один из них не похож на другого. Поэтому каждый должен говорить: Ради меня создан мир" (Сангедрин.37а.).

Человек или мыслящее животное?

Смысл рассматриваемого высказывания рава Кука совершенно другой: он подразумевает религиозное, то есть так или иначе культурное, а не расовое превосходство. Об этом свидетельствует несколько обстоятельств. Во-первых, возведение «культуры» к «душе народа» вплоть до их полного отождествления было присуще самой той эпохе, в которую жил рав Кук. Выражение «душа народа» часто служило тогда синонимом фольклора, синонимом народных песен и танцев. Известно, что ведя многолетнюю дискуссию с сионистами-социалистами, в частности с гегелианцами, рав Кук перенял от своих оппонентов ряд понятий и выражений. Для Гегеля же саморазвитие мирового духа (представляющего собой персонификацию мировой культуры) было немыслимо без участия «народной души». «Национальная культура» и «народная душа» в системе классического немецкого идеализма были взаимозаменямыми понятиями.

Таким образом, выражение «различие между израильской душой и душами всех народов» следует понимать как «различие между верой Израиля и верами всех народов». Это подтверждается также и тем, что приведенные слова рава Кука являются продолжением другого фрагмента, в котором говорится именно о «духовных», о «культурных» различиях: «Человека отличает от животного то, что он способен с любовью переносить любые страдания, лишь бы не утратить своего человеческого достоинства. Различие между верой Израиля и прочими религиями, даже теми, которые возникли под его влиянием, того же рода».

Наконец, невозможно игнорировать также и то обстоятельство, что говоря о «различии между израильской душой и душами всех народов...» (в том смысле, что оно «более велико и более глубоко, чем различие между душой человека и душой животного»), рав Кук имеет в виду также и души «геров», души прозелитов. В самом деле, любой человек, даже потомок Амалека – родового противника евреев - может пройти гиюр и стать полноправным и полноценным евреем, в то время как не существует «процедуры», с помощью которой собака, или даже человекообразная обезьяна могли бы быть переведены в ранг человека. Уже одно это обстоятельство полностью разрушает возможность расистского понимания рассматриваемого высказывания.

Обрезание с последующим погружением в водный источник (в неудачном русском переводе - «крещение») является культурным актом приобщения инородца к «народной душе» Израиля. По раву Куку, человек, заново родившийся в лоне еврейства, отличается от себя прежнего в большей мере, чем прежде он отличался от животного. Подобная трактовка, разумеется, также может кого-то возмутить, тем не менее, ей невозможно отказать ни в легитимности, ни в здравости. По сути она означает лишь то, что без дарованного свыше Откровения даже самый разумный человек не способен заметить свою уникальность, не способен увидеть истинное различие, пролегающее между уровнем существа живого и уровнем существа разумного (в терминах «Кузари» - говорящего). Как мы уже выяснили в прошлой статье, внутри языческого мира человек был не способен отличить себя от животного. Зачастую язычники даже обоготворяют животных и почитают их «священными», то есть стоящими выше людей, в то время как люди могут приноситься этим животным в жертву.

Но в том-то и дело, что аналогичной неспособностью увидеть различие между человеком и животным отмечены и более высокие культуры. Даже для многих просветителей человек был в первую очередь именно «думающим животным». В свое время Гегель полностью нивелировал библейское Откровение, сведя его к Логике. Объявив, что «все действительное разумно, и все разумное действительно», он представил человека насквозь «естественным», насквозь природным существом. И когда Кьеркегор пишет, что «по сути дела, Гегель делает человека язычником, обладающим разумом родом животных», то он утверждает то же самое, что и рав Кук, а именно, что Гегель и сам является таким язычником, является таким «разумным животным».

«ЭТОТ НАРОД» ("Бо 5770 - 21.01.2010)

По мнению рава Шерки, при исходе из Египта египтян обобрали.. сами же египтяне! - те из них, в глазах которых «Моше был весьма велик», то есть та «многочисленная толпа иноплеменников», которая вышла с сынами Израиля.

Кто обобрал египтян?

В недельной главе «Бо» рассказывается о последней десятой казни - гибели первенцев, и совершенном на высоте этой казни исходе: «И сказал Господь Моше: еще одну казнь Я наведу на Паро и на Египтян; после того он отпустит вас отсюда; когда же он будет отпускать, с поспешностью будет гнать вас отсюда. Внуши же этому народу, чтобы выпросили каждый у ближнего своего и каждая у ближней своей вещей серебряных и вещей золотых. И дал Господь милость этому народу в глазах Египтян; также и муж Моше был весьма велик в земле Египетской, в глазах рабов Паро и в глазах этого народа» (11:1-3).

Обыкновенно это место Торы много споров не вызывает. Все соглашаются с тем, что в ночь исхода сыны Израиля выпросили у своих египетских соседей серебро и золото, которое впоследствии было использовано при строительстве Мишкана - Скинии Завета. Нередко обсуждается вопрос, что побудило египтян отказаться от своих драгоценностей, но вопроса - кому они их передали, ни у кого возникает.

Тем не менее вопрос этот существует, и ответ на него далеко не столь однозначен, как может показаться на первый взгляд. Так, рав Ури Шерки обращает внимание на то, что в описании греха золотого тельца слова Торы «и увидел этот народ («ха-ам»)» (Шемот 32:1) традиционно понимаются как «эрев рав», то есть как та толпа иноплеменников, вышедшая из Египта вместе с сынами Израиля, о которой в следующих словах рассказывается в нашей недельной главе: «И отправились сыны Израиля из Рамзеса в Суккот, до шестисот тысяч пеших мужчин, кроме детей. А также многочисленная толпа иноплеменников вышла с ними» (12:37-38).

Между тем в ряде фрагментов, предшествующих этим пасукам, и в частности в приведенном отрывке о «выпрашивании» золота, многократно говорится об «этом народе» («ха-ам»), что, по мнению рава Шерки, также позволяет думать, что речь идет о толпе иноплеменников. Иными словами, египтян обобрали.. сами же египтяне! - те из них, в глазах которых «Моше был весьма велик». (см. курс лекций, посвященных «Кузари» 13134).

Это неожиданное толкование интересно тем, что оно объясняет некоторые неясности. Во-первых, оно объясняет приступ неожиданной щедрости, охвативший египетский народ. Трудно понять, по какой причине люди станут давать драгоценности своим недругам, собирающимся покинуть страну, но нет ничего странного, если кто-то даст на время драгоценности своему соседу, своему «ближнему».

Использование слова «ближний» - еще одно убедительное подтверждение тезиса, что египтян обобрали именно египтяне. Ведь в ТАНАХе слово «ближний» применяется только к представителям одного и того же народа. «Ближним» для еврея является только еврей, как для египтянина его ближним является именно египтянин. В этом смысле встречающееся в ТАНАХе слово «реэ» на русский язык, возможно, правильнее было бы переводить как «сородич», а не как «ближний».

Наконец, предположение, что египтян обобрали сами же египтяне, хорошо разъясняет также и дальнейшие события: «И было, в полночь Господь поразил всякого первенца в земле Египетской, от первенца Паро, который сидеть должен на престоле его, до первенца узника, находившегося в темнице, и все первородное из скота. И встал Паро ночью, сам и все рабы его, и все Египтяне, и был великий вопль в Египте, ибо не было дома, где не было бы мертвеца. И призвал он Моше и Аарона ночью, и сказал: встаньте, выйдите из среды народа моего, и вы, и сыны Израиля, и пойдите, служите Господу, как говорили вы; И мелкий и крупный скот ваш возьмите, как вы говорили, и пойдите; и благословите также меня. И напирали Египтяне на этот народ, чтобы скорее выслать их из земли; ибо, сказали они, мы все умираем. И понес этот народ тесто свое прежде, нежели оно вскисло; квашни свои, увязанные в одеждах своих, на плечах своих. И сыны Израиля сделали по слову Моше, и выпросили у Египтян вещей серебряных и вещей золотых, и одежд. А Господь дал милость народу в глазах Египтян; и те давали им; и обобрали они Египтян» (11:29-36).

Рав Шерки здраво замечает, что сыны Израиля, готовящиеся к исходу, не могли ставить тесто, в отличие от египетских почитателей Моше, которые не участвовали в пасхальной трапезе, а главное, были внезапно принуждены своими собратьями покинуть страну вместе с евреями («И напирали Египтяне на этот народ, чтобы скорее выслать их»).

Трудность трактовки рава Шерки могут вызвать слова: «Сыны Израиля, сделали по слову Моше, и выпросили у Египтян вещей серебряных и вещей золотых, и одежд». Рав Шерки объясняет это тем, что сыны Израиля обусловили присоединение к своему стану египетских фанатов Моше готовностью последних поделиться с ними своим золотом. Таким образом, золото оказалось равномерно распределено среди всех вышедших из Египта евреев, которые в дальнейшем щедро жертвовали его на скинию.

Как бы то ни было, далее Тора открыто говорит о том, что из Египта вышло именно две группы: «И отправились сыны Израиля из Рамзеса в Суккот, до шестисот тысяч пеших мужчин, кроме детей. А также многочисленная толпа иноплеменников вышла с ними, и мелкий и крупный скот, стадо весьма большое. И испекли они тесто, которое вынесли из Египта, лепешками пресными, ибо оно еще не вскисло, потому что они выгнаны были из Египта и не могли медлить, и даже пищи не приготовили себе» (11:37-40).

Два мотива исхода

Следует заметить, что это наблюдение позволяет раву Шерки блестяще объяснить также и грех «золотого тельца», который - согласно общему положению традиции - был инициирован именно «толпой иноплеменников». Так, например, слова Торы: «И говорил Господь Моше: Иди, спустись, ибо извратился твой народ» (32:7), Раши объясняет следующим образом. «Не сказано "извратился народ", но "твой народ" – великое смешение (иноверцев), которых ты принял по собственному разумению и приобщил их в качестве прозелитов, не спрашивая Меня. Ты решил: "Хорошо, чтобы прозелиты приобщились к Шехине". – Именно они развратились и развратили других [Шемoт paбa 42].
Эти слова Раши, подразумевающие, что самыми горячими религиозными последователями Моше были именно иноплеменники, а не евреи, примечательны также и тем, что они хорошо согласуются со словами Торы: «Моше был весьма велик в земле Египетской, в глазах рабов Паро и в глазах этого народа» (11:1-3).

По раву Шерки, толпа иноплеменников («этот народ», «ха-ам») последовали именно за Моше, их влекла исключительно его религиозная харизма. В отличие от них сыны Израиля вышли для того, чтобы обрести свободу и вернуться в землю Израиля, куда они стремились, полагаясь на семейное предание («И взял Моше кости Йосефа с собою, ибо клятвою заклял тот сынов Израилевых, сказав: несомненно вспомнит Бог о вас; вынесите же кости мои отсюда с собою» 13:19), они ответили на призыв Всевышннего, обращенный через Моше: «Я приму вас к Себе в народ и буду вам Богом, и вы узнаете, что Я Господь, Бог ваш, выведший вас из-под ига Египетского. И введу вас в землю, о которой Я поднял руку Мою, (клянясь) дать ее Аврааму, Ицхаку и Яакову, и дам Я ее вам в наследие» (6:2-9).

Сынами Израиля двигали в первую очередь сионистские идеалы, они стремились в свою землю, и исчезновение Моше не могло их смутить или остановить. Другое дело «этот народ», т.е. приверженцы Моше из числа иноплеменников. Для них исчезновение их харизматического лидера действительно явилось ударом, и они лихорадочно пытались подыскать ему замену. Вышедшие из Египта «иноплеменники» стали неотъемлемой частью еврейского народа. Невозможно себе представить, чтобы в наши дни существовали евреи (в том числе коэны, берущие себе жен из всего Израиля), в крови которых наряду с генами Иакова не было бы тех генов, которые встречаются у нынешних коптов. Однако ментальное разделение этнически единого еврейского народа на «сионистов» и «досов» в каком-то отношении восходит к тем древним дням исхода, когда вышедшие из Египта представляли собой две разные группы.

ПАРАДОКС ПАРО ("Бо" 5769 - 29.01.2009)

Спасайся, кто хочет

В недельной главе "Бо" описывается, как Паро, признав, наконец, одно из чудес "доказательным" ("дайте о себе доказательное чудо" 7:8), согласился отпустить Израиль: "И было, в полночь Господь поразил всякого первенца в земле Египетской, от первенца Паро, который сидеть должен на престоле его, до первенца узника, находившегося в темнице, и все первородное из скота. И встал Паро ночью, сам и все рабы его, и все Египтяне, и был великий вопль в Египте, ибо не было дома, где не было бы мертвеца. И призвал он Моше и Аарона ночью, и сказал: встаньте, выйдите из среды народа моего, и вы, и сыны Израилевы, и пойдите, служите Господу, как говорили вы; И мелкий и крупный скот ваш возьмите, как вы говорили, и пойдите; и благословите также меня. И напирали Египтяне на народ, чтобы скорее выслать их из земли; ибо, сказали они, мы все умираем". (12:29-33)

Итак, Паро вроде бы признал, что истина на стороне Всевышнего. Это видно, во-первых, из того, что Паро попросил у Всевышнего благословения, и во-вторых, из того, что он отпустил Израиль уже после гибели египетских первенцев, когда никакие новые бедствия ему уже угрожали.

Однако, как нам откроется в следующей главе "Бешелах", вскоре Паро вернулся в прежнее ожесточенное состояние, и отправил в погоню воинство, которое погибло в Ям-Суф.

Как можно объяснить эту непоследовательность? Большинство комментаторов склоняются к мнению, что Паро был лишен Всевышним возможности покаяния.

Но разве такая трактовка не противоречит вере иудаизма в свободу выбора? Как ни странно, нет. Во-первых, «отягчение сердца Паро» трактуется как единственное в своем роде, исключительное наказание, а во-вторых, нигде в Торе мы не встречаем обратного примера – внешне навязанной Всевышним веры в Него.

В этом отношении отдельный интерес представляет то состояние Паро, которое описывается в настоящей главе - состояние, когда Паро как будто признал Бога Израиля. Почему бы Всевышнему было не удержать царя на этой высоте? Что помешало Ему сохранить египетского правителя в том состоянии, когда тот домогался Его благословения? Что мешает Творцу принудить весь мир верить в Него?

Всевышний дорожит свободой Своих творений, видя в этой свободе основу Своих отношений с ними. Все в руке Бога, кроме страха Божия.

Кто-то скажет, что Всевышний просто выжидает, что этим самым "доказательством" Его правоты явится Его последний суд. Но как следует понимать эту «доказательность»? Существует мнение, согласно которому Бог, до конца оставаясь верным Своей парадоксальной силе, простит и примет всех даже и на последнем суде…. Оппоненты этого подхода убеждены, что грешники сами, по своему обыкновению, отвергнут милость, и проклиная Его, обособятся в гееноме, где их ждет неминуемая гибель, так как все живое в последнем счете питается жизнью от своего Единого Источника.

Наиболее убедительно этот взгляд на природу Божественного милосердия представлял шведский мистик Сведенборг. Вот одно из самых ярких и показательных его свидетельств такого рода: "Духи, приходящие отсель в ту жизнь, ничего большего не желают, как взойти на небеса; все ищут их, полагая, что значит быть на небесах, если только кого туда введут и примут. Так как они горячо желают этого, то они и возносятся к какому-либо обществу последних небес: едва только те, кои жили в любви и к миру, приближаются к первому небесному порогу, как они начинают тосковать и до того внутренне мучиться, что скорее чувствуют в себе ад, чем небеса; посему они бросаются оттуда стремглав и только в аду, между своими, находят успокоение. Случалось также весьма часто, что такого рода духи желали узнать, что такое небесная радость и, услыхав, что она пребывает во внутренних началах ангелов, они пожелали, чтобы она была им сообщена, это и было сделано, ибо все, что желает дух, не находящийся еще ни в аду, ни в небесах, если только это полезно, дается ему. Когда сообщение было совершено, они до того стали мучиться, что от боли не знали, что делать им с телом своим: они закидывали голову до самых ног своих, бросались на землю и, сгибаясь в кольцо, корчились на ней, как змеи, все это было следствием их внутреннего мучения. Вот каково действие небесного удовольствия на тех, кои, живя в мире, предавались удовольствиям любви к себе и к миру" (400)

Похоже, что то состояние, которое переживал Паро в пасхальную ночь, когда просил, чтобы "благословили также и его" было сходно с тем, что переживали описанные Сведенборгом души. Паро захотелось попробовать «быть с Богом», но в конце концов он вынужден был пойти на попятную!

Кто-то скажет, что это не еврейский взгляд, что согласно иудейской традиции Всевышний – это именно грозный Судия, который отсылает грешников в гееном против их воли. Тем не менее, схожие оценки так же встречаются. Так, например, ученик рабби Нахмана из Бреслава рабби Натан в своей книге "Ликутей галахот" утверждает, что Божественная любовь принимает всех без разбора - было бы желание. Просто грешники при жизни отказываются сообразным образом приготовиться к будущей райской трапезе, и поэтому не могут в ней участвовать. И все же существует одно "доказательство" того, что подход иудаизма именно таков, каким он рисуется Сведенборгом (который, кстати, целиком сохраняет традиционную терминологию "суда" и "наказания", и лишь перетолковывает ее).

101-я небесная обитель

Я бы назвал это доказательство - доказательством от противного. Представим себе, что Бог действительно воспользуется Своим Всемогуществом, заставит грешника созерцать Себя и, пользуясь его мучениями, принудит его к послушанию. Представим себе, что Он добьется от него не только "уважения", но и самой "любви". Его Всемогущество будет полностью доказано, но вот только кем бы на самом деле оказался такой Всемогущий? Не будет ли Он скорее напоминать описанного Оруэллом Старшего брата?

"Уинстон встал против него. О'Брайен сильными руками взял Уинстона за плечи и пристально посмотрел в лицо.

- Вы думали меня обмануть, - сказал он. - Это было глупо. Стойте прямо. Смотрите мне в глаза.

Он помолчал и продолжал чуть мягче:

- Вы исправляетесь. В интеллектуальном плане у вас почти все в порядке. В эмоциональном же никакого улучшения у вас не произошло. Скажите мне, Уинстон, - только помните: не лгать, ложь от меня не укроется, это вам известно, - скажите, как вы на самом деле относитесь к Старшему Брату?

- Я его ненавижу.

- Вы его ненавидите. Хорошо. Тогда для вас настало время сделать последний шаг. Вы должны любить Старшего Брата. Повиноваться ему мало; вы должны его любить.

Он отпустил плечи Уинстона, слегка толкнув его к надзирателям.

- В комнату сто один, - сказал он".

Бог знает все "слабые места" своего творения несоизмеримо лучше, чем их мог знать О'Брайен у своего "подопечного". В отличие от О'Брайена ("подопечный" которого смертен), Всевышний не ограничен также и временем. Иными словами, Всемогущество Бога Израиля предусматривает возможность так "прижать" грешника где-нибудь в светлой небесной обители под номером «101», что тот полностью Ему подчинится и даже начнет Его преданно "любить" и восторженно Его восхвалять. Но если Всевышний не делает этого, если Он направляет грешника в гееном, а не держит подле Себя полностью «переубежденным» и «исправившимся», то наверно не по какой иной причине, как по предпочтению самого этого грешника.

Впрочем, поскольку сказано: «у всего Израиля имеется удел в мире грядущем» нельзя исключить, что с душами еврейских грешников Он поступает именно таким образом, т.е. удерживает их подле Себя силой. Ведь подарив Израилю часть Самого себя, Всевышний становится вправе добиваться пробуждения этой частички даже ценою полного отречения грешника от своего выбора.

РИСКОВАННАЯ СДЕЛКА («Бо» 5768 - 10.01.2008)

Временная продажа квасного на Песах осуществляется в рамках полноценной торговой сделки, и евреи всегда должны считаться с угрозой не получить свою муку назад. Как бы то ни было, в голодный период становится совсем небезразлично, кому принадлежит зерно – еврею или инородцу, который не сделает ничего дурного, если употребит честно приобретенный им «хамец».

Продажа квасного

В недельном чтении "Бо" учреждается празднование Песаха и при этом дается строжайший запрет на использование и даже хранение квасного хлеба. Мы читаем: "И да будет вам день сей в память, и празднуйте его как праздник Господу в роды ваши; как установление вечное празднуйте его. Семь дней ешьте опресноки; точно к первому дню устраните квасное из домов ваших, ибо всякий, кто будет есть квасное с первого дня до седьмого дня, душа та истреблена будет из среды Израиля." (12:14-15).

Итак, истреби квасное, или будешь истреблен сам! Что означает этот суровый запрет? Какие вообще продукты запрещены к использованию и даже хранению?

Прежде всего речь идет о самом квасном хлебе, а также о всех видах муки и мучных продуктов, коль скоро они имеют свойство заквашиваться при известной влажности. К этому базисному списку мудрецы добавили ряд других снедей, в том числе макоронные продукты. Более того, в дни Песаха в еврейских домах запрещено держать даже зерно. Как явствует из приведенных слов Торы, все эти продукты, хранящиеся на еврейских складах, должны были бы быть уничтожены, если бы мудрецы не предложили временно продавать «хамец» инородцам.

Исходно процедура продажи предусматривалась для торговцев, хранящих квасное в коммерческих количествах, что же касается частных лиц, то от них в целом ожидалось именно "уничтожение" квасного, то есть полное его потребление перед Песахом и сожжение остатков перед праздником (не позднее чем утром четырнадцатого нисана).

Между тем, когда это затруднительно, и еврею жалко уничтожать остающиеся у него запасы муки, водки, макарон и прочей квасной снеди, то он имеет полное право их продать, указав в соответствующем списке место их хранения, и передав их во владение раввину, который передает список дальше, пока он не попадает в руки доверенного инородца. С той минуты, согласно договору, в течение недели этот инородец становится полноправным владельцем еврейского «хамеца».

Часто можно услышать о том, что эти действия напоминают детскую игру и представляют собой нелепую фикцию, призванную изменить исходную волю Законодателя. В самом деле, исходно запрет хранить в доме квасное выглядит похожим на законы шмиты, которые требуют от человека полного доверия Богу. Ведь оставлять каждые семь лет под паром не какую-либо часть Эрец Исраэль, а ее всю, требует полного полагания на Всевышнего и полного отказа от человеческого расчета. Как известно, невыполнение законов шмиты явилось одной из основных причин, вызвавших первое пленение - "галут Бавель".

Запрет хранения «хамеца» по замыслу выглядит вроде бы точно таким же законом: еврей как бы призван не запасать квасные продукты, а тем самым полагаться на Всевышнего.

Но мы вроде бы видим явную попытку уклониться от этого ясного и однозначного требования - то что согласно Торе, должно быть уничтожено, во избежание этого временно продается.

Однако, если вдуматься, то это выглядит фикцией лишь на первый взгляд. В том то и дело, что временная продажа квасного осуществляется в рамках полноценной торговой сделки, и евреи всегда должны считаться с угрозой не получить свою муку назад. Как бы то ни было, в голодный период становится совсем небезразлично, кому принадлежит зерно – еврею или инородцу, который не сделает ничего дурного, если употребит честно приобретенный им «хамец».

Буханка ценой в небоскреб

В этом отношении поучительно привести следующий отрывки из рассказа "Чему я научилась в доме своего отца" из собранных Яффой Элиаш воспоминаний хасидов, переживших катастрофу.

"В Берген Бельзене приверженность Брони задаче обучения двух ее сыновей, Цви и Ицхака, граничила, по мнению некоторых, с умопомешательством. Она готова была отказаться от собственной пищи в обмен на возможность дать образование своим детям. За кусок хлеба и картофелину господин Раппопорт преподавал ее детям еврейский закон и традиции. Она сама учила детей еженедельному разделу Моисеева Пятикнижия… С приближением Песаха Бронина программа стала более строгой. Она настаивала, чтобы дети изучали все законы и обычаи, относящиеся к этому празднику, пока сама наблюдала за их учебой и суетилась с приготовлением пищи. Старик немец, работающий в душевых, дал ей немного свеклы и картофеля, которые она хранила до праздника, чтобы в течение пасхальной недели можно было обойтись без хлеба.

Броня не успокоилась до тех пор, пока, как того требовала традиция, не избавилась от своего хамеца, от хлеба и прочей пищи, содержащей квасное. Она продала ее на время всей пасхи одной христианке из Праги, жене известного еврейского юриста. Они оба находились теперь в заключении в Берген Бельзене. Бронина продажа хамеца сделалась источником нескончаемых насмешек, люди язвили по ее поводу, отмечая, что эта продажа была конечно исключительно важным делом в это время и в этом месте….

Песах пришел и ушел, а евреи в Берген Бельзене по-прежнему оставались в рабстве за колючей проволокой. В последний вечер праздника в комнату вбежала женщина по имени Майндел Геллер. "Броня, это вопрос жизни и смерти. Прачниковский рабби при смерти. Он почти не ел в течение всего праздника, а теперь он отказывается есть хамец, который не был бы продан перед праздником, как того предписывает закон. Я слышала, что ты единственная во всем лагере, кто продала свой хамец".

Броня не колебалась ни минуты. Она достала буханку белого хлеба, самое драгоценное из всего того, чем она обладала, и отдала ее Прачниковскому рабби.

Люди вокруг недоверчиво покачивали головами. "Горе женщине, которая отдает постороннему последний кусок хлеба, принадлежащий ее детям", - говорили люди в Бронином бараке.

"То, что я видела в доме моего отца и чему научилась в том доме, я желаю видеть моим детям в моем доме. Я не могла выбрать себе дом, но я могу сохранить дух дома моего отца", - сказала Броня, передавая хлеб Майндел….

Майндел Геллер вернулась. Прачниковскому рабби стало лучше. Бронин хлеб спас ему жизнь.

Когда ребецин закончила свою историю, она спросила меня: "Вы знаете цену того хлеба, который я отдала Майнделе Геллер?"

Я отрицательно покачала головой.

"Сегодняшние небоскребы на Таймс Сквер стоят меньше, чем буханка белого хлеба в Берген Бельзене", - сказала Броня Спира".

Яффа Элиаш совершенно не обратила на внимание на то, что Броня получила свой драгоценный хлеб назад только потому, что того пожелала бывшая замужем за евреем пражская христианка. А ведь это удивительно.

Броня по-настоящему рисковала, продав на Песах свой хлеб. Она совершила поступок, который мало кто совершал в тех нечеловеческих условиях, поступок заслуживающий глубокого восхищения. То же, что нееврейка отдала принадлежавший ей хлеб ценою в небоскреб ради причуд чужой веры, заслуживает, по-моему, не меньшего, а возможно даже еще большего изумления и восхищения. Но как бы то ни было, сама эта история ясно показывает, что продажа евреями «хамеца» на Песах в своей основе не является фикцией.

ОДИН И ДРУГОЙ («Бо» 5767 - 25.01.2007)

Первое в еврейской системе координат – это не порядковое, не естественно следующее первое, это второе, дерзновенно добившееся своего первенства. Первое – это второе, умудрившееся стать первым. Тора начинается с книги «Берешит», начинется словами «В начале», а не с книги «Шмот», со слов «Месяц сей да будет для вас началом месяцев», в полном соответствии с той же логикой, согласно которой сначала родился Эсав, а потом Иаков.

Два начала

Перекличка книг «Берешит» и «Шмот», о которой упоминалось ранее, в главе «Бо» достигает, пожалуй, своего апогея.

Действительно, если книга «Берешит» начинается с истории сотворения мира, датируемого первым числом первого осеннего месяца тишрея, то исход Израиля, равнозначный его рождению, происходит в первом весеннем месяце нисане. Более того, первое нисана объявляется вторым новолетием, вторым началом если не самого мира, то Израиля, как сказано: «Месяц сей да будет для вас началом месяцев» (1:11).

Это второе новолетие, второе начало мира вполне равнозначно первому, так что Раши задается вполне резонным вопросом: почему Тора начинается со слов «В НАЧАЛЕ» - «Берешит», а не со слов «месяц сей да будет для вас НАЧАЛОМ месяцев»?

Сам Раши дает следующий ответ: «Сказал раби Ицхак: "Надлежало бы начать Тору со (стиха) "Этот месяц для вас - глава месяцев", который является первой заповедью, данной (сынам) Израиля. Почему же (она) начинается с «берешит» (с сотворения мира)? Потому что "силу дел Своих явил Он народу Своему, чтобы дать им владение племен" [Псалмы 111, 6]. Ибо если скажут народы мира Израилю: "Разбойники вы, захватившие земли семи народов", то (сыны Израиля) скажут им: "Вся земля принадлежит Святому, благословен Он. Он сотворил ее и дал ее тому, кто Ему угоден. По воле Своей Он дал ее им (на время), по воле Своей Он отнял у них и дал ее нам".

Но по сути этот ответ говорит о той же самой логике, которую мы уже выявили: первое в еврейской системе координат – это не порядковое, не естественно следующее первое, это второе, дерзновенно добившееся своего первенства. Первое – это второе, умудрившееся стать первым. Тора начинается с книги «Берешит», начинется словами «В начале», а не с книги «Шмот», со слов «Месяц сей да будет для вас началом месяцев», в полном соответствии с той же логикой, согласно которой сначала родился Эсав, а потом Иаков. Тора указывает на естественный порядок для того, чтобы в нужный момент обнаружить порядок сверхъестественный.

Но согласно этой же еврейской логике, первое немыслимо без второго, первое – это также и второе, а второе - также и первое! В напряженной борьбе второго с первым и первого со вторым в какой-то момент утрачивается всякий порядок, и они просто превращаются в Одного и Другого, в партнеров, в Я и Ты.

Действительность, конечно, другая. В действительности порядковое первое презирает порядковое второе и ни во что не ставит его. Но это означает лишь то, что торжество парадоксального порядка еще не пришло, а когда прийдет, то как сказал пророк: «возьмутся десять человек из разноязычных народов, возьмутся за полу иудея и будут говорить: мы пойдем с тобою, ибо слышали, что с вами Бог» (Захария 8:23).

Песах и обрезание

События исхода, описываемые в недельной главе «Бо», обнаруживают еще одну параллель между первой книгой «Берешит» и второй книгой «Шмот», а именно - параллель между обрезанием и пасхальной жертвой.

Параллель эта недвусмысленно подчеркивается самой Торой. Так, мы видим, что празднование Песаха связывается с обрезанием: «никакой необрезанный не должен есть его (пасхального агнца)» (12:49).

Песах и обрезание связаны также и общим наказанием за пренебрежительное к ним отношение, а именно «истреблением» - «каретом»:

«Необрезанный же мужчина, который не обрежет крайней плоти своей, истребится душа та из народа своего: завет Мой он нарушил.» (Берешит 17.14).

«Семь дней ешьте опресноки; точно к первому дню устраните квасное из домов ваших, ибо всякий, кто будет есть квасное с первого дня до седьмого дня, душа та истреблена будет из среды Израиля.» (Шмот 12: 15) «Семь дней закваска не должна находиться в домах ваших; ибо, кто будет есть квашеное, душа та истреблена будет из общины Израильской, пришелец (ли он) или коренной житель земли той.» (Шмот 12:19). (Относительно «карета» в Гемаре поясняется: «Останется бездетным и умрет преждевременно» Шабат 25.б).

Кто-то может возразить, что наказание это достаточно общее, что им карается множество других нарушений. Что же, и их сюда притянуть?

Но дело в том, что все прочие нарушения, наказываемые «каретом» - это нарушения какого-либо запрета. Только в случае Пасхальной трапезы и обрезания, «каретом» карается невыполнение предписывающей заповеди. А это уже явное свидетельство какого-то специфического единства двух этих предписаний.

Кроме того, Талмуд («Песахим») сопоставляет Песах с эпизодом обрезания, сделанного сыну Моше: «И скажешь ты Паро: так сказал Господь: «сын Мой, первенец Мой – Израиль. И Я сказал тебе, отпусти сына Моего, чтобы он Мне служил; но ты не согласился отпустить его, и вот, Я убью сына твоего, первенца твоего». И случилось дорогою на ночлеге, что встретил Его Господь и хотел умертвить его. Тогда взяла Ципора каменный нож и обрезала крайнюю плоть сына своего, и положила к ногам его, и сказала: жених крови ты мне. И Он отстал от него. Тогда сказала она: жених крови – по обрезанию» (4:22-26).

Мы видим, что в этом эпизоде обрезание предотвратило гибель, как в дальнейшем гибель будет предотвращать участие в пасхальной трапезе!

Наконец, Устная Тора утверждает, что Авраам обрезался именно на Песах.

«И явил Себя ему Господь в дубраве Мамрей, а он сидел при входе в шатер в знойную пору дня» (18:1)

Раши следующим образом комментирует этот эпизод: «Чтобы навестить больного. Раби Хама бар Ханина говорит: Был третий день после обрезания, и Святой, благословен Он, пришел справиться о его здоровье» (Бава мециа 86.б)

Далее мы читаем: «И сказал он: вернусь я к тебе как в пору сию, и вот сын у Сары, жены твоей. И Сара слушала при входе в шатер, что позади него» (Берешит 18:10)

Раши комментирует слова: «как в пору сию» - «В эту пору в будущем году, - был Песах, а через год в Песах родился Ицхак, - потому что мы читаем не «кеэт» (в какое-то время), а «каэт» (в определенное время)»

Итак, мы видим, что обрезание и Песах явственно восходят к некоему единому корню, относясь в то же время к разным этапам еврейской истории: к индивидуальной жизни патриархов, и к общенациональной жизни Израиля.

Взаимоотношения этих ритуалов, правда, никак не отражают отношений между историей Израиля и историей всеобщей. И тем не менее в них также просматриватся свообразная игра первого и второго.

Параллель между обрезанием и пасхальной жертвой - это параллель между индивидуальным и национальным. Обрезание дано индивиду, празднование Песаха – народу, это исходно коллективное действие.

В первой книге «Берешит» говорится об индивидуме: «да будет обрезан у вас в роды ваши каждый мужеского пола» (17:12), во второй книге «Шмот» - об общине: «вся община Израиля должна совершать его (песах)» (12:48).

Но этот порядок остается линейным, а не парадоксальным. «Общее» приходит вторым не для того, чтобы стать первым и подчинить себе индивидуальность. Общее остается вторым, общее не становится больше индивидуума, как сказано: «Каждый человек должен говорить: Ради меня создан мир».

Как шутил курильщик Фрейд, славившийся своей склонностью повсюду усматривать фаллические символы, «иногда сигара может быть только сигарой». Что ж, иногда даже в рамках иудаизма порядок может оставаться просто порядком, а второе быть просто вторым, без претензии стать первым.

ЕДИНСТВО ЖИВОГО («Бо» 5766 - 02.02.2006)

Избранные животные

В недельной главе «Бо» мы читаем следующие слова: «Посвяти Мне каждого первенца, разверзающего всякие недра в среде сынов Израиля, от человека до скота: Мне они» (Шмот 13.1).

Итак, «среда сынов Израиля» захватывает, оказывается, пределы от «человека до скота». Что это значит? На первый взгляд нам может показаться, что эта общая принадлежность Всевышнему и еврейского народа, и его домашних животных обусловлена самыми общими свойствами: домашние животные в определенном смысле члены человеческой семьи, и соответственно те звери, которые оказались в сообществе сынов Израиля, вместе с ними в каком-то плане включаются и в их избрание.

Между тем этот оборот: «от человека до скота: Мне они», таит в себе также множество других смыслов и интуиций.

Прежде всего, этот оборот, как бы мы его не трактовали, предполагает некоторое специфическое единство человеческого мира и мира животных. Именно по этой причине животные, обитающие подле евреев, оказываются как бы избранными вместе с ними. Причем речь идет не только о чистых, но и о нечистых животных – например, об ослах, которых предписано выкупать агнцем (13.13)

Однако это лишь один образ, лишь один аспект связи между человеком и животными, которое подразумевает Писание.

В этом отношении уместно обратить внимание также и на другое подобие между избранным народом и избранными животными, а именно на иерархию святости, существующую среди зверей. Действительно, мы видим, что разделение животных на «чистых» и «нечистых» также является наглядным образом избрания: кошерные животные, то есть животные разрешенные в пищу еврею - это в своем роде избранные животные, подобно тому как евреи - избранный народ.

Причем здесь можно установить даже более углубленную градацию. Как среди Израиля избраны Леви, а среди Леви потомки Аарона, и так вплоть до первосвященника, так среди кошерных животных избраны жертвенные животные, а среди них - подобно первосвященнику - избрана рыжая телица. Напомню, что если кошерными считаются все жвачные и парнокопытные – то есть в том числе антилопы, жирафы и др, то жертвенными животными могут служить только козлы, бараны, тельцы и голуби (самки этих четырех видов животных приносились наравне с самцами).

Итак, не только домашние животные еврея посвящены Всевышнему, Ему так или иначе причастны и посвящены целые роды и семейства животных.

В этом отношении интересно обратить внимание на видение Иехезкеля, в котором он видел четырех керувов: «И увидел я: вот бурный ветер пришел с севера, облако огромное и огонь пылающий, и сияние вокруг него (облака), и как бы хашмаль (сверкание) – изнутри огня. И внутри него – подобие четырех живых существ, и вид их подобен человеку. И четыре лица у каждого, и четыре крыла у каждого из них. И ноги их – ноги прямые, и ступни ног их, как ступни ног тельца, и сверкают, словно блестящая медь. И руки человеческие под крыльями их с четырех сторон их, и лица и крылья – у (всех) четырех. Крылья их соприкасались друг с другом; не оборачивались они в шествии своем; каждый шел в направлении лица своего. И образ лиц их – лицо человека, и лицо льва – справа у (каждого из) четырех, и лицо быка – слева у (каждого из) четырех, и лицо орла у (каждого из) четырех». (1.4-10)

Не трудно заметить, что лики этих четырех керувов – это лики четырех типов теплокровных: а именно птиц, хищных млекопитающих, травоядных млекопитающих и человека.

Таким образом мы видим, что согласно высшему мистическому прозрению иудаизма – а видение пророка Иехезкеля считается именно высшим мистическим прозрением - трон Всевышнего окружают не только подобия людей, но и подобия основных теплокровных животных.

Всеобщий завет

В этом не окажется ничего удивительного, если мы вспомним, что завет, заключенный между Всевышним и всем человечеством – завет радуги, завет сынов Ноаха, - включает в себя наряду с человеком не только домашних, но и всех диких зверей.

Всевышний поднял на ковчег всех – как чистых так и нечистых - животных. Мы читаем: «И сказал Бог Ноаху и сынам его с ним так: Вот, Я устанавливаю союз мой с вами и с потомством вашим после вас, И со всяким живым существом, что с вами: из птиц, из скота и из всех зверей земных, которые у вас, из всех, вышедших из ковчега, из всех животных земных; И устанавливаю союз Мой с вами, и не будет более истреблена всякая плоть водами потопа, и не будет более потопа на погубление земли. И сказал Бог: вот знак союза, который Я даю, между Мною и вами, и между всякою душою живою, которая с вами, – на вечные поколения. Радугу Мою дал Я в облаке, и будет она знаком союза между Мною и землею. И будет, когда Я наведу облако на землю, и появится радуга в облаке, И Я вспомню союз Мой, который между Мною и вами, и между всякою душою живою во всякой плоти; и не будет более вода потопом на погубление всякой плоти. И будет радуга в облаке, и Я увижу ее, чтобы вспомнить союз вечный между Богом и всякою душою живою во всякой плоти, которая на земле. И сказал Бог Ноаху: это знак союза, который Я поставил между Мною и всякою плотью, которая на земле». (9.9-17)

Итак, мы видим, что завет с сынами Ноаха был одновременно заветом со всем живым на земле. Семь заповедей дал Всевышний людям, но при этом люди представительствуют за весь животный мир, подобно тому как избранный позже Израиль представительствует за все человечество.

Действительно, в ТАНАХе имеется множество свидетельств того, что не только человеческий, но и весь животный мир находится под опекой Бога Израиля, что Он Царь и Бог не только людей, но также и животных.

С одной стороны они Его творения, которых Он любит и о которых печется, с другой стороны, животные любят Всевышнего и прославляют Его. С одной стороны сказано, что «Человеку и скоту помогаешь Ты, Господи» (Тегил 36.7), а с другой: «Хвалите Господа с земли, рыбы великие и все бездны…Звери и всякий скот, пресмыкающиеся и птицы крылатые» (Тегил 148.7-10)

Люди и звери

Как известно, тождество и различие предполагают друг друга. Сказать, что один предмет отличается от другого и чем именно отличается, можно лишь при условии установления между ними тождества.

Тождеством, разумеется, также нельзя ограничиваться, его также нельзя установить, не обнаружив различия. Поэтому заслуживают критики все те люди, которые не замечают принципиального различия между человеком и животным. В эту группу попадут и дикари-анимисты, считающие себя потомками того или иного тотемического зверя, и более «продвинутые» идолослужители, верящие в возможность реинкарнации человека в мышь или в баобаб, а из него опять в человека. В эту группу, наконец, попадут даже и многие вполне просвещенные европейцы, такие как Гегель, относительно которого Кьеркегор писал: «По сути дела, Гегель делает человека язычником, обладающим разумом родом животных».

Но в то же время подразумеваемое всеми этими разнообразными подходами тождество между человеком и животным нельзя отрицать. Более того, останавливаться на радикальном отличии человека от зверя не менее ложно. Отказывая животному в элементарном чувстве солидарности, человек разрушает собственную душу и отлучает себя от Всевышнего.

Более того, существуют пункты, в которых наша совесть теряется, будучи неспособной ясно различить между человеком и зверем, как сказано у Коэлета: «Сказал я в сердце своем по поводу сынов человеческих, что отличил их Бог (от других существ), но увидел, что сами по себе они скоты. Ибо участь сынов человеческих и участь скотины – одна и та же участь: как тем умирать, так умирать и этим; и дыханье одно у всех, и нет превосходства человека над скотом, ибо все – суета. Все идет в одно место; все произошло из праха, и все возвратится в прах. Кто знает, возносится ли ввысь дух сынов человеческих, а дух животных – нисходит ли вниз, в землю?» (3.18-21)

Этой проблеме фундаментальной общности всего живого будут посвящены три ближайшие статьи.

ЧЕТЫРЕСТА ЛЕТ («Бо» 5764)

Странное противоречие

В недельном чтении «Бо» мы читаем по поводу ночи исхода: «И испекли они тесто, которое вынесли из Египта, лепешками пресными, ибо оно еще не вскисло, потому что выгнаны были из Египта и не могли медлить, и даже пищи не приготовили себе. Время же проживания сынов Израиля в Египте четыреста тридцать лет. И было по истечении четырехсот тридцати лет, в тот самый день, вышли все воинства Бога из страны египетской. Это ночь бдения Господня, чтоб вывести их из земли Египетской. Эта самая ночь - Господу бдение у всех сынов Израилевых в роды их» (Шмот 12.39-42)

Итак, между фразой, посвященной опреснокам, и заповедью ночного пасхального бдения нам сообщается о сроке пребывания сынов Израиля в Египте - четыреста тридцать лет. Это неожиданное сообщение вызывает ряд вопросов и в первую очередь возвращает нас к завету, заключенному Всевышним с Аврамом между рассеченными частями жертвенных животных: «И солнце было к заходу, как крепкий сон напал на Аврама, и вот ужас, мрак великий нападают на него. И сказал Он Авраму: знай, что пришельцами будут потомки твои в земле не своей, и поработят их, и будут угнетать их четыреста лет… Четвертое же поколение возвратится сюда, ибо доселе еще не полна вина Эморейца» (Береш 15.13-16)

Тут невольно возникает два вопроса, что это за «вековые» поколения (четыре рода в четыреста лет), и что значит это расхождение четыреста и четыреста тридцать лет?

Относительно четырех поколений Раши поясняет: «Став изгнанниками в Египте, будут там при жизни трех поколений, а четвертое поколение возвратится… Считай поколения от него: Иегуда, Перец и Хецрон, а Калев, сын Хецрона, был среди ступивших на землю Израиля».

Относительно же слов «четыреста лет» Раши выходит из положения следующим образом: «Со времени рождения Ицхака до исхода из Египта прошло четыреста лет, и тридцать лет – от заключения союза с Авраамом до рождения Ицхака».

Однако при этом Раши обнаруживает перед нами другие неожиданные трудности, которых неискушенные читатели Торы обычно не замечают. Раши продолжает: «Кегат сын Иакова был среди пришедших в Египет. Если подсчитать годы его и Амрама и прибавить восемьдесят лет - возраст Моше при выходе из Египта, - четыреста тридцать лет не получится. Кроме того, Кегат был не молод, когда он пришел в Египет, часть жизни Амрама совпадала с годами жизни Кегата, и много лет жизни Моше совпадают с годами жизни Амрама. Поэтому следует заключить, что имеются в виду также все скитания евреев еще до прихода в Египет. От прихода же евреев в Египет и до их избавления прошло двести лет».

Итак, согласно традиционному пониманию, от рождения Ицхака до сошествия Израиля в Египет прошло двести лет, и еще двести лет прошло от сошествия Израиля в Египет до исхода.

Это симметричные события, они даже датируются одним и тем же днем – 15 нисана. Так относительно слов «по истечении четырехсот тридцати лет, в тот самый день» (Шмот 12.41) Раши пишет: «Избавление наступило точно в день исполнения указанного Всевышним периода скитания евреев. 15 нисана ангелы пришли к Аврааму возвестить о рождении сына, 15 нисана родился Ицхак».

И все же зачем притягивать к египетскому плену «также все скитания евреев еще до прихода в Египет»? Как можно сопрягать рабскую жизнь потомков Авраама в Египте с его собственной жизнью? С жизнью человека, которого Всевышний «благословил всем» (24.1)? Как можно распространять на Ицхака, который никогда не покидал Кнаан и жил вполне вольно, слова: «пришельцами будут потомки твои в земле не своей, и поработят их»? Если евреи находились в рабстве двести лет, то зачем Всевышний говорит «и будут угнетать их четыреста лет…»? Что вообще значит этот «период» - «четыреста лет»?

Исход традиционно сравнивается с рождением Израиля, а соответственно «доисходное» пребывание Израиля Египте воспринимается как его внутриутробное развитие. Например, Магараль пишет (Гвурат Ашем 55): «Смысл того, что только Всевышний вывел евреев из Египта, состоит в том, что евреи находились в Египте под властью египтян, как плод находится в чреве матери. Слова Торы: «разве пробовало какое-либо божество явиться и взять себе народ из среды другого народа» (Дварим 4.34), мудрецы толковали так: Как пастырь выводит плод из утробы скота, так Святой, да будет Он благословен, вывел Израиль из Египта».

С этой точки зрения было бы заманчиво связать с исходом рождение Ицхака, т.е. представить рождение Ицхака как зачатие Израиля, как начало «внутриутробного развития». Но Ицхак никогда не был в Египте, и тем самым такая аллегория была бы насилием над всей аллегорической конструкцией.

Если традиция признает Египет той утробой, в которой сформировался еврейский народ, а десять казней родовыми схватками, то тогда зачатием следует признать сошествие в Египет семьи Израиля из 70 душ, которое имело место за 200 лет до исхода. Итак, исход связан исключительно с сошествием в Египет Израиля, но никак не со «скитальчеством» Ицхака в земле Кнаан.

В этих словах Всевышнего о четырехсотлетнем сроке (который традиция вынуждена уполовинить, а потом причудливо сопоставить с другим сроком - «четыреста тридцать») есть что-то загадочное.

Зачем Всевышнему понадобилось вводить это число 400, которое только сбивает? Зачем Ему понадобилось говорить «в четвертом же поколении», когда «четвертое поколение» никак не совмещается с четырехстами годами?

Может быть как-то объективно осмыслен сам этот период 400 – 430 лет?

Буква «тав»

Действительно, не трудно обратить внимание, что в древней еврейской истории четыреста «с хвостиком» всегда было значимым периодом.

Египетский плен, как его определил Создатель, длился 400 лет, если его отсчитывать от рождения Ицхака до исхода, который произошел в 2448 году, или 430 если считать от момента завета между рассеченными частями жертвенных животных.

От начала обитания в земле Израиля (2488 год) до начала строительства первого Храма (2928) прошло 440 лет. Назовем этот период периодом ковчега Завета, скитающегося по Эрец Исраэль.

Эпоха первого Храма составляет 410 лет (т.е. от 2928 по 3338). Однако, если началом периода первого Храма посчитать не начало его строительства, а момент выкупа Храмовой Годы Давидом (2 Шмуэль 24), то период «ковчега Завета, скитающегося по Эрец Исраэль» сократится, насколько я могу судить, как раз где-то до 430 лет, а период Первого Храма соответственно составит 420 лет. Второй Храм начал отстраиваться через 70 лет в 3408 году и был разрушен в 3828 году, т.е. его период занял 420 лет.

Итак мы видим, что за вычетом 40 лет скитальчества сынов Израиля в пустыне и 70 лет вавилонского рабства, имели место пять периодов по четыреста с небольшим лет.

Что значит 400, да еще с небольшим? Возможно, этому числу существуют свои тайные истолкования, но я с ними не знаком, и чтобы иметь хоть что-то, прибегу к тому объяснению, которое лежит на поверхности.

400 - это числовое значение буквы «Тав», т.е. последней буквы еврейского алфавита.

Если «Алеф» (числовое значение единица) символизирует начало, символизирует Всевышнего, то буква «Тав», по всей видимости, должна символизировать завершенность, полноту творения.

Что же касается самих каббалистических свойств буквы «тав», то они тоже весьма примечательны. В книге рава Матитьягу Глазерсона «Огненные буквы», посвященной рассмотрению таинственных свойств еврейских букв, о «тав» говорится, что эта буква выражает устремленность. Никаких других подробностей не сообщается. Между тем, я взглянул в словарь и обнаружил некоторые моменты, которые вполне можно проинтерпретировать в духе рава Глазерсона.

В словаре под редакцией д-ра Б.Подольского на букву «тав» приводится около тысячи слов. Однако подавляющее большинство из этих слов производные от глаголов, «тав» не является в них коренной буквой. Например, «тоцерет» - продукция, происходит от «яцир» (создавать); «тора» - учение, от «ора» - учить; «толдот» - родословная от слова «олид» - рождать и т.д.

Иначе говоря «тав» как бы осуществляет сгущение глагольного смысла до его цели (тем самым подтверждая, что «тав» соответствует устремлению).

По моей оценке (которая, впрочем, в виду своей беглости может страдать погрешностью) из тысячи ивритских слов, начинающихся с «тав», насчитывается менее 10 процентов слов, для которых «тав» коренная.

Причем среди этих слов (большая часть которых - это названия животных и растений) как раз имеется немало таких, значение которых связано с пространственно-временной завершенностью. Например, «та» - ячейка, «тевель» - вселенная, «тор» - очередь, «тейва» - ковчег, ящик, «ткуфа» - период, «там» - целый, цельный, «тамид» - всегда.

Итак, удовольствуемся тем объяснением, что четырехвековой период осмыслен в силу своей связанности с буквой «тав».

С этой точки зрения нет ничего странного в том, что осмысленные периоды еврейской истории отмеряются четырьмя сотнями.

Эрув

Возвращаясь к самим указанным выше периодам древней еврейской истории, следует напомнить, что 40 лет в пустыне и 70 в Вавилоне выпадают из четырехсотлетнего цикла. По всей видимости, периоды «галута», периоды рассеяния не идут в счет четырехсотлетних периодов. В годы пленения еврейская история как бы замирает, поэтому не странно, что осмысленных четырехсотлетних вех нельзя выявить в дальнейшей двухтысячелетней истории.

Но тогда почему «засчитаны» 200 лет египетского плена? По всей видимости, ответ на этот вопрос тот же, что и ответ на наш главный вопрос, а именно, зачем Всевышний смешал двести лет свободы с двумястами годами рабства?

В самом деле, что позволило Ему соединить два эти периода – двухсотлетний период свободной жизни Ицхака в земле Кнаан (Ицхах прожил 180 лет) с двухсотлетним периодом рабства его потомков, т.е. с периодом галута, который вроде бы не засчитывается?

Мне думается, что ответ лежит в самом этом слове «смешать», по-еврейски «леарвев». Действительно, подключив период свободы к периоду рабства, Всевышний как бы сделал «эрув» на эти рабские годы с тем, чтобы включить их в позитивный период еврейской истории, с тем чтобы «внутриутробный период» развития Израиля мог быть отнесен к осмысленному периоду его истории.

Этот прием хорошо известен благодаря так называемого «эруву тавшилин» - «смешению приготовления пищи». В праздничный день запрещено готовить пищу на какой-либо другой день, даже на день субботний. Но, начав готовиться к субботе перед (предшествующим субботе) праздником, мы можем продолжить готовить пищу на субботу и в сам праздник.

Возможно, таким же образом Всевышний смешал годы свободы с годами рабства, объявив свободный период периодом рабским для того, чтобы в этот рабский период можно было вести подготовку освобождения.

АБСОЛЮТНЫЙ ИНДИВИДУАЛИЗМ («Бо» 5763)

Египетские боги

Недельная глава «Бо» начинается словами: «И сказал Господь Моше: войди к Паро, ибо Я отягчил сердце его и сердце рабов его, чтобы совершить Мне сии знамения Мои в его среде. И чтобы ты рассказывал в слух сына твоего и сына сына твоего о том, как издевался Я над Египтянами, и о знамениях Моих, которые Я совершил в среде их, и будете знать, что Я Господь» (10.1-2)

Итак, Всевышний открылся миру на высоте противостояния евреев другому народу. Он обрушил на Египет страшные казни, чтобы они были памятны Его избранникам, чтобы на этой памяти держалась бы Его религия. Из поколения в поколение рассказывают евреи историю исхода. Но одновременно это было противостояние также и другой религии: «над всеми богами египетскими произведу суд. Я Господь» (12.12)

Но что представляла собой религия египтян? Кто были эти египетские боги? Египтяне были солнцепоклонниками. Солнце – Ра считалось верховным божеством. Творец – Атум (все) отождествлялся с солнцем. Ра-Атум - бог творец, породил сам себя из предвечного хаоса, представленного восьмерицей божеств, существовавших безначально: Нун - первобытные воды и его супруга Наунет – противонебо. Хух - бесформенность и его супруга Хахухет, Кук – мрак и его супруга Каукет. И Амон – сокрытость и его супруга Аманет.

После того, как Атум сам себя создал, он произвел из себя восемь (четыре пары) других богов, в сущности являющихся антиподами восьмирицы предвечных богов хаоса. Вместе с самим Атумом эти боги составляют девятирицу. Вот эти боги: в результате самоизвержения семени Рэ-Атума рождаются пара Шу (воздух) и Тефтун (влага), которые в свою очередь порождают бога земли Геба и богиню неба Нут. Геб и Нут в свою очередь породили две пары – бога Осириса с его супругой Исидой и бога Сета с его супругой Нефтидой. При этом боги хаоса не исчезли, а ограничились и обрели свое место. Помимо этих основных божеств, египтяне признавали наличие множества духов.

Фараон был одним из богов, по меньшей мере представителем богов на земле. Он считался зачатым самим богом и именовался «сыном Ра», т.е. буквально так же как божество Шу. Вот как сообщает один источник о смерти фараона: «вознесся он в небеса и соединился с солнцем. Божественная плоть царя слилась с тем, кто породил ее».

Итак, в чем состояло нечестие египтян и египетских богов? За что они были привлечены к Божественному суду?

Вопрос этот тем более уместен, что некоторые исследователи любят искать параллели между египетской космогонией и той, что поведана на первых страницах Торы, поговаривая о заимствовании. А Зигмунд Фрейд даже выдвинул гипотезу, согласно которой иудаизм возник на основе египетского солнцепоклонничества, точнее на базе той его рафинированной версии, которую учредил фараон Эхнатон. Фрейд пишет: «Если мы посчитаем власть фараона над миром причиной появления монотеистической идеи, то увидим, что последняя оторвалась от своей почвы и переместилась на другой народ, после продолжительного периода латенции овладела этим народом, сохранялась им как самое ценное достояние и теперь, в свою очередь, поддерживает жизнь народа, наполняя его гордостью избранничества».

Религиозная реформа Эхнатона оставляет впечатление «монотеистической» не только у Фрейда, но и у очень многих других исследователей. При этом солнцепоклонническая генеалогия этого «монотеизма» не только не вредит этой гипотезе, но даже дополнительно работает на нее. Ведь исключительность солнца как монопольного источника тепла и света невольно подводит к идее единоначалия.

Причем эта связь даже более тонкая, чем это может показаться на первый взгляд. Так шведский мистик Сведенборг утверждает, что помимо человека существует еще один предмет этого мира, который создан по образу Всевышнего, и этот предмет - солнце. Он пишет: «Хотя на небесах не видать здешнего солнца и ничего происходящего от него, тем не менее там есть и солнце, и свет, и тепло, словом, все то, что мы видим в здешнем мире, и даже несравненно более того; но только оно не одинакового происхождения, потому что все, что есть на небесах, принадлежит духовному началу, а все что на земле природному. Солнце на небесах есть Господь, свет небесный – есть Божественная истина, а тепло небесное – Божественное благо, исходящее от Господа как солнца: от этого источника исходит все что есть на небесах». (117)

В свете этих слов любое солнцепоклонничество может расцениваться как «соучастное идолослужение», т.е. как такое идолослужение, которое в конечном счете адресуется Всевышнему.

Все во всем

Но тогда тем более важно понять, чем так уж плохи были египетские боги, что Всевышний предал их суду? В чем провинились египтяне, что Всевышний «издевался» над ними, и ниспослал на них великие казни?

Прежде всего я бы хотел обратить внимание на одно общее положение, присущее всякой религии древности, и это склонность к синкретизму, к признаю истинности любого божества, любого культа. Все символизируется всем и все является всем.

«Одно во всем, все в одном» - гласит один из ключевых буддистских принципов. «Во всем есть часть всего» - утверждал Анаксагор. Этот общий принцип легко узнается в следующем утверждении Кришны: «Я обряд жертвоприношения, я жертва, я возлияние предкам, я корни, я мантра, я очищенное масло, я огонь, я возношение. Я Отец этого мира, Мать, Творец, Предок, предмет знания, очиститель, слог АУМ, Риг, Сама, также Яджур, Путь, Супруг, Владыка, Свидетель, Обитель, Покров, Друг, Возникновение, Исчезновенье, Опора, Сокровище, Непреходящее Семя; Я пламенею, я задерживаю и посылаю дождь, я бессмертие, а также смерть, я Бытие и Небытие» (Бхагавадгита 9.15-19)

Можно с полным основанием утверждать, что этот подход был в высшей степени присущ также и древним египтянам. Фараон именовался «сыном Ра», но одновременно он являлся и персонально любым другим божеством. Как в этом отношении напоминает приведенный отрывок из Бхагавадгиты один древнеегипетский гимн, посвященный Фараону: «Он Сиа (бог познания), он Ра (бог солнца), он Хнум (бог создающий человечество на гончарном колесе), он Бастет (богиня-защитница), он Сехмет (богиня карающая)».

Согласно этому видению неизвестно, где кончается один предмет, одна сущность и начинается вторая. Индивидуальности становятся иллюзорными. Провозглашается полная текучесть, полное отсутствие границ, полная обезличенность. За этим отождествлением всего со всем, за этим стягиванием всего к последнему единству, лежит общая всем языческим религиям интуиция.

Между тем имеется одно обстоятельство, позволяющее сказать, что египтяне более других народов были приверженцами этого принципа всеобщего тождества и взаимопроникновения - и это сексуальная распущенность. Сексуальная связь – это наиболее и полная и глубокая форма слияния двух различных индивидуальностей. Поэтому беспорядочные совокупления всех со всеми – это символ и знамение разрушения всех индивидуальных границ.

Еврейская традиция считает разврат главным грехом египтян. Магараль в своей книге Гвурат Ашем (4) утверждает, что в этом пункте евреи и египтяне были полностью противоположны, как материя и форма. Более того, именно приверженностью египтян блуду он объясняет пленение Израиля в Египте. «Есть тайный смысл в том, что Израиль был порабощен именно в Египте, а не в другом месте. И это было так потому, что египтяне тянулись за развратом, а известно, что тот кто тянется за похотью, тянется за скотством, а тем самым за материей... Но Израиль отделен от разврата и посвящен Всевышнему, и это потому, что он тянется не за материей, а за формой, которая свята и отделена от материи».

Следует отметить, что историческая наука полностью подтверждает традиционный взгляд еврейской религии. Историческая наука признает, что промискуитет в древнем Египте был весьма заметным явлением. Аристократия содержала гаремы, процветали бордели, широко практиковался гомосекусализм и скотоложество. Но пожалуй наиболее вызывающим явлением было приверженность египетской аристократии, и прежде всего царствующего дома, к инцесту.

Например, относительно упомянутого уже «монотеиста» фараона Эхнатона известно, что он женился на своей двоюродной сестре Нефертити, и находился в связи с тремя своими дочерьми, одну из которых ввел в сан царицы. Есть сведения о том, что в середине царствования Эхнатона, когда Нефертити сошла со сцены, царица-мать Ти получила титул «хранительницы гарема» Эхнатона. Поскольку этот титул присваивался только главной жене царствующего фараона, то ученые делают вывод, что Эхнатон был женат также и на собственной матери. Отец Эхнатона Аменхотеп III содержал в своем гареме собственную дочь.

Инцестуозные союзы были в Египте нормой, и это о многом говорит. Ибо кровосмешение не напрасно служит в иудаизме родовым определением разврата («гилуй арайот»), кровосмешение является отцом блуда, его последним словом и идейной основой.

Магараль точно подмечает, что в вопросе сексуальной жизни евреи и египтяне представляли собой полную противоположность. Главной характеристикой блуда является обезличенность. Блудников интересует родовое начало женщины, которое лишь по-разному преломляется в разных индивидуумах. Личность партнерши совершенно блудника не интересует.

В супружестве же, который так чтит иудаизм, подход прямо противоположен. В супружестве происходит именно личное общение, а родовое начало – это лишь счастливое средство личного сближения.

Супруги - это стражи и свидетели неподменимости друг друга, их верность друг другу – это гарант их собственного личного постоянства, это центральный фактор их самоидентификации, это базис их индивидуальности. В этой связи я бы сказал, что культура верности одному единственному сексуальному партнеру - это основа индивидуализма. Соответственно, блуд - это скользкий путь обезличивания и стирания собственных индивидуальных черт, это скатывание к обезличивающему родовому началу.

Но, пожалуй, ни в чем эта общая характеристика блуда как обезличивания так не проявляется, как именно в кровосмешении. В кровосмешении человеческая индивидуальность разрушается радикально и бесповоротно.

Действительно, половой акт по определению направлен на «другого». Но кровные родственники являются той группой, которая находится между «мной» и «другими». Кровные родственники являются тем третьим элементом, в котором присутствуют определения и «меня» и «другого», поэтому их выделение в особую (сексуально табулированную) группу как ничто другое способствует различению между «мной» и «другим». Превратить кровного родственника в сексуального партнера значит разрушить границу между собой и миром, значит погрузить свою человеческую личность в мясорубку обезличивающего принципа «все во всем».

Пока мужчина увивается за каждой юбкой, но ему в голову не приходит рассматривать в качестве очередного сексуального объекта свою сестру, дочь или мать, он сохраняет свою индивидуальность, сохраняет свою человеческую основу. У него есть то «святое», к которому еще можно апеллировать, сказав: «одумайся, чужая жена запрещена тебе также как твоя мать. Если ты способен подавить свою похоть по отношению к сестре, подави ее и по отношению к чужой жене».

Однако если похоть заводит человека столь далеко, что он начинает видеть «другого» в тех женщинах, которые являются продолжением его самого, то он полностью разрушает границу между собой и другим, он теряет главный признак индивидуальности, он утрачивает способность различать и погружается в хаос последнего животного скотства.

Но, как я уже отметил, язычество характеризуется именно этим общим стремлением к стиранию граней. Язычники полагают, что кому бы человек не молился, молитвы достигают слуха того последнего Единства, в котором объединены все. Язычники верят, что на «вершине горы все тропы сходятся».

В определенном аспекте иудаизм (в том что касается неевреев) может с этим положением согласиться. Но при этом он убежден, что для еврея молиться кому-либо другому кроме как Богу Израиля, это значит самым роковым и страшным образом пройти мимо Него.

Я бы не хотел сказать, что лежащий в основе языческого синкретизма общий принцип «все во всем» – это идеология разврата и кровосмешения. Многие носители таких взглядов (например, те же буддисты) весьма и весьма целомудренные люди. Но нет сомнения, что в том случае, когда это мировоззрение накладывается на практический разврат, то они опасно резонируют, порождая ту злокачественную культуру, над которой Всевышний произвел суд.

Человек был создан по образу Всевышнего. Для мудрецов Талмуда среди прочего это значило так же и то, что «Адам был создан единственным» (Сангедрин 37а), и эта «единственность», эта «исключительность», не позволяющая ему с чем-либо смешиваться, является главной фундаментальной приметой каждого сына Адама, или по меньшей мере сына Израиля, в лице которого первозданный облик Адама был воссоздан. Индивидуализм, четкое знание собственных границ, лежит в основе иудаизма.

Советский философ В. Ф. Асмус завершает свою статью о Льве Шестове следующим «приговором» (цитирую по памяти): «Лев Шестов – это последовательный, закоренелый и неисправимый индивидуалист» (добавлю от себя, любивший в своей жизни только одну женщину).

Заповеди Торы даны не только индивидуумам, но и всему народу Израиля, коллективизм в не меньшей мере присущ иудаизму. И все же я думаю, что характеристика, данная Асмусом Шестову, как никакая другая подходит к любому достойному еврею, а в последнем пределе и к его Богу.

ПРАЗДНИК СВОБОДЫ («Бо» 5762)

Пасхальный седер

Недельное чтение «Бо» начинается словами: «И сказал Господь Моше: войди к Паро, ибо Я отягчил сердце его и сердце рабов его, чтобы совершить Мне сии знамения Мои в его среде. И чтобы ты рассказывал в слух сына твоего и сына сына твоего о том, как издевался (хиталлалти) Я над египтянами, и о знамениях Моих, которые Я совершил в среде их, и будете знать, что Я Господь» (10.1)

В других местах главы «Бо», в которой описывается последняя казнь – гибель первенцев и сам исход - мы сталкиваемся с заботой не только увековечить это событие, но как бы вписать его самого в общий ряд последующих актов «увековечивания». В самом деле, в саму ночь исхода народ праздновал точно так же, как он стал праздновать в дальнейшем. «Пусть возьмут себе каждый по агнцу на семейство, по агнцу на дом… И пусть едят мясо в ту же самую ночь, жаренным на огне; с опресноками и с горькой зеленью будут есть его. Не ешьте от него недопеченного, или сваренного в воде… И да будет вам день сей в память, и празднуйте его как праздник Господу в роды ваши, как установление вечное празднуйте его. Семь дней ешьте опресноки, точно к первому дню устраните квасное из домов ваших… В первый день священное собрание и в седьмой день священное собрание… Храните это как закон для себя и для сынов своих навеки. И будет, когда войдете в землю, которую даст вам Господь, как Он говорил, соблюдайте это служение. И когда скажут вам дети ваши: «что за служение у вас?», то скажите: «Это жертва пэсаха Господу, который прошел мимо домов сынов израилевых в Египте, когда Он поражал египтян, а наши дома избавил» (12.4-28)

Итак, мы видим, что «седер Песах» - устав Песаха дается прежде, чем сам Песах состоялся, прежде самого «прохождения» («песах» значит «прохождение»). При этом сам исход оказывается действием насквозь ритуальным, а не спонтанным, как вроде бы положено для всякого исторического события. Мы видим, что Исход готовился от вечности и осуществлялся как грандиозная мистерия.

Не только пасхальный «седер», не только воспоминание об освобождении носят ритуальный характер, как мы видим, такой характер был присущ уже самому исходу. Но тем самым и всякий пасхальный седер оказался причастен первоисходу. Все евреи всех времен чувствуют себя сидящими за одной пасхальной трапезой. Восхитительное сказание, записанное в главе «Бо», продолжается в каждую пасхальную ночь, когда евреи собираются у пасхальных столов и читают: «В каждом поколении должен еврей смотреть на себя так, как будто он сам, лично вышел из Египта, как сказано: «И возвести сыну твоему в тот же день, говоря: ради этого сделал Бог мне при выходе моем из Египта» (13.8). Ночь самого исхода оказалась неразрывно связана со всеми последующими ночами с 14 на 15 нисана.

Итак, освобождение евреев из египетского рабства парадоксально «отмечалось» уже в сам исторический момент собственного осуществления, совпадало с празднованием этого освобождения! Объяснение этого необычного явления то же, что и объяснение всех чудес, связанных с исходом: Всевышний явно вмешался в ход истории, Он вывел евреев помимо их усилий, чтобы они стали Его явными представителями.

Но если праздник Свободы в такой мере связан с Божественным произволом, то нам резонно задаться вопросом: что значит человеческая свобода? В какой мере она действительна?

Свобода или осознанная необходимость?

В основе еврейского представления о свободе воли лежит известное талмудическое изречение, принадлежащее раби Акиве: «Все предвидено («цафуй»), но свобода дана» (Перкей Авот 3.19)

Эти слова можно понять двумя способами. Согласно первому пониманию предопределен лишь физический план бытия, различные события, вытекающие из природы вещей, в то время как акты человеческой свободы спонтанны. Согласно второму пониманию, предопределена вся действительность, в том числе и все движения человеческого духа,.. но свобода дана. В последнее понимание, выглядящее весьма парадоксальным, я надеюсь углубиться в следующей статье, а на сей раз хотел бы рассмотреть первый подход.

Уже ближайшее знакомство с еврейской традицией позволяет заключить, что человеческая свобода понимается в ней как нечто безусловное и центральное по своему значению. Более того, свобода как будто бы понимается именно так, что ее актов невозможно предвосхитить, ибо свобода – это именно то, что отдано во власть самому человеку. Ведь предсказать свободный поступок, выявить в свободе какую-то свою «внутреннюю закономерность», которую можно пронаблюдать извне, значит усомниться, что свобода вообще существует.

Как бы то ни было, но из самого общего контекста иудаизма мы ощущаем, что даже если человек никак не властен над судьбой, он все же властен над собственным нравственным выбором.

В писании можно привести десятки, если не сотни высказываний вроде следующего: «Раз скажу Я о каком-либо народе или царстве: искоренить и разрушить, и погубить! Но если тот народ, о котором Я это изрек, раскается во зле своем, то отменю Я то зло, которое замыслил сделать ему. А в другой раз Я скажу о каком-либо народе и царстве: построить и насадить! Но если совершит он зло в глазах моих, не слушая голоса Моего, то отменю Я то благо, которым думал облагодетельствовать его» (Иермиягу 18.7-11)

Эти слова достаточно естественно понять в том смысле, что Всевышний предвидит одно, и даже выносит на основании этого предвидения Свой приговор, а случается другое и Он передумывает. Ведь если мы предположим, что Он заранее знает, что «народ раскается во зле», то что значит, что Он решил его «искоренить и разрушить»? Какой смысл может иметь тогда приведенное изречение, кроме риторического?

А в нашем недельном чтении мы сталкиваемся с еще более явным примером, такого рода. Так в тот момент, когда Всевышний убил египетских первенцев, он избрал первенцев сынов Израиля, посвятил их себе, т.е. предназначил для ведения храмовой службы (Шмот 13.2). Однако из-за греха золотого тельца у первенцев Израиля была отнята священническая функция, и вместо них Всевышний решил посвятить на священническую миссию потомков Леви, которые не приняли участие в поклонении: «Возьми левитов вместо всех первенцев из сынов Израиля» (Бемидбар 3.45)

Но что значит, что Всевышний, который все предвидит, вдруг изменил свой вечный замысел, изменил сам закон Торы? Разве Его вечный замысел не должен был быть исходно другим с учетом Его знания, что сыны Израиля поклонятся золотому тельцу? Что тогда Тора хочет нам сообщить, говоря, что Всевышний изменил свой Закон в свете поведения людей? Если Он заранее знал, что евреи отольют золотого тельца, то Он вроде бы должен сразу с учетом этого знания постановить, что священство берется из колена Леви, а не из первенцев всего Израиля. Но тогда свобода человека не находится полностью в сфере Божественного предопределения и даже предвидения.

А ведь, как мы видим, этот подход применим даже не только к личностям, но и к народам, в отношении которых как раз можно было бы ожидать, что они управляются естественными массовыми страстями и потому могут быть предсказуемы.

Когда же речь заходит о свободе воли индивида, мы тем более убеждаемся, что в глазах иудаизма она совершенно спонтанна и никому не подконтрольна. В этом вопросе традиция иудаизма последовательно разводит «физическую» и «метафизическую» сферы, различает два четких плана: предопределенный Всевышним природный план, и отданный в руки самого человека план духовный.

В пользу того, что предопределен лишь «физический» план бытия, но сфера духа непредсказуема, мы можем заключить из самых разных комментариев, как например: «Все во власти небес, кроме страха небес». Или из следующих слов Талмуда (Нида - 16б): 121 Господь «решает над каплей, кто из нее произойдет - мужчина или женщина, слабый или сильный, бедный или богатый, низкорослый или высокий... а также решает все, что с ним (человеком) случится… Но будет ли он праведным или нечестивым - этого не решает, а отдает (выбор) в руки самого человека, одного его...».

Традиция приводит немало историй, свидетельствующих о том, что человеческая свобода не «просчитывается», и даже более того, отменяет предопределенность. Так в Талмуде (Шаббат 156б) рассказывается следующая история, произошедшая с дочерью того, кто сказал «Все предвидено, но свобода дана». Мы читаем: «Сказали ему астрологи: «В тот день, когда она ступит под свадебный балдахин, ее ужалит змея, и она умрет». Ее это очень тревожило. В день свадьбы она вынула заколку и вонзила в стену и заколка попала в глаз змеи. Утром, когда извлекли заколку, на ней оказалась змея. Сказал ей отец: «Что ты совершила?». Сказала ему: «Вечером пришел нищий и постучал в дверь. Все были заняты трапезой, и никто не услышал. Я поднялась, взяла ту еду, что ты мне принес, и отдала ему».

В иерусалимском Талмуде (Шабат 6.9), рассказывается о том, как два ученика рабби Ханины пошли рубить дрова. По дороге их встретил астролог, который сказал: «Вот эти двое выйдут, но не вернутся». По дороге ученикам повстречался старик, который три дня ничего не ел. Они отдали ему половину бывшего у них хлеба. Старик съел и помолился: «Как вы сохранили сегодня душу мою, так да будет сохранена сегодня ваша душа!» Ученики рабби Ханины вернулись с миром. Тогда люди, слышавшие слова астролога, спросили его: «Разве ты не сказал: Вот эти двое выйдут и не вернутся». Значит, астрология ложь». Все же они пошли выяснить и нашли змею, половина которой была на одной вязке дров, а другая на второй. Спросили: «Что доброго вы сегодня сделали?». Им рассказали. Сказал астролог: Что поделаешь, если Бога иудеев можно умилостивить половиной каравая»

Из этих и множества друг притч и историй, казалось бы, можно однозначно заключить, что иудаизм с одной стороны признает, что ясновидящие и уж тем более Всевышний могут предсказывать некие события, но в то же время никто не в силах предвосхитить поведение человека.

Но в то же время классический подход иудаизма в целом опирается на другое понимание слов рабби Акивы, а именно на понимание, предложенное Рамбамом в 5-й главе Гилхот Тшува: «Вы можете спросить: если Всевышний знает прошлое и будущее, то Ему должно быть известно так же, будет ли такой человек праведником или злодеем. Если Он знает, что тот будет праведником, значит, этот человек не может стать злодеем. А если у того все же есть возможность стать злодеем (и он им становится), то получается, что Создателю не было известно заранее, кем будет этот человек? Знай, что ответ на этот вопрос длиннее окружности Земли и шире Великого океана. И он опирается на множество великих основ… Не может человеческое знание постигнуть этого. Подобно тому, как человек не в состоянии постичь суть Творца, ибо сказано: Не может человек узреть Меня и выжить… Мы должны решительно признать, что человек волен поступать так, как ему заблагорассудится, и Всевышний не понуждает его и не предопределяет его поступки. Хотя Ему все известно»

О том, каким образом можно попытаться разрешить этот парадокс, я надеюсь поговорить в следующий раз.